«Я убит подо Ржевом». Трагедия Мончаловского «котла» - Светлана Герасимова

Тов. Алябьев, пробившись в район Ступино, содействовал частям 29-й армии в выходе из окружения

Военный Совет Калининского фронта ходатайствует о присвоении майору Алябьеву Тимофею Степановичу звания “Герой Советского Союза”».

Неизвестно, было ли направлено ходатайство адресату, но в списке Героев Советского Союза майор Т. С. Алябьев не значится. В ОБД «Мемориал» среди награжденных Алябьевых Тимофей Степанович также не значится. Возможно, потому, что практически в конце рейда он пропал без вести?

4 марта 1942 г. в газете «Красная звезда» была опубликована статья старшего батальонного комиссара Л. Высокоостровского «Смелый рейд лыжников в тыл врага», где рассказывалось о действиях отряда майора Алябьева по пути к «одной нашей части, действующей во вражеском тылу». Судя по подробностям рассказа о действиях отряда по пути следования к цели, автор статьи беседовал с непосредственными участниками рейда в тыл врага. Показав мужество танкистов и лыжников, автор не указал в тексте, как требовала в те дни военная цензура, номера частей, участвовавших в рейде, названия населенных пунктов, речки, которую пришлось переходить, также не сообщил подробно и о результатах рейда, и о судьбе героев его статьи (см. статью в Приложениях).

Итак, два танка из армии Лелюшенко поздно вечером 17 февраля все-таки вышли к частям 29-й армии, но еще до этого, в 19.35 этого дня от Швецова через Шарапова было направлено донесение Коневу и Леонову: «Двое суток продержались. Танки и авиация противника нас сегодня раздавили. Помощи нашей авиации не было. Танки Лелюшенко не прибыли. Парашютистов прибыло 190 чел. Половина в бою погибла. Окороково, Кавезино, Мончалово занято танками и пехотой противника. Пищи, боеприпасов нет. В дивизии остались в среднем 200 чел. Оборона разрезана на три части. Связи нет. Грузы, парашютистов сбрасывать нельзя. Остается выход мелкими группами…» Швецова интересовало положение войск армий Лелюшенко, Масленникова, Вострухова, так как он надеялся на их помощь при прорыве из окружения.

Схема 17. Фрагмент карты 29-й армии: положение южной группы войск 17 февраля 1942 г. Карта выявлена и зарисована Н. А. Якиманским.

Военный совет 29-й армии подтвердил свое решение выходить из окружения на юго-запад к частям 39-й армии. К уже разработанным 15 февраля документам по прорыву из окружения добавились приказы командирам и комиссарам всех дивизий, кроме 365-й, находившейся в подчинении командира 246-й стрелковой дивизии, где были указаны время прорыва и маршруты следования. «Проекты» этих приказов сохранились в документах южной группы штарма 29:

«Командиру и комиссару 369 сд. В связи с сложившейся обстановкой дивизии выйти из окружения в общем направлении Мончалово, лес вост. Мончалово, Чернево и далее на юго-запад для соединения с частями 39 А. В этом же направлении прорывают и выходят из окружения 185, 246 сд. При движении прикрыть себя с тылу и флангов. Начало прорыва 24.00 17.2.42. В остальном руководствоваться приказом армии № 011. Командующий 29-й армией генерал-майор Швецов, член Военного Совета бригадный комиссар Савков. 17.2.42»;

«Командиру и комиссару 246 сд. В связи со сложившейся обстановкой приказываю в вверенной Вам дивизии прорвать фронт и выйти из окружения в общем направлении Мончалово, лес восточнее Мончалово, Чернево и далее на юго-запад для соединения с частями 39-й армии. В этом же направлении в первом эшелоне прорывает фронт 185 сд. Начало прорыва 23.00 17.2.42. За Вами в третьем эшелоне выходит из окружения 369 сд. В остальном руководствоваться приказом армии № 011. Командующий 29-й армией генерал-майор Швецов, член Военного Совета бригадный комиссар Савков. 17.2.42»;

«Командиру и комиссару 183 сд. В связи со сложившейся обстановкой дивизия должна произвести прорыв и выход из окружения в направлении Мончалово, вост. Окороково, вост. Чернево на южн. опушку леса, что южн. Сортино. При движении тщательно обеспечить себя разведкой, охранением и прикрытием флангов. Правее Вас в этом же направлении выходит из окружения 185 сд. За Вами и Вашем же направлении выходит из окружения 246 и 369 сд. Начало прорыва 22.00 17.2.42. Командующий 29-й армией генерал-майор Швецов, член Военного Совета бригадный комиссар Савков. 17.2.42»;

«Командиру и комиссару 185 сд. В связи со сложившейся обстановкой дивизия должна произвести прорыв из окружения в общем направлении вост. Ступино, на Чернево и лес южн. Сортино и соединиться с частями 39 армии. Прорыв и выход осуществить ночью с 17.2.42 на 18.2.42. Начало 22.00. На флангах при движении иметь заслоны. Правее Вас в направлении между Корытово – Рубежное выходит из окружения 381 сд, левее Вас в направлении вост. Чернево выходят из окружения 183, 246 и 369 сд. Командующий 29-й армией генерал-майор Швецов, член Военного Совета бригадный комиссар Савков. 17.2.42»;

«Командиру и комиссару 381 сд. В связи с сложившейся обстановкой дивизии прорвать фронт и выйти из окружения в общем направлении между Рубежное, Корытово и далее на юго-зап. для соединения с частями 39 А. Левее Вас на Чернево и далее на юго-запад прорывает фронт 185 сд, а за нею выходят из окружения все остальные части армии. Начало прорыва 22.00 17.2.42. Командующий 29-й армией генерал-майор Швецов, член Военного Совета бригадный комиссар Савков. 17.2.42.».

По данным «Доклада о боевой деятельности Южной группы 29-й армии», к началу выхода «количество бойцов вместе с ранеными составило около 6000 человек». Следует помнить, что было еще управление армии – опергруппа штарма 29. В литературе говорится о наличии перед выходом из окружения 200 конных подвод с ранеными.

Как и планировалось, поздно ночью 17 февраля начался выход из окружения. Осуществлялся он, как и было намечено, двумя эшелонами, хотя в приказе «Командиру и комиссару 246 сд…» говорилось и о третьем эшелоне, в котором должна была идти 369-я стрелковая дивизия, вероятно, потому, что, согласно картам-схемам положения войск на 17–18 февраля, она занимала самое дальнее положение от места прорыва. В первом эшелоне выходили опергруппа штарма 29, 185, 381-я стрелковые дивизии, 510-й гаубичный артиллерийский полк, 24-й отдельный гвардейский минометный дивизион. Во втором эшелоне выходили остальные дивизии – 369-я и 246-я с подчиненными ей остатками 365-й и другие отдельные подразделения. В арьергарде находилась 183-я стрелковая дивизия, которая прикрывала отход армии.

18 февраля около 2.00 Коневу и Леонову через Шарапова поступила шифровка от Швецова: «24.00 17.2 начали отход Масленникову, помочь огнем…» После этого связь с окруженными была утрачена. В документах армии есть запись переговоров начальника штаба фронта Захарова с генералом Шараповым, она не датирована, но можно предположить, что разговор состоялся 18 февраля. Шарапов докладывал: «Данных о мероприятии, начатом 21.00, нет. Самолет У-2 возвратился без посадки, т. к. сигналы находились в кустарнике. Место для посадки непригодно. Посылаем вторично. Направление движения коробок Лелюшенко нашим представителям дать отказались». Захаров потребовал: «Добиваться и сообщить Швецову».

18 февраля в 4.00 командующий фронтом генерал-полковник Конев через Шарапова передал приказ для командарма 29-й генерала Швецова о необходимости «выводить войска организованно; если не удастся вывезти материальную часть артиллерии, станковые пулеметы, минометы, таковые зарыть в лесу, отметить на карте места. Швецову отходить в общем направлении на Ступино, северо-западнее по лесам и далее в район Клина» [деревня Клины была расположена в зоне действий 39-й армии. – С.Г.]. Странный, явно запоздалый приказ, который, естественно, при отсутствии связи с окруженными Швецовым получен не был. Отход в указанном направлении уже осуществлялся, требования в отношении материальной части в основном повторяли приказ по 29-й армии от 11 февраля. Командованием армии это было предусмотрено и уже осуществлено. В «Кратком отчете о боевых действиях 29-й армии» говорится, что до выхода из окружения вся наличная материальная часть артиллерии, трактора, автотранспорт были приведены в небоеспособное состояние, «укрыты маскированно», частью зарыты в лесах. Боевые машины 24-го отдельного гвардейского минометного дивизиона были взорваны и сожжены; 39-го – уничтожены в районе Звягино. Были составлены схемы мест укрытия. Секретные документы, радиостанция армии были уничтожены; радиостанция типа «Север» была взята с собой. Перечисленные в приказе Конева распоряжения заставляют задуматься о том, со всеми ли сообщениями из окруженной группировки был знаком командующий фронтом, всегда ли вовремя до него доходила информация?

С одной стороны, этот приказ можно рассматривать как официальное, хотя и запоздалое разрешение выхода из окружения. С другой стороны, возможно, его можно как-то объяснить распоряжениями командующего Западным направлением Г. К. Жукова 17 февраля? Последний объяснял неудачи 30-й армии, которая, несмотря на ожесточенные бои, никак не могла пробить коридор к окруженным войскам, тем, что «противник успел подтянуть достаточно средств и сил, чтобы не пустить армию Лелюшенко на юг». Исходя из этого, Жуков решил произвести перегруппировку соединений 30-й армии на другой участок фронта, где, по его мнению, противник был слабее. Рано утром 17 февраля им была подписана директива на имя командующего Калининским фронтом: «Коневу. Копия: Нач. Генштаба.