А я тебя да (СИ) - Резник Юлия

— Ну чего ты? Все будет хорошо, Сём. Бутенко просто перестраховался с этими анализами, ты же слышал.

— Ладно, — процедил Шведов, тяжело проходясь ладонью по моему затылку. — Если что — сразу звони.

— Что, прям посреди важного совещания? — невинно хлопнула ресничками я.

— Ты важнее, — обрубил он. И в этой резкой немногословности было столько чувств, что у меня в груди стало тесно. А ведь я всегда жаловалась на то, что он сухарь. Запрокинув голову, чмокнула мужа в выбритый до шелковистой гладкости подбородок:

— Тогда едем, да?

— Угу, — буркнул он.

Город стоял в заторах. Буря ночью таки случилась. Деревья сковало льдом, некоторые не выдержали и то тут, то там обрушились на проезжую часть, еще больше затрудняя движение. Пришлось врубать сирену. Семен сжал мою ладонь, зная, что я терпеть не могу эти звуки. У больницы поколебался.

— Ну, что еще? — усмехнулась я.

— Может, я все же заскочу? — бросил взгляд на часы.

— Ни в коем случае! Все, давай, двигай… Я тебе позвоню сразу, как что-то станет известно.

— Лучше сообщение сбрось, — нехотя согласился Семён. — А то вдруг не смогу ответить.

Осторожно ступая — каток образовался просто грандиозный, я поднялась на крыльцо. Прошла мимо администратора и направилась к лифтам. Приехала я рано, так что Жорку удалось перехватить перед планеркой.

— О, ты здесь? Привет.

— Сам же сказал заехать.

— Да незачем было. У тебя все хорошо. Анализы чистые. Хотел звякнуть предупредить, чтобы ты сюда не перлась в такую погоду, но что-то перебило. Прости, — развел мощными руками Бутенко.

— Пустяки, — отмахнулась я, потихоньку сползая на стул. Я, оказывается, со вчерашнего дня находилась в страшном напряжении. И потому сейчас, когда оно спало, кости будто в холодец превратились.

— Эй! Ты мне что, тут в обморок решила грохнуться? — забеспокоился Жорка.

— Еще чего. Да ты иди, я же тебя задерживаю, наверное.

— Пождут!

— Вот еще. Иди, Жор, я, правда, в норме. Это откат.

— Я ж тебе еще вчера русским языком сказал — все в норме. Кто виноват, что ты мне не веришь?!

— Верю. Кому как не тебе? Ты знаешь, что тебя зовут боженькой?

— Ой, все, — закатил глаза Бутенко. — Я, и правда, уже побегу. Хочешь, Эльку к тебе пришлю?

— Нет. Я сейчас не хочу ни с кем говорить. Давайте лучше на праздниках встретимся.

— Это запросто. Ну, ты тогда хоть звякни ей, чтобы договориться о дате.

Я кивнула, дескать, обязательно. Бутенко умчался, поскрипывая кроксами по полу. И только глядя в его спину, я обратила внимание на то, что больничные коридоры, оказывается, украсили к Новому году. Развесили гирлянды и разноцветную мишуру, а посреди небольшого холла, там, где был обустроен пост дежурной медсестры, установили небольшую, но нарядную елочку. И ведь эта красота наверняка и вчера была, но я пребывала в таком раздрае, что даже не обратила внимания.

Мои размышления прервало громкое урчание в животе. И неудивительно. Держа в уме, что Бутенко в случае чего мог опять отправить меня на анализы, я не стала завтракать.

Дав себе еще немного времени на то, чтобы прийти в себя, огляделась, вспоминая, на каком этаже видела кофейные автоматы. Спустилась на пару лестничных пролетов, свернула налево и радостно улыбнулась — не ошиблась, вот же они, родимые.

— В автомате, похоже, зерна закончились. Я купила латте, представляете, а он мне воду выдал.

— Спасибо, что предупредили. Может, попробовать выбрать Несквик? — задумчиво протянула я, оборачиваясь.

— Если только на свой страх и риск, — усмехнулась женщина. Я про себя отметила приятные черты лица, немного расплывшиеся, как и у всякой беременной.

— Разве в вашем положении можно кофе? — спросила я, прежде чем успела себя убедить, что это не мое дело.

— Да я вообще не пью, просто ночка еще та выдалась. У меня сын после трансплантации костного мозга в себя приходит, а это тяжело и больно.

— Простите, — пролепетала я и, выбрав напиток, приложила карту для оплаты.

— Да пустяки. Вы же не знали.

— Желаю, чтобы он скорее поправился. Должно быть, это очень тяжело — переживать в вашем положении.

— Да, но меня очень поддерживают, — женщина таинственно улыбнулась и погладила выдающийся живот.

— Муж? — догадалась я.

— Любимый человек. Отец моих малышей…

— Ох, так у вас двойня?

— Мальчик и девочка, — тихо засмеялась брюнетка. Я постаралась, чтобы моя улыбка не выглядела натянутой, и от души пожелала собеседнице всего хорошего. В конце концов, разве виноваты другие женщины в том, что они могут так легко и естественно получить недоступное мне самой?

Автомат запищал, информируя, что мой напиток готов. Я осторожно вынула стаканчик из держателя и пригубила:

— М-м-м. Какао вполне ничего. Можете смело заказывать.

Я отступила, освобождая подход, и вдруг заметила знакомую макушку, мелькнувшую в дверях, что вели на лестницу. Семен!

— Ты почему не на совещании? — удивилась я, выскакивая ему навстречу.

— Отложили, — пояснил он, глядя куда-то мне за спину.

— Все нормально?

— Угу. А с кем это ты разговаривала?

— Без понятия. Встретились у автомата, перекинулись парой слов. А что?

— Нет-нет, ничего, пойдем, — поторопил меня муж, подталкивая к лестнице. Но сам он все же еще раз оглянулся на отвернувшуюся к автомату брюнетку. Я чуть было не спросила, уж не знакомы ли они, но Семен меня перебил: — Так ты с Бутенко встретилась?

— Ой! Я же забыла отписаться!

— Вот именно. Ой, — иронично заметил Шведов. — Я тут на говно исхожу, а она… — он забрал из моих рук стаканчик и принюхался, — … какао попивает?

— Ага. Кофе не было. Будешь?

— Ни за что. Мне ж не пять.

Я показала мужу язык и демонстративно закатила глаза, без слов давая понять, что я думаю по поводу его доводов.

— Судя по твоему хорошему настроению, с анализами все норм? — криво усмехнулся Шведов.

— Да меня можно в космос запускать!

— Ну, вот и хорошо. А по поводу воздержания Бутенко ничего не сказал?

— А что он должен был сказать? — невинно хлопнула глазками.

— А то ты не знаешь… — хмыкнул Семен, опуская ладонь мне на задницу.

— Даже не начинай. Мне на работу! Кстати, Жорка предложил встретиться на праздники. Ты как?

— Я за.

— Надо определиться с датой.

— Определяйся. Только на тридцать первое ничего не планируй.

— М-м-м. У тебя появились идеи, как будем праздновать?

— Ага.

— И? Не поделишься соображениями?

— Нет. Хочу сделать сюрприз.

— Обожаю сюрпризы! — загорелась я. Семен смерил меня снисходительным взглядом:

— Я в курсе.

Стоит ли говорить, что за четыре дня до Нового года я успела порядком известись?

— Что мне хоть надеть?! — наседала я, когда поняла, что Шведов ни за что не признается.

— Ну, если хочешь меня порадовать…

— Ничего не надевать?

Семен оскалился первый. Я присоединилась к нему… Сидели и улыбались, как два влюбленных дурака, и время от времени переглядывались.

— Я заберу тебя после работы, и сразу поедем.

— А куда? Ну куда, скажи?!

Но Шведов, естественно, так и не раскололся. И каково же было мое удивление, когда он привез меня к нашему дому. Я едва не застонала, вот честно. Все же у мужиков мозги варят как-то иначе. Нет, это, конечно, все круто — свой дом, родовое гнездо, бла-бла… Но! Он же был недостроен, боги! Внутри конь еще не валялся. Пару недель назад мы приезжали посмотреть — так там только с проводкой закончили. И никакого отопления, никакой горячей воды… Не так я представляла свой идеальный праздник, но что уж.

— Надеюсь, ты хотя бы купил елку, — пробормотала я, ежась на пронизывающем ветру.

— Зачем покупать? Повторяй за мной: раз, два, три, елочка, гори.

Мы осторожно прошли через заваленный стройматериалами двор. Шведов нащупал толстенный кабель и, кряхтя, как старый дед, что-то там подключил.

— Ну?!