Мужчина, женщина, ребенок - Эрик Сигал

— Можно? — спросил Жан-Клод у Роберта.

— Конечно.

— А можно, он останется у нас ночевать?

— Можно, если Нэнси не против.

— Она возражать не будет, — заверил Берни. — Пошли.

Паула следовала за ними, ни на шаг не отставая от отца.

Разговор за обедом у Беквитов шел в приглушенных тонах.

— Как-то странно, что его тут нет, — заметила Паула.

Прибор Жан-Клода стоял на обычном месте.

— Привыкай, — сказала Джессика. — Он скоро уедет насовсем. Да, папа?

— Да, — ровным голосом отозвался Роберт. — Со дня на день.

Он постарался констатировать этот факт как можно более равнодушным тоном. Он хотел показать Шейле, что не испытывает никаких сомнений.

В половине десятого девочки легли спать. Роберт поднялся наверх, чтобы поцеловать их на ночь. Джессика, не уклоняясь от поцелуя, все же ухитрилась дать ему понять, что уже выросла из подобных нежностей.

Спустившись вниз, он увидел, что Шейла надевает свитер.

— Хочешь погулять?

— Да.

Роберт взял фонарик, и они вышли. Было очень тихо, и лишь из-за дома доносился рокот волн. Он взял Шейлу за руку.

— Роберт.

— Что, родная?

— Ты хочешь, чтобы он остался, правда?

— Конечно, нет, — поспешно отозвался он. — Это исключено. Мы же решили…

— Я не о том. Я хочу знать, что ты чувствуешь. Только честно.

Молча пройдя еще несколько шагов, Роберт заговорил:

— Да, я не в восторге от того, что он уезжает. Но, черт возьми, такова жизнь. То есть, по правде говоря… (он надеялся, что его утверждение ее не обидит) он мне очень нравится.

— Нам всем тоже, — тихо сказала она.

— Да, — сказал он, думая, что этим она хочет его утешить.

— Я хочу сказать, что и мне тоже, Роберт.

Они дошли до маленькой лесной прогалины. Шейла остановилась и посмотрела ему в лицо. На нем застыло выражение вымученного стоицизма.

— Ему вовсе не надо уезжать, — сказала она.

Хотя они стояли рядом, Роберт не был уверен, что не ослышался.

— Понимаешь, — продолжала она, — с ним случилось нечто ужасное. Потребуется много лет, чтобы эти раны окончательно зажили. — Она замолчала на несколько секунд. — Но он тут ни при чем, Роберт. Совершенно ни при чем. К тому же он твой сын. Ты думаешь, если он уедет, ты сможешь когда-нибудь его забыть?

Роберт замялся.

— Нет. Наверно, нет.

И тогда Шейла облекла его мысли в слова.

— Какой-то частью своего существа ты всегда будешь думать о том, как он живет, что с ним стало…

— Да, — согласился он.

— А он будет думать о тебе.

Роберт ничего не ответил.

— Он тебя обожает. Мы все это видим.

Роберт изо всех сил старался не поддаваться минутному порыву.

— Шейла, для меня самое главное в жизни — это ты и девочки.

— Да, — сказала она. — Давай поговорим о них.

Они сели на старое бревно.

— Я знаю, им очень тяжело, — сказал он. — Особенно Джессике с ее притворной позой «мне на все наплевать».

— А Паула?

— Она почему-то относится ко всему как-то более спокойно.

— Роберт, она настолько одержима страхом потерять тебя, что ни на минуту не выпускает тебя из виду. Разве ты не заметил, что каждое утро — без исключения, каждое — она заглядывает к нам в комнату, чтобы проверить, на месте ли ты. Она совершенно окаменела.

Роберт тяжело вздохнул. Да, подумал он, Паула вправду все это время отчаянно за него цеплялась.

— А что будет, если он останется?

— Всем нам станет легче, если он будет здесь, а не где-то в дальнем уголке воображения каждого из нас. И у меня, и у тебя и — особенно — у девочек. Они все время будут бояться, что ты от нас уйдешь.

Роберт с минуту молчал.

— О господи, — сказал он наконец. И подумал: я и впрямь загнал их в тупик.

— И еще одно, — мягко проговорила Шейла.

— Что?

— Ты его любишь.

— Да, — ответил он. И подумал: спасибо, Шейла.

Он коснулся этого вопроса на следующее утро, когда Жан-Клод еще не приехал от Берни.

— Джесси и Паула, мы с мамой решили попросить Жан-Клода остаться у нас и хотим знать, что вы об этом думаете.

— Правда, мама? — спросила Джессика. — Это не он один выдумал?

— Это предложила я, — сказала Шейла.

Джессика временно воздержалась от комментариев.

Роберт посмотрел на Паулу.

— М-м-м… — неуверенно начала она. — И он будет со мной в одном классе?

— Думаю, что да, — сказал Роберт. — Ему, наверно, устроят какие-нибудь тесты. Но что ты об этом думаешь?

Паула задумалась.

— В этом году мы начнем учить французский, — сказала она наконец. — Если Жан-Клод будет здесь, он сможет мне помочь.

Что должно было означать согласие.

— А ты, Джесси? — спросил Роберт.

— У меня нет возражений, — ровным голосом произнесла она. И добавила: А вообще он мне очень нравится.

Роберт посмотрел на Шейлу. Они улыбнулись друг другу.

Часов в двенадцать Роберт приехал к Берни. Улыбка на лице Жан-Клода ясно свидетельствовала о том, что он рад видеть Роберта и сыт по горло рассуждениями Берни о будущем мирового футбола. Роберт предложил мальчику пройтись по пляжу.

— Лето кончается, — сказал он, окидывая взглядом пустынный берег.

— Да, — отозвался мальчик. — Я скоро уеду.

— Именно об этом я и собирался с тобой поговорить, Жан-Клод. Ты бы не хотел остаться с нами?

Мальчик остановился, изумленно глядя на Роберта.

— То есть стать как бы членом нашей семьи, — продолжал Роберт.

— Это невозможно, — возразил мальчик.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Но все сожалеют о той сцене. Мы все хотим, чтобы ты остался. А ты разве не хочешь?

Жан-Клод не знал, что ответить. Наконец он заговорил. Очень смущенно.

— Роберт, я не могу. Через две недели начинаются занятия в школе.

— Но ты сможешь поступить в школу здесь, Жан-Клод. И потом, где ты будешь жить во Франции?

— В Сен-Мало, — ответил мальчик.

— Что это такое?

— Это школа. Мама хотела, чтобы когда мне исполнится одиннадцать, я туда поступил. Чтобы жить и учиться с другими мальчиками. Луи разговаривал с директором. Тот сказал, что если я сдам несколько экзаменов, меня туда примут. И я все время занимался.

Так вот почему он столько читал.

— Но мы хотим, чтобы ты жил с нами, — сказал Роберт. — Мы… мы тебя любим.

Мальчик поднял голову и посмотрел на него.

— Роберт, я должен поехать в Сен-Мало. Так хотела мама. И так будет правильно.

Роберт посмотрел на сына. Понимает ли он, что говорит?

— Ты правда так хочешь? Ты хочешь жить один? Пожалуйста, измени свое решение, Жан-Клод.

— Роберт я должен ехать. По многим причинам…

— Ты в этом уверен, Жан-Клод?

Мальчик, казалось, исчерпал все свои силы.

— Да, — тихо сказал он и обратил свой взор в сторону моря.

33

Сказать и вправду было нечего. За три дня до вылета Роберт заказал билет. Прощание прошло тихо. Шейла и девочки, стоя на веранде, смотрели вслед отъезжающей машине. Никто не плакал. Но каждый смутно чувствовал, что остальные вот-вот заплачут.

Роберту хотелось, чтобы поездка в аэропорт длилась вечно. Он так много хотел сказать мальчику. Раскрыть свои чувства. Укрепить связь между собой и сыном. Выразить свою любовь. И тем не менее за все время пути они едва успели обменяться несколькими словами.

Роберт поставил машину и вытащил из багажника зеленый чемодан. Жан-Клод нес свою красную сумку. Они подошли к терминалу TWA, где мальчик зарегистрировался на рейс 810, и Роберт проводил Жан-Клода до ворот. Часы показывали 18.30. Оставалось довольно много времени.

Огромный белый Боинг 747 припал к земле в ожидании пассажиров. Лето кончилось, в Европу летело мало народу. В зале ожидания было тихо. Время от времени равнодушный женский голос объявлял о начале посадки на очередной рейс.

Роберт и Жан-Клод сидели рядом на белых пластиковых креслах.

— У тебя есть что читать?

— Я положил в сумку все свои учебники.

— Хорошо. Желаю тебе хорошо сдать экзамены. М-м-м… ты волнуешься?

— Немножко.

— Обязательно сообщи нам, как дела.

— Да.

— И мы будем держать связь.

Мальчик слегка помедлил, потом опять сказал: — Да.

Объявляется посадка на прямой рейс 810 Бостон — Париж. Пассажиров просят пройти к выходу номер семнадцать.

Они встали и, не говоря ни слова, медленно направились к двери, ведущей в проход. Но Роберт хотел сказать еще что-то очень важное.

— Слушай, если хочешь, приезжай к нам снова на будущее лето. Или даже на Рождество. И вообще в любое время.

— Спасибо.

— Так приедешь на будущее лето?

— Может быть.

А может быть, нет, подумал Роберт. Похоже, что нет.

Женщина-контролер, казалось, нетерпеливо подавала им знаки.