Сын палача - Вадим Сухачевский

А может, где-то внизу, под этим полом, существует какой-то третий мир, а под ним – четвертый, и везде раздается тот же крик: «Бедные – но духовные! Бедные – но духовные! Бедные – но духовные!..»

Наконец новый император жестом оборвал этот шквал неистовства.

– Однако лимузин – сменить! – приказал он.

Со сменой монархов стремительно менялись и традиции.

– Надоел, пг’аво, – грассируя, согласился новый король. – Хоть мы бедны и духовны, но все же как-то стыдно, батеньки.

«Сенаторы» (или кем они там числились нынче) дружно закивали.

– А с этой машиной как быть? – решился спросить Вонмиглас.

– А ну его к чег’ту, этот дг’андулет! – прокартавил второй вождь. – И неожиданно предложил: – Вот этим отдадим (он кивнул в сторону Кати и Васильцева), пусть на нем отсюда и уматывают, а то уже, пг’изнаться, надоели!

– Мне тоже надоели, – сказал его напарник, – пускай и вправду уматывают.

Значит, отпускали. Да еще с таким царским подарком! Это было странно и вызывало у Юрия всякие подозрения.

– А поскольку, – проговорил второй вождь, – они все же оказали нам немалую услугу…

– Аг’хиважную! – уточнил его напарник по трону.

«Неужели?! – думал Васильцев. – Какую-нибудь подлость еще, конечно, придумают, непременно придумают, уж такова их подлая природа; но пока…»

– И камни у вас, как было договорено, – твердым голосом сказал он. – Теперь за вами – «товар».

– «Товар»… Да, «товар»!.. – задумался император. Он обратился к королю: – Нам нужен этот «товар»?

– На фиг он нам не нужен! – совсем не по-королевски отозвался тот. – Пускай забирают и катят себе… – В глазах его вдруг появился знакомый Васильцеву по фотографиям прищур. – Если, конечно, куда-нибудь докатят, – с хитринкой (тоже вполне классической) добавил он.

Значит, какая-то подлость действительно готовилась.

Но пока все выходило гладко. Вонмиглас подал знак двум своим подчиненным, те поспешно выбежали из залы и через пару минут вернулись, волоча какой-то мешок, имевший очертания человеческого тела.

Юрий перехватил у них мешок, надорвал его, и увидел лицо Полины. Она была жива, просто сейчас спала.

– Почему она еще спит? – шепотом спросил он у Кати.

– Наверно, была там, откуда шел газ, – тоже шепотом ответила Катя, – и ей досталось больше, чем другим.

– Что ж, как видите, мы слово держим, – важно сказал король. – Не возражаете, если ваш «товар» положат в кузов?

Юрий не возражал, и гвардейцы вынесли Полину из тронной залы.

– А с этим как? – кивнув в сторону Викентия, спросил у императора тот, что напоминал товарища Калинина.

– Может, распять? – предложил «товарищ Жданов».

– «Распять, распять»… – буркнул император. – Все не отвыкнете от своего Рима!

– У нас, батенька, теперь не г’аспинают, – король назидательно поднял палец. – Другие нынче времена! У нас, батенька, тепег’ь г’асстреливают.

«Сенаторы» дружно зааплодировали.

– Я сам, – предложил один из них, в пенсне, слегка похожий на товарища Берия, и взялся за маузер Викентия.

Сколько хлопот доставил Васильцеву этот парень, но смерти ему он сейчас не желал, да и Катя тоже.

– Он сюда больше не явится, – заявила она, – зачем вам его убивать? Отдайте его нам.

– И то правда – зачем? (Та же хитринка промелькнула в глазах короля.) Пускай себе поживет. Иное дело – долго ли?

«Сенаторы» заулыбались, из чего Юрий заключил, что и Викентию, и всем им, по какой-то дьявольской задумке монархов, жить все равно было предначертано недолго. Но это случится потом, да и то еще надо побарахтаться.

– Этого – тоже в кузов, – приказал король, и гвардейцы подхватили и понесли спящего Викентия. – Теперь – насчет вас… – обратился монарх к Кате и Юрию. – Ступайте отсюда и езжайте себе… Если доедете…

«Сенаторы» едва не расхохотались в ответ на веселую, судя по всему, шутку своего вождя.

Юрий и Катя в сопровождении гвардейцев двинулись к выходу.

– Вы отсюда не выберетесь, – услышал Васильцев шепот Вонмигласа. – Из этого лабиринта еще никто сам не выбирался. Но все же попытайтесь. Я вам, ей-богу, желаю удачи.

– Спасибо тебе, Вонмиглас, – кивнул Васильцев.

Теперь дьявольская задумка монархов была ясна. Но и просить о снисхождении он ни за что не стал бы.

Гвардейцы вывели их из залы и подвели к знакомой колымаге. Юрий заглянул в багажник. Спящие Викентий и Полина действительно лежали там.

Катя села за руль.

– Счастливого пути, – бросил один из гвардейцев.

Остальные гвардейцы прыснули со смеху. Всем им было ясно, сколь счастливым будет этот путь.

* * *

Минуты через две езды Катя сказала:

– Бензин почти на нуле. И фары садятся.

Да, пешком, не зная дороги из лабиринта, связующего два мира, которых не может быть, одинаково нелепых: наружный и его пародийный подземный дубликат. Значит, им суждено умереть где-то посредине между этими мирами.

Но пока машина еще двигалась, только вот куда? Каждая дорога имела по нескольку ответвлений, Катя сворачивала наугад, и спустя минут десять, увидев оставленную Васильцевым отметку на стене, они поняли, что сделали полный круг. Что ж, надо все начинать заново, хотя уже почти вслепую: фары горели едва-едва, высвечивая мечущихся по подземелью здоровенных крыс…

Ну-ка, вон туда они еще, кажется, не сворачивали…

Вдруг Катя резко затормозила. На дороге перед ними белел человеческий скелет.

– Небось лежит тут, бедолага, еще со времен Ивана Грозного, – сказала она.

– Эдак и его библиотеку найдем, – попытался пошутить Юрий. Потом добавил: – Вряд ли. Этот – недавний. Здешние крысы быстро все срабатывают.

– А откуда он тут?

– Тут, наверно, расстреливали недавно, – предположил Юрий. – Видишь, дырочка от пули в затылке. Этот, наверно, – из ежовских или ягодовских[28].

– Тогда где-то недалеко должен быть выход.

– Вряд ли. Сейчас расстреливают, я слышал, где-то под Бутово, так что этот выход наверняка засыпали. Давай-ка лучше попробуем вон туда.

Машина свернула. И снова они увидели скелет. Снова свернули – и снова увидели. У всех дырочки в черепах. Да, поработали тут мощно…

И вдруг они услышали голоса, доносившиеся из-за одного поворота:

– Ну, и куда дальше, Сундуков?

– «Куда, куда!» На кудыкину гору!.. Я что, больше твоего знаю?

– Так ты ж завел. Ох, пропали мы, Сундуков, пропали!

– Но-но, Ухов, давай-ка без паники! Помнишь, кто ты есть? Ты есть сержант государственной…

– Да отстань, Сундуков! Ты скелеты видел?

– Ну!

– Гну! Вот и мы с тобой скоро будем такими же! Так что на…ть мне на эту «государственную», тут живыми бы выйти!..

– Но-но, разговорчики!

– Тсс! Слышь, машина!.. Эй, люди!..

Колымага уже сворачивала туда.

– Люди! Люди! Сюда! – завопили сержанты.

Подъехав к ним, Катя притормозила.

– Кто такие? Как здесь очутились? – строго спросил их Васильцев.

Тот, который Ухов, затараторил:

– Свои мы, свои, товарищ инженер! Слегка вот заплутались!

Тот, который Сундуков, кивнул, но предпочел промолчать.

Васильцев удивился:

– Вы меня знаете? Откуда бы? Мы вроде не знакомы.

– Да так… – замялся Ухов. – Это все в прошлом. Лично я туда, в контору, больше ни ногой! Только вытащите нас отсюда, товарищ инженер, Христом Богом вас молю! – И, вчистую забыв и про ВКП(б), и про НКВД, теперь только божился: – Христом Богом! Господом заклинаю – заберите! Господи Боже, Спаситель наш, выручи! – Уже было неясно, к кому он так обращается, к Васильцеву или к Тому, Кто на небеси. – Слова про вас никому не скажем! А ты как, Сундуков?.. Ну, говори!

Тот помолчал, помолчал, да вдруг и брякнул:

– Ну ее на …, эту контору! Увольняюсь тоже. – И добавил более жалобно: – Выручите, товарищ инженер!.. Гм… Христом Богом будем за вас…

Это были уже не сержанты грозного НКВД, а два сломленных человека.

– Давайте тогда в кузов, – приказал им Васильцев.

Они впрыгнули туда с такой поспешностью, что он даже испугался – не придавили бы ненароком Полину и Викентия. Если бы спасенные знали, что их спасители знают путь наружу ничуть не лучше, чем они сами!

Машина снова тронулась. Ехали по наитию, бог весть куда. Фары уже почти не светили. Задник, отделяющий салон драндулета от багажника, был отломан, поэтому Васильцев слышал там, в багажнике, перешептывание сержантов:

– Так ты, Ухов, точно решил – из конторы?

– Да … ее я хотел, эту твою контору! Я теперь вольный человек!

– И рапорт не будешь писать? Я имею в виду – насчет сегодняшнего.

– Да … я подотру этим рапортом?.. А ты как, Сундуков?

Тот с полминуты молчал, потом сказал решительно:

– Я тоже. Пусть подотрутся!

И Юрий понял, что выживут они с Катей или нет, но, по крайней мере, эти две человеческие души ими спасены. Потому что там, в багажнике, уже ехали обычные люди, со своими маленькими слабостями. Ну, конечно, малость заплутавшиеся когда-то в жизни, но с кем не бывает?