Триумфальная арка - Эрих Ремарк

Ни полицейских, ни агентов в штатском нигде не было видно. Равика никто не преследовал. Тротуар кишел людьми. Это хорошо, подумал Морозов. Если полицейский опознал Равика, ему будет легче скрыться. Лишь добравшись до авеню Георга Пятого, Морозов снова увидел Равика. В эту минуту сменились огни светофора. Ряды машин, скопившихся на перекрестке, хлынули по авеню, преградив Равику путь. Но Равик во что бы то ни стало пытался перебраться на противоположную сторону. Какое-то такси едва не сшибло его с ног. Шофер разразился яростной бранью. Подбежавший сзади Морозов схватил Равика за руку и оттащил назад.

— Ты что, рехнулся? — закричал он. — Жить тебе, что ли, надоело? Что случилось?

Равик ничего не ответил. Не отрываясь он смотрел куда-то через улицу. Машины шли в четыре ряда, одна за другой. Пробиться было невозможно. Равик стоял на краю тротуара, подавшись вперед, и не отрываясь глядел…

Морозов потянул его за руку.

— Что такое? Полиция?

— Нет.

Равик не сводил глаз с машин, проносившихся мимо.

— Так что же случилось? Что случилось, Равик?

— Хааке…

— Что-о? — Глаза Морозова сузились. — Как он выглядит? Да говори же!

— Серое пальто!..

С середины Елисейских Полей донесся резкий свисток полицейского регулировщика. Равик бросился вперед, лавируя между машинами. Темно-серое пальто… Ничего больше он не запомнил. Он пересек авеню Георга Пятою и улицу Бассано. Внезапно оказалось, что десятки мужчин носят серые пальто. Ругаясь, он быстро протискивался вперед. На углу улицы Галилея движение было перекрыто. Он торопливо пересек ее и, бесцеремонно расталкивая прохожих, продолжал свой путь вдоль Елисейских Полей. Наконец Равик достиг улицы Прессбур, почти бегом миновал перекресток и вдруг застыл на месте — перед ним раскинулась площадь Этуаль, огромная, кишащая людьми и машинами, сбивающая с толку многочисленными устьями улиц. Все кончено! Дальнейшие поиски бесполезны.

Равик медленно пошел обратно, внимательно вглядываясь в лица прохожих. Возбуждение улеглось. На смену ему пришло ощущение какой-то страшной пустоты. Неужели снова ошибка? Или Хааке опять ушел от него? Можно ли ошибиться дважды? Может ли человек дважды исчезнуть с лица земли? Правда, он не был на боковых улицах — Хааке мог свернуть в любую из них. Равик посмотрел вдоль улицы Прессбур. Машины и люди, люди и машины. Вечерние часы пик. Продолжать поиски бессмысленно. Опять неудача…

— Ушел? — спросил Морозов, подойдя к нему. Равик покачал головой.

— Очевидно, мне все время чудятся призраки.

— Ты уверен, что действительно видел его?

— Минуту назад я еще был в этом уверен. А теперь… теперь я вообще уже ни в чем не уверен. Морозов встревоженно посмотрел на него.

— Мало ли на свете людей, похожих друг на Друга.

— Да, но есть лица, которые никогда не забываются.

Равик остановился.

— Что ты намерен делать? — спросил Морозов.

— Не знаю. Да и что я могу сделать?

Морозов смотрел на толпу.

— Вот невезение! И время такое неудачное. Конец рабочего дня. На улицах не протолкнуться…

— Да…

— А тут еще так быстро стемнело… Хорошо ты его разглядел?

Равик молчал.

Морозов тронул его за руку.

— Послушай, — сказал он. — Незачем тебе сейчас бегать по городу. Выйдешь на одну улицу — и сразу же покажется, что он на другой. А шансов на успех никаких. Вернемся лучше в ресторан. Это самое верное. Сиди на месте и жди. Если снова пройдет мимо, ты его обязательно увидишь.

Они сели за крайний столик, откуда все хорошо было видно, и долго сидели молча.

— Что ты сделаешь, если встретишь его? — спросил наконец Морозов. — Ты подумал об этом?

Равик отрицательно покачал головой.

— Подумай. Лучше решить все заранее. Иначе растеряешься и натворишь глупостей. Это совсем ни к чему, особенно в твоем положении. Угодить на несколько лет в тюрьму — мало радости.

Равик молча посмотрел на Морозова.

— На твоем месте я бы тоже не стал за себя беспокоиться, — сказал Морозов. — Но тут дело касается тебя, и мне не все равно, что из этого выйдет. Как бы ты поступил, если бы он сейчас появился вон там, на углу? Бросился бы на него?

— Не знаю, Борис. Право, не знаю.

— Ты ведь без оружия?

— Без оружия.

— Кинешься на него очертя голову — тут же разнимут. Тебя потащат в полицию, а он отделается синяками и легким испугом. Понимаешь?

— Понимаю.

Равик не сводил глаз с улицы.

— В крайнем случае можно, конечно, толкнуть его под машину. Где-нибудь на перекрестке, — продолжал Морозов. — Но и это мало что даст. Все может кончиться для него несколькими ушибами.

— Не стану я толкать его под машину.

Равик не сводил глаз с улицы.

— Ты прав. Нет смысла.

Морозов немного помолчал.

— Равик, — сказал он затем. — Если это в самом деле Хааке и если он попадется тебе, надо действовать с железной уверенностью, понимаешь? Ведь это будет твой единственный шанс.

— Знаю.

Равик все еще не сводил глаз с улицы.

— Если увидишь, пойди за ним. Следуй неотступно. Узнай, где он живет, и больше ничего. Остальное обдумаешь после. Не торопись. Не делай глупостей. Слышишь?

— Да, — рассеянно отозвался Равик, по-прежнему не сводя глаз с улицы.

К столу подошел продавец фисташек. За ним — мальчик с заводными мышками. Крохотные мышки танцевали на мраморной плите столика и проворно взбегали по руке. Снова появился скрипач. Теперь он был в шляпе и играл «Parlez moi d'amour».[13] Старуха с сифилитическим носом предлагала фиалки. Морозов посмотрел на часы.

— Восемь, — сказал он. — Дальше ждать бесполезно. Мы сидим здесь больше двух часов. Он уже не появится. Сейчас вся Франция ужинает.

— Ступай, Борис. И вообще, зачем тебе торчать тут со мной?

— Не об этом речь. Мы можем просидеть здесь сколько угодно. Но я не хочу, чтобы ты довел себя до исступления. Бессмысленно сидеть часами на одном месте и ждать. Теперь ты можешь встретить его где угодно. Больше того, сейчас с ним скорее можно встретиться не здесь, а в ночном клубе или в борделе.

— Знаю, Борис.

Морозов положил свою огромную волосатую руку на плечо Равику.

— Послушай, Равик, — сказал он. — Если тебе суждено его встретить — ты его встретишь. А не суждено, будешь ждать годами и не дождешься. Понимаешь? Будь начеку! Всегда и везде! И будь готов ко всему. Вообще же советую вести себя так, будто ты обознался. Скорее всего, так оно и есть. Больше ты ничего не можешь сделать. Иначе только изведешь себя. Мне это знакомо. Лет двадцать назад я это испытал. Каждую секунду мне казалось, будто я вижу одного из тех, кто убил моего отца. Галлюцинации. — Он допил свой бокал. — Проклятые галлюцинации! А теперь пойдем. Надо поужинать.

— Ступай один, Борис. Я приду позже.

— Останешься здесь?

— Посижу еще немного. А потом в отель. Надо там кое-что сделать.

Морозов недоверчиво посмотрел на него. Он знал, зачем Равику понадобилось идти в отель. Но он знал и то, что его не переубедить. Пусть решает сам — его дело.

— Ладно, — сказал Морозов. — Я буду в «Мэр Мари». А потом в «Бубличках». Позвони или зайди. — Его кустистые брови поднялись. — И зря не рискуй. Дешевое геройство тут ни к чему! И тупой идиотизм тоже! Стреляй только в том случае, если наверняка можешь скрыться. Это тебе не детская игра и не гангстерский фильм.

— Знаю. Не беспокойся.

Равик заглянул в «Энтернасьональ» и, не задерживаясь, отправился обратно. По дороге, проходя мимо отеля «Милан», он посмотрел на часы. Половина девятого. Жоан могла быть еще дома.

Она открыла ему дверь.

— Равик! — удивилась она. — Ты пришел? Ко мне?

— Да…

— Ведь ты у меня ни разу не был. С того самого вечера.

Он рассеянно улыбнулся.

— Верно, Жоан. Странно мы с тобой живем.

— Да. Как кроты или летучие мыши. Или совы. Видимся только в темноте.

Она ходила по комнате широкими мягкими шагами. На ней был туго подпоясанный темно-синий халат мужского покроя, плотно облегавший бедра. На кровати лежало черное вечернее платье, в котором она выступала в «Шехерезаде». Жоан показалась ему очень красивой и бесконечно далекой.

— Тебе не пора уходить? — спросил Равик.

— Еще нет. Через полчаса. Как я люблю эти полчаса перед уходом в «Шехерезаду». Чего только у меня нет — и кофе, и время, которое кажется мне бесконечным. А сегодня даже и ты. У меня и кальвадос есть.

Жоан принесла ему бутылку. Не откупорив ее, он поставил бутылку на стол. Потом бережно взял Жоан за руки.

— Жоан, — сказал он.

Огонек в ее глазах погас. Она вплотную подошла к нему.

— Скажи сразу, что с тобой?..

— Со мной? Что со мной может быть?

— Не знаю. Когда ты такой, как сейчас, значит, у тебя что-то неладно. Ты потому и пришел?