Дело о похищенных младенцах - Андрей Константинов

— Витя! Проснись!

Голос Светы Завгородней вытолкнул меня из сна. Она трясла меня за плечо и настойчиво повторяла мое имя. Я с трудом открыл глаза:

— Уже утро?

— Нет. Пришел Миша Лернер. Говорит, что должен срочно с тобой поговорить.

Лернер? Господи, где я?

Я перекатился на спину. Посмотрел в потолок. «Красное озеро», курорт, услужливо подсказала память. В дверь номера постучали. Негромко, но настойчиво.

— Шах! Нужно поговорить! — услышал я приглушенный голос Лернера.

Отозвался:

— Иду! Минуту!

В ворохе одежды у кровати нашел свои трусы и джинсы. С трудом натянул и то и другое. Стук возобновился. Пошатываясь, я добрался до двери, приоткрыл ее.

— Что стряслось? — спросил я Лернера.

— Нужно поговорить. Срочно.

— Заходи.

Миша проскользнул в номер и торопливо захлопнул за собой дверь. Я вернулся в комнату и присел на кровать.

Посмотрел на свои часы, которые оставил на тумбочке: 4:37.

— Ты понимаешь, Миша, что нужны очень веские причины для визита в такую рань.

— Мудрено ты говорить стал. — Миша шагнул в номер и… замер на пороге.

Признаться, я не удивился. Завернутая в простыню Завгородняя представляла собой не менее восхитительное зрелище, чем Завгородняя без одежды.

— Что стряслось, Миша? — Я взял с тумбочки сигареты, закурил. После первой затяжки в голову ударила приятная слабость.

— У нас неприятности…

— У нас? — переспросил я.

Наши с Мишей совместные дела остались в далеком прошлом. В холле гостиницы «Речная» в середине 90-х мы завершили последнюю нашу совместную сделку «металл-в-обмен-на-машины».

После этого «нас» уже не было. Только Миша Лернер и Витя Шаховский.

— Большие, очень большие неприятности. — Миша немного успокоился, не спрашивая разрешения взял из пачки сигарету и прикурил от массивной «Zippo». — Мы можем поговорить наедине?

Света не обиделась. Только поплотнее завернулась в простыню и проворковала:

— Я в душе.

Ей очень удавалась роль девушки бизнесмена средней руки, каким я представлялся на модном курорте «Красное озеро». Под нашими восхищенными взглядами Света прошла в ванную и плотно закрыла за собой дверь. Щелкнула задвижка. Мы услышали, как потекла вода.

— Итак?

— Убийство, — выдохнул Лернер вместе с сигаретным дымом и вдавил окурок в пепельницу…

А начиналось все так невинно.

2

Идея поехать куда-нибудь на майский уик-энд принадлежала Свете.

К тому времени мы встречались полтора месяца.

С того вечера, когда вместе ушли с вечеринки в Агентстве по случаю Восьмого марта. Мы уходили как шпионы с совершенно секретной встречи: первым ушел я, отогнал машину на площадь Ломоносова, следом под благовидным предлогом ушла Завгородняя.

Она демонстративно неспешно дошла по Зодчего Росси до площади, повернула за угол и бегом бросилась к моей «лохматке». Я распахнул ей навстречу дверцу. Света выхватила у меня сигарету, выбросила ее в приоткрытое окно и — жадно впилась поцелуем в мои губы. Вся подалась вперед, прильнула ко мне, зашептала что-то.

И мы поехали на мою холостяцкую квартиру рядом с гостиницей «Спортивная» на Крестовском острове.

С этого дня началось безумие.

На работе мы старательно избегали друг друга. Света появлялась в офисе не раньше полудня, я целыми днями пропадал на встречах, событиях и происшествиях.

Мучительными были вечера, когда мы оставались в репортерском отделе один на один.

Восхитительными были ночи, которые Света проводила у меня.

В одну из таких ночей она сказала:

— Мы можем куда-нибудь поехать на майские праздники?

— Поехать? — не понял я.

— Например, на «Красное озеро». — Ее рука скользила по моей груди. — Я слышала, это клевое место.

Я вспомнил рекламу, которую видел в городе: «Озеро. Сосны. Небо. Лучше отдыха не бывает!» — на фоне уютных коттеджей, скрытых от палящего солнца среди деревьев.

Рука Светы скользила все ниже.

— Почему бы и нет, — сказал я.

Мне повезло: менеджером в «Красном озере» работал мой давнишний приятель Миша Лернер. Мало кто из его нынешних знакомых знал или даже догадывался, что на зоне, которую Миша топтал по статье «мошенничество», его прозвали Раввином. Очень умный был.

К нему многие за советом обращались.

Так и выжил Раввин среди собратьев по несчастью.

Похоже, Миша был искренне рад меня слышать.

— Шах, дорогой! Говорят, ты в щелкоперы подался?

— Врут, Миша, все врут. Реклама.

Тоже неплохо.

— Миша, догадываешься, почему звоню?

— Как тут не догадаться? — Голос Лернера погрустнел. — Номер на майские?

— Именно.

Миша выдержал эффектную паузу.

Для пущей убедительности тяжело вздохнул:

— Так и быть. В счет старого долга…

— Миша, я и думать об этом забыл!

— А я вот помню. — Радости в голосе Лернера уже не было.

3

Мы добрались до «Красного озера» около восьми часов вечера. За деревней Коробицыно новая дорога нырнула в лес. Минут через пять, одолев пологий подъем, мы увидели модный курорт.

Главное здание четыре этажа, большие окна, полное впечатление воздушности и нездешности — стояло на вершине холма. Чуть ниже, среди сосен, вдоль аллеи, разместились два десятка коттеджей. Аллея резко обрывалась, и сквозь просвет в деревьях можно было увидеть озеро Красное.

— Красота! — выдохнула Света.

Я припарковал свою «лохматку» перед главным зданием, в одном ряду с новенькими иномарками.

— Мы в коттедже жить будем? — спросила Завгородняя. Временами она напоминала мне избалованного ребенка. Она, собственно, и была такой. Избалованной и чертовски красивой. За это можно было простить многое.

— Нет, — я показал на окна четвертого этажа, — вон там.

— Почему? — Она разочарованно надулась.

— Оттуда вид лучше, — ответил я, помогая ей выбраться из машины. Я совсем не был уверен в своих словах, но, хотелось думать, что Миша не отвел нам номер с видом на задворки. В счет старого долга, усмехнулся я.

Мы поднялись на второй этаж главного здания и в административном коридоре нашли кабинет менеджера. Я постучал.

— Войдите! отозвался мужской голос.

Миша изменился. И не в лучшую сторону. Потолстел и полысел. Утратил свое вечно голодное выражение лица, которое я запомнил со времен гостиницы «Речная». Он стал похож на сытого и довольного жизнью и собой домашнего кота-любимца.

— Шах! — Миша поднялся мне навстречу. — Здравствуй, дорогой!

— Привет. — Я перехватил плотоядный и оценивающий взгляд, которым Лернер окинул Свету. Представил их друг другу: Михаил Исакович — Светлана.

— Очень приятно. Можно просто Миша и на «ты». — Лернер с дешевой элегантностью поцеловал Свете руку. — Я оставил за вами лучший номер. С видом на озеро.

— Здорово! — по-детски всплеснула руками Завгородняя. Ей очень удавалась роль девочки-простушки. Глядя на нее, трудно было предположить, что она играет.

Я забрал из багажника своей «лохматки» наши со Светой сумки. Миша скептически посмотрел на мою машину:

— Ты не думал, что на свалке нужно будет доплатить, чтобы такое взяли?

— Очень смешно, — проворчал я.

Лернер проводил нас на четвертый этаж. Туда можно было попасть по лестнице, которая начиналась в холле здания. Или — по пожарной лестнице, которая с хозяйственного двора главного корпуса выводила на небольшую галерею вдоль всего верхнего этажа.

Света продолжала играть девочку.

С искренней наивностью расспрашивала Мишу о курорте и постоянно ахала и охала.

Миша распахнул дверь номера и отступил в сторону, пропуская нас вперед. Он наслаждался произведенным эффектом.

Номер был небольшой, но с огромной кроватью посредине. Из огромного же окна было хорошо видно озеро, которое лежало далеко внизу, у подножия холма, на котором разместился курорт.

Солнце уже садилось, его предзакатный свет разукрасил низкие облака, которые надвигались с запада.

— Шторм будет? — неожиданно для самого себя спросил я.

Миша тоже посмотрел на облака:

— Похоже.

— А это что за штука? — спросила Света. Она указывала на ажурную антенну километрах в трех от «Красного озера».

— Ретранслятор сотовой связи. Без него мобильники здесь не работают. — Похоже, Миша охотно принял роль, которую ему отвела Света: учитель, наставник… Он посмотрел на часы и заторопился:

— Ужин через сорок минут.

Я покажу вам ваш столик.

— Спасибо за чудесный номер! — крикнула ему вдогонку Света, которая осваивала сантехнику в ванной.

— Все в счет старого долга, — невесело улыбнулся Миша.

И дался ему этот долг!

Я вернулся к окну. Меня беспокоили облака на западе. Солнце уходило, дневной свет угасал, и оттого облака казались мрачнее. Уже не облака — тучи.

Я не слышал, как Света вышла из ванной. Она неслышно подошла ко мне сзади, обняла, прошептала в спину: