Мужчина, женщина, ребенок - Эрик Сигал

И не напрасно — сильный удар по лбу заставил его на мгновенье оцепенеть.

Одна девушка ринулась к ним и обрушила на полицейских такой поток брани, который произвел впечатление даже на них. Они начали отступать. Угрожающе бормоча:

— В следующий раз имейте при себе документы.

С этим они сели в свой автомобиль и, не обращая внимания на девушек, рванулись с места. Роберта била дрожь.

— Благодарю вас, — сказал он.

Его спасительница была стройной брюнеткой с волосами цвета воронова крыла.

— Я просто обратила внимание этих скотов на вашу карточку.

— Что?

Она показала на карман рубашки. К нему была приколота картонка с фамилией участника конференции под эгидой IBM.

Хелло! Меня зовут

Роберт Беквит

МТИ

США.

— Меня беспокоит ваша голова. Разрешите, я взгляну.

Роберт пощупал висок. Он распух и кровоточил. И начал сильно пульсировать.

— Этот гад меня ударил, — пробормотал он. Его еще ни разу в жизни никто не бил. — Может, в больницу?

— Незачем. Я приняла домашний вызов. Или, скорее, уличный.

— Вы врач?

— Да. А Симона — студентка третьего курса. Пошли, все необходимое в чемодане.

Роберт, пошатываясь, подошел к красному «Дофину» с открытым верхом, на котором приехали девушки. Симона открыла багажник и протянула доктору чемодан. Та откупорила флакон и начала обрабатывать рану.

— Рана поверхностная, — сказала она, положила на поврежденную кожу насколько тампонов из марли и плотно забинтовала Роберту голову.

— Как насчет равновесия?

— Не знаю.

— Пожалуй, надо исследовать более внимательно. Он ведь ударил вас не кулаком, а своей matraque.

— Чем? Дубинкой? Боже мой! Что я такого сделал?

— Вы видели. Как он без всякого ордера нас обыскивал? — улыбнулась она. — Зайдем вон в то кафе. Вы можете идти?

— Могу.

Войдя в кафе, она отвела его в более или менее темный угол, вытащила офтальмоскоп и, приблизившись к нему, принялась изучать его глаза.

— Что вы делаете? — спросил он.

— Нюхаю одеколон, которым вы пользуетесь после бритья. Довольно-таки возбуждающий.

Роберт нервно хмыкнул. Они стояли совсем вплотную друг к другу.

— Я серьезно спрашиваю.

— Проверяю рефлексы зрачков.

— Ну и как, они в порядке? — озабоченно спросил он.

— Я почти уверена, что да, но здесь не очень светло. Я бы посоветовала вам вернуться в гостиницу и полежать с холодным компрессом. И принять две таблетки аспирина.

— А, аспирин. Теперь я вижу, что вы серьезный врач.

— Нет, благодарю. Я, пожалуй, лучше пройдусь, — сказал Роберт, направляясь к выходу.

Она крикнула ему вслед:

— Если вам не станет лучше, обязательно зайдите в больницу до шести часов.

— Почему до шести?

— Потому что в шесть кончается моя смена. Спросите доктора Герен. Николь Герен.

28

— Беквит, вы здесь?

Кто-то колотил Роберта по голове. Но, может, это стучались к нему в номер? Он встал и открыл дверь.

— Вы пропустили мой доклад, Беквит. — В дверях стоял Гаррисон.

— Простите, Герберт. Я попал в неприятную историю. Гаррисон наконец заметил повязку.

— Что у вас на голове?

— Двое полицейских…

— Вы проконсультировались с врачом?

— Да, на улице.

— Роберт, вы несете какую-то чушь. Нам надо поскорее отсюда убираться. В стране царит хаос, и на улицах полно сумасшедших студентов.

— Спасибо, что вы зашли, — слабым голосом отозвался Роберт. — Мне надо лечь.

— Беквит, вы забыли, что послезавтра я повторяю доклад в Зальцбурге. Нам надо немедленно выезжать.

— Герберт, я только что подвергся нападению. Я не могу никуда ехать.

— Роберт, если мы доедем на автомобиле до Милана, вы сможете полететь в Бостон, а я — в Зальцбург. Собирайтесь, эту гостиницу могут каждую минуту взорвать.

— Успокойтесь, коллега. У вас что, паранойя? Мы как следует выспимся и выедем завтра утром.

— Это невозможно. Абсолютно исключено. Я обязан выполнить свой профессиональный долг, и я не намерен рисковать своей репутацией.

— Тогда вам придется ехать одному.

— Прекрасно, — стоически промолвил тот. — Где ключи?

Роберт несколько удивился, но предпочел расстаться с автомобилем, если таким образом можно было отделаться от Гаррисона.

— Мне очень не хочется оставлять вас в таком состоянии, — сказал Герберт, хотя на лице его не просматривалось ни малейших признаков угрызения совести. — Как вы отсюда выберетесь?

— Когда кончится забастовка, вылечу из Парижа.

— Но как вы свяжетесь с Шейлой? По телефону не принимают никаких заказов. Даже в Штаты.

— Ну что ж. Надеюсь, вы не откажете в любезности позвонить ей из Австрии. Только не говорите ей ничего про мою голову. Просто скажите, что сотрудники IBM попросили меня задержаться еще на два-три дня и что, как только связь восстановится, я ей сразу же позвоню.

— Конечно, позвоню.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности. Вы сможете расплатиться, когда вернетесь в Кембридж.

Роберт смерил взглядом несносного идиота. Я расплачусь с тобой пинком в твою гнусную рожу. Но сказать это он не мог — надо, чтобы тот позвонил Шейле.

— Спасибо, Герберт. Объясните ей, что я в полной безопасности.

— Увидимся в колледже.

— Да. Bon voyage[30].

Закрыв дверь, Роберт от всей души пожелал оголтелому эгоисту свалиться по дороге в пропасть. После чего рухнул на кровать и снова погрузился в сон.

Разбудил его звонок колоколов. Пять часов. Голова раскалывалась. Он решил, что надо все-таки отправиться в больницу.

Такси, прогрохотав по Бульвару Генриха Четвертого, подкатило прямо ко входу в приемный покой. Приемная была набита до отказа. Роберт назвал свою фамилию, и его попросили сесть и подождать. Что он и сделал. Сел на жесткую деревянную скамью. Через сорок минут он начал терять терпение. Может, надо было спросить эту молодую врачиху? Как ее фамилия, Герен?

— У нас действительно есть доктор Герен, — сказала дежурная сестра, — но она патологоанатом. Будьте любезны посидеть и дождаться соответствующего специалиста.

— Не могли бы вы все-таки ее найти? Скажите, что ее просит профессор Беквит.

Сестра неохотно согласилась. Не прошло и несколько минут, как в приемный покой впорхнула Николь Герен в белом халате и с прической «лошадиный хвост».

— Следуйте за мной, — сказала она.

Торопливо зашагала по коридору и остановилась у двери с табличкой «Рентгенология».

— Заходите.

Комната была набита всевозможными рентгеновскими приборами. Седовласый лаборант явно собирался закрывать кабинет. Николь обратилась к нему.

— Поль, этому больному необходимо сделать снимок черепа, чтобы определить, нет ли там трещины.

— Прямо сейчас? Но Николь, я собирался пообедать…

— Пожалуйста, Поль, я вас очень прошу.

— Ладно, — вздохнул он. — Я капитулирую перед вашей улыбкой.

Спустя четверть часа Николь погрузилась в изучение его черепа.

— Мозги не пострадали? — пошутил Роберт, стараясь скрыть тревогу.

— Я не психиатр, — улыбнулась Николь. — Но никаких трещин я не вижу. У вас может быть легкое сотрясение, но по этим снимкам ничего определить невозможно. Думаю, вас просто слегка контузило.

— И что надо делать?

— В данный момент сидеть спокойно, чтобы я могла наложить вам свежую повязку.

Пока она перебинтовывала Роберту голову, он пытался вести светский разговор.

— Вам, наверное, не часто приходится заниматься этим делом. Как я понял, вы патологоанатом.

— Я работаю в этом качестве только два раза в неделю. Остальное время я просто врач. Ну, знаете, переломы рук, корь, плачущие младенцы. В Сете, где я живу. Вы знаете Сет?

— Доктор, все что я видел, это зал заседаний. И еще обзорную экскурсию по горам.

— Здорово, — саркастически заметила она. — И вы вернетесь в Америку, не увидев прелестного рыбацкого поселка, где родился и умер поэт Поль Валери? Знаете что? Мой рабочий день окончен. Хотите, я возьму вас с собой? Сейчас самое подходящее время суток.

— М-м-м… Я, наверно, не смогу.

— Вы уже условились с кем-то встретиться?

— Да, вроде того. (Я не условился, просто я женат.)

Устремив на него проницательный взор своих темно-карих глаз, она добродушно сказала:

— Будьте откровенны. Если б на моем месте оказался пожилой мужчина, вы бы приняли приглашение, правда?

Роберт смутился.

— Бросьте, профессор. Морской воздух пойдет вам на пользу. И, если угодно, это предписание врача.

Не успел он оглянуться, как они уже сидели в ее красном «Дофине» и мчались на юг. Николь была права. Легкий морской ветерок проветрил ему мозги. И поднял настроение.

— Где вы так хорошо выучили английский, доктор?