Барнар — мир на костях 3 - Angor

class="p1">Она взглянула на наемника и, ничего не сказав, ушла.

— Слушай, Конрад, — нахмурила лоб после ученица, — что с ней? Ты не сделал ей еще предложение? Она не знает?

— Нет.

— Но вы совсем не похожи на счастливых жениха и невесту.

— УЗРЕВШИЕ УРАГАН, Бригида, не знают счастья.

— Но по законам аливитянок тебя должны изгнать из Саркена. Они играют свадьбу с майотами, а затем мужчины, после брачной ночи, уходят. По здешним традициям жить с мужем — это предательство своего рода. Мужчины воспитывают сыновей отдельно, а женщины — дочерей. И видятся супруги только раз в год для повторного зачатия детей. В противном случае вас обоих прогонят из Саркена. Фрида навсегда лишится дома. За его посещение ее будет ждать смерть. После замужества на тебе она перестанет считаться аливитянкой. Но к свадьбе все готово. Начало при восходе солнца. Местные жительницы думают, что после брачной ночи ты уедешь. Если ты останешься, то боюсь, что у нас у всех появятся серьезные проблемы.

— Однако ты забываешь, Бригида, мы находимся под покровительством и защитой правительницы Ханны. Местные знают, что мы друзья. Фрида — ее правая рука. Никто не посмеет тронуть друзей.

— Но как же их традиции и правила? Они же яростно их соблюдают.

— Уж так устроен человек, Бригида… Мы способны находить лазейки и исключения. Мы же живые. Куда важнее не принципы, а человечность и понимание. Когда уважаешь, то не действуешь сгоряча. Но в любом случае, это временно. После свадьбы, в связи с нашими обстоятельствами, нам разрешат здесь остаться. А затем все равно придется уйти. Фриде действительно предстоит распрощаться с Саркеном, если она выберет меня.

— Иорик, ты подготовил речь?

— Нет еще, брат.

— Это хорошо… Потому что я решил, что скажу своими словами.

— И что же ты скажешь?

— Не знаю… За меня скажет сердце.

— Я спать, — чародейка отправилась в свой шалаш.

Бэбкок нагнал ее по дороге.

— Амелия, я тут новое стихотворение сочинил. Могла бы ты сказать свое мнение насчет него?

— Что? — устало сдвинула брови волшебница. — Почему я, Иорик? Я хочу отдохнуть. Можно мне побыть одной? — не дожидаясь ответа, она скрылась внутри.

Поэт проводил ее покинутым взглядом.

— Но это было стихотворение про тебя… — произнес он в пустоту.

Ночью Фрида не пришла к Конраду. Он нашел ту в хижине ее родственниц.

— Поговорим?

— О чем, Конрад?

Наёмник примостился на ступеньках у входа.

— Почему ты меня избегаешь?

— А ты не понимаешь?

— Нет, — он пожал плечами.

— Лжешь! — скривила губы она.

— Чего ты ждешь от меня, Фрида?

— Ничего!

— И ты тоже лжешь, — он усмехнулся. — Ты бы хотела, чтобы я был во всем уверен. Но я, но мы, знаем слишком многое. Уверенность же принадлежит тем, кто имеет надежды. Ты хочешь, чтобы я перестал думать об опасностях, но я не могу. Не могу притворяться, что все хорошо. И правда, не понимаю, почему ты связываешь это с нашими отношениями.

— От тебя снова пахнет табаком, — аливитянка скрестила руки на груди.

— Да, пахнет… И тебе придется принять это, Фрида. Вы, женщины, имеете добрые намерения относительно своих мужчин. Вы пытаетесь изменить их к лучшему. Но любовь так не работает. Тебе придется принять меня вместе с моими шрамами, с болью, с моим отсутствием веры в спасительный исход и с тем, что я курю. Ты полюбила меня таким… И не надейся, что я вдруг стану меняться ради кого-то. Что я осяду в каком-нибудь райском месте с тобой и забуду о том, через что прошел. Этого не случится. Ты никогда не увидишь в моем взгляде расслабленность. Там всегда будет холод… Всегда. Но это вовсе не означает…

— Ну. Давай. Договаривай, Конрад. Чего это не означает?

— Того, что я не люблю тебя, — он громко вздохнул и ушел.

— А что, если я откажусь принимать все как есть? Что тогда? — она прокричала ему вслед.

— Ты уже догадываешься, что тогда… — долетело до нее из темноты.

По щекам аливитянки медленно поползли соленые капли.

На рассвете пестрые птицы разбудили жителей селения. Туман отступал вглубь леса. Когда Фрида проснулась, то не увидела никого рядом. Она вышла на улицу, но и те пустовали. Воительница вынула меч из ножен. На полусогнутых ногах покралась к жилищам друзей. Там она застала умывающегося Конрада.

Фрида знаком показала ему молчать. Но он громко заговорил:

— Все в порядке. Я знаю, где все.

— И где же?

— Они ждут нас.

— В смысле? Зачем?

— У нас с тобой свадьба, дорогая! Так что нам бы поторапливаться пора.

— Это что, шутка?

— Фрида, мужчины такими вещами не шутят, — он подошел к ней и взял за руку.

— А где же предложение? Меня ты спросить не хочешь?

Наёмник уставился себе под ноги и после отозвался:

— Идем.

Воительница помотала головой, крепко стиснув зубы.

— Я ненавижу тебя, Конрад! — она принялась колотить его кулаками по груди. — Слышишь, ты черт возьми? Ненавижу! Ненавижу!

— Не на такую реакцию я рассчитывал, конечно, но и так сойдет, — он обнял ее и повел за собой.

— Выходит, все знали, что у нас свадьба. А я узнаю об этом в самый последний момент? Будь ты проклят, Конрад! Почему ты такой? Почему? Я иду под венец без подобающего наряда. Все никак у нормальных людей.

— Зачем тебе наряд? Я же на тебе собираюсь жениться, а не на твоем платье.

— Тебе еще и смешно?

— Фрида, ты сейчас станешь супругой сына безмолвного. Так что о нормальности не может быть и речи.

— По нашим традициям, жених должен убить льва, чтобы доказать невесте свою храбрость.

— Я думаю, что храбрость я и так уже достаточно доказал. Но льва я все же убил.

— И когда ты успел?

— Ночью.

— Когда ты станешь моим мужем, то впредь о всех твоих ночных похождениях я должна буду знать все.

Наёмник улыбнулся.

— Так ты принимаешь меня таким, какой я есть?

— Знаешь, а я ведь ради тебя отрекаюсь от родного дома навсегда. А ты даже курить не можешь бросить ради меня. Мне кажется, что я могла бы влюбиться и в кого-нибудь получше, чем ты.

— Да, определенно могла бы. Но вот только жизнь бы была у вас куда скучнее.

— Ну еще бы. С тобой точно скучать не приходится. Только и успевай уклоняться от лезвий. О боги! Вместо обычного мужчины умудрилась остаться с тем, за кем, скорее всего, начнется всемирная охота, — веко над правым глазом задрожало от быстрых сокращений.

— И не говори, родная, и не говори… Но тогда, в Остбоне, когда ты пришла спасти меня, ты уже