О бедном зельеваре замолвите слово - Ksi Lupus

расстанется со своей кровью. Есть над чем подумать; можно еще покопаться в дядиных книгах, авось что и найдется на замену, но это уже вечером.

Уйдя от знахарки и оставив ее «чахнуть над травами», хотел было поискать Ульяха и вручить тому подарок, но оставил это на следующий раз — кто знает, где сейчас его носит. А вот проведать строительные работы и Василька стоило бы. Особенно потрясти последнего.

Свой дом я узнал, и, в то же время, он стал… не таким мрачным как в день моего приезда. За счет новых стен здание визуально увеличилось, и окон прибавилось, а значит и светлее будет. Но крыша, такая же покатая и черная, осталась неизменной, как и запертый под ней чердак. Разве что, подлатали в нескольких местах, и зачем-то установили медный флюгер в форме колбы со стрелками. М-да, кому потом спасибо за такое сказать? Хотя, в целом внешний вид жилища меня удовлетворял, аж ностальгия по дому накатила. Работники, завидев меня, оставили дела и подошли ближе. Василька среди них не было, и поэтому голос взял Жак-дровосек:

— Ну как, господин зельевар, все нравится?

— Нравится. В таком теперь приятно будет жить.

— Это вы еще внутренности не видели! Но нам надо еще пару деньков до окончания, — даже интересно что меня будет ждать в конце. Настаивать на «посмотреть одним глазком» не стал.

— Вы Василька не видели? Мне с ним поговорить очень надо бы, — Жак и остальные, как один, указали в сторону от стройки.

— У себя скорее всего. Его дом не перепутать, он один такой сине-зеленый в округе. Пойдете прямо, потом свернете и до упора.

Поблагодарив и пожелав им легкой работы, направился в указанном направлении. Дом действительно не перепутаешь: левая часть была блекло-голубой, правая же — насыщенно зеленого цвета. Подозреваю, что в процессе закончилась краска, и не стали искать такой же цвет, а покрасили тем, что было.

Я усмехнулся: дом Василька оценили бы столичные художники. Они любят такое.

В остальном же это был маленький домик с небольшим заросшим огородом. Собственно, трава здесь росла вдоволь и видно, что хозяин не утруждал себя благоустройством участка. Калитка со следами ржавчины открылась с противным скрипом; ноги утопали в траве, и на третьем шаге я споткнулся о коварный камень, к счастью, не потеряв равновесие.

— Вот же…

Посетовав на хозяйское «гостеприимство», дошел до окна и осторожно постучал по тонкому стеклу. Хотя бы чистому. Тишина была мне ответом. Я начал стучать в дверь, уже громче и настойчивее. Тот же эффект. Пока думал стоило ли без разрешения заходить в чужой дом, моя рука уже открывала дверь, а ноги сами переступили порог.

— Василек, ты дома? — вытерев ноги о входной коврик, прошел, еще раз предпринял попытку дозваться хозяина. Он обнаружился в одной единственной комнате, которая служила и кухней, и спальней. На потрепанной жизнью кровати лежал Василек собственной персоной и тихо, мирно посапывал. Возле кровати стояла пустая бутыль и явно не из-под компота. Может ему «похмелин» приготовить? Мужик вроде неплохой, местами веселый, отзывчивый. Вот стоит ли его будить ради вопроса?

Глаза пробежались по комнате и, надо признать, ожидал худшего. Нет, пыль и грязь все же имелась, но имелся и некий порядок: вещи не разбросаны, посуда целая и не грязная, печка (которой не было у меня) чистая. Так что Василек еще не был «пропащим».

— Ммм, г-господин зельевар? — вздрогнул тот от неожиданности, открыв глаза, подслеповато щурясь в мою сторону. Проснулся все-таки. — А что вы здесь делаете?

— Да вот, решил проверить одного из моего работников и обнаружил тебя спящим средь бела дня. Может тебе зелье какое дать? «Похмелин», к примеру.

— Н-не надо, г-гспдин зельевар, я все понял! — бедный, даже заикаться начал, и с кровати соскочил почти бодро. Под моим взглядом поспешил упрятать пустую бутыль под кровать, — все, я готов к работе! Сейчас прям пойду и узнаю — как да что…

— Я там уже был, все видел, — жестом остановил его. Присесть было некуда, поэтому стоял и смотрел на несчастного сверху вниз, и под моим взором Василек начал съеживаться. И я ведь даже тут ни при чем! — Потом сходишь. Ты мне лучше скажи откуда у тебя кольцо что ты мне подарил?

Осознав, что его вроде как ругать и не собираются, Василек тут же ожил на глазах, выпрямился во весь рост, отчего я невольно сделал шаг назад. Вот же.

— Семейная ценность, передается по наследству.

Если бы не знал, что это за «семейная ценность» может быть и поверил, а тут для солидности нахмурил брови и попробовал сделать суровое лицо. Не знаю, насколько получилось, но Василек начал себя поправлять.

— Мать оставила. Подобрал на улице. Мне его подкинули пару месяцев назад до вашего приезда. Честное слово, господин зельевар, я не вру! Помнится, как подошел к окну еще до рассвета, водички захотелось, смотрю, а там кольцо на ветке куста блестит. Ну я его значится и взял, для сохранности. А потом решил, что вам оно нужнее будет. А что-то не то с колечком?

Вдаваться в подробности не стал, ответ на вопрос меня более чем удовлетворил. Кто-то подбросил темное кольцо местному пьянице, рискуя тем, что тот мог его пропить, продать или просто потерять. Но этот кто-то как будто был уверен, что украшение в итоге попадет ко мне. Слишком продуманные действия, что от этой мысли становится как-то не по себе. Ощущаю себя пешкой в чьей-то игре, и такой расклад мне определенно не по душе. Что же ждет в конце игры и доживу ли я до него?..

Василек все же отправился на стройку — сам, по собственному желанию, заверив что «все будет не хуже, чем в столице». Сомневаюсь, что он бывал в столичных домах, но пусть так. Хуже явно не будет. Сам же я, дойдя до трактира, увидел Ульяха, который подскочил с насиженного бревна, широко заулыбавшись мне, явно ожидая меня.

— А я вас ждал, господин зельевар! Вы представляете, тут староста…

— Тсс, — приложил палец к своим губам, и мальчишка закрыл рот руками, округлив глаза и кивнув. Понятливый. Проверив, что рядом никого нет, тихо сказал, — Пошли за мной.

Мало ли какие глаза и уши имеются в деревне, особенно после произошедшего.

Гриша выпустил нас без нареканий — что-то он тихий стал после случая со старостой. Возможно, подозревает о неладном и не верит про «заблудился в лесу». Кто знает, может теперь будет держать ухо востро.

Ульях все порывался на болото, чтобы