Ответный удар - Александр Афанасьев

— Товарищ полковник, я Аль-Малика знаю лично. У меня с ним счеты.

— Б… и слышать не хочу. Что у тебя с источником твоим? Где данные?

Б… Я не мог сказать о гибели Джейка Барски. Пока не мог… даже мертвый, он может быть скомпрометирован. Точнее — тот или те, кто стоит за ним. А если я не могу сказать что источник погиб — все другие слова превращаются в раздражающие оправдания.

— Товарищ полковник на связь не выходил.

— А ты сам назначь! Активнее, активнее! Ты что — не видишь, что делается? Завтра нас тут — в космос запустят. Работать надо! Понял?

— Так точно.

— Иди работай. Ориентируй свой источник на Малика — и пусть работает. Без данных — не возвращайся.

— Так точно.

— Распустились. Казачья вольница!

Шеф явно остывал.

— Разрешите идти?

— Иди. Доложишь мне завтра, что сделал…

Что сделал, что сделал… Пошел бы и сам что-нибудь сделал… козел. Кто не умеет работать — тот учит, как.

Поутру — оставил сигналы экстренного контакта. Надеюсь, что кроме Барски их знает кто-нибудь еще…

Информация к размышлению

Документ подлинный

Перевод с английского, оригинал: Russia's new Middle Eastern role, вy Spengler

Россия вставила палки в колёса планов Запада на Сирию, пообещав поставить правительству Башара аль-Асада высококлассные зенитно-ракетные комплексы С-300. Точное время возможного прибытия ракет остаётся неясным; последние слова, сказанные Москвой, были о том, что ракеты ещё не на месте, и это означает, что вопрос открыт для торга.

Для Запада это унизительно — споткнуться о меняющую правила игры российскую технологию почти через четверть века после падения Берлинской стены. Ещё больший позорный факт состоит в том, что у Запада нет контрмер против российской системы, и это — результат неправильно расставленных приоритетов в обороне за последнюю дюжину лет. Если бы Соединённые Штаты потратили на противоракетные технологии хотя бы часть тех ресурсов, которые они вбухали в государственное строительство в Ираке и Афганистане, России изначально не хватило бы козырных карт в переговорах. Однако, что сделано, то сделано, а сейчас уже актуален следующий вопрос: что делать Западу теперь?

…

По моему мнению, правильнее всего подойти к этому, прочертив чёткую линию между беспринципным вмешательством России в дела Ближнего Востока и экзистенциальными для российского государства вопросами. Как бы нам не нравился способ, которым русские ведут свои дела, это не во власти Запада — изменить характер российского режима.

Что Москве нужно на Ближнем Востоке? С недавних пор она стала проявлять более активный интерес к региональным нарушителям. Жан Азиз из Al-Monitor утверждает, что встреча 28 апреля в Ливане замминистра иностранных дел России Михаила Богданова с главой «Хезболлы» Хасаном Насраллой знаменует собой поворотный момент в отношениях России с этой организацией. Новый альянс России — пожалуй, это будет подходящим здесь словом — с ливанской террористической организацией, говорит о российской ориентации на выкраивание сферы влияния.

С другой стороны, Россия, по-видимому, не хочет полномасштабного союза с иранским режимом и его сирийским сатрапом. Иран в настоящий момент преследует Россию в судебном порядке за отказ поставить обещанную систему С-300 — в тот самый момент, когда Россия утверждает, что отправляет ту же систему в Сирию. Отказ России выполнять свои обязательства по контракту с Тегераном является сигналом о том, что режим Путина не будет сильно горевать, если кто-то уничтожит иранские мощности по производству ядерного оружия. Россия не заинтересована помогать фанатичному режиму развёртывать ядерное оружие на её южном фланге.

С другой стороны, поддержка Россией режима Асада — это факт из жизни. Россия, возможно, получает удовлетворение от паралича Запада в регионе и пытается поставить Соединённые Штаты и их союзников в неловкое положение, но это дело вторичное. Кроме этого, она может хотеть продемонстрировать миру, что не бросает союзников так, как США поступили с бывшим президентом Египта Хосни Мубараком. И снова, это второстепенный вопрос. Заинтересованность России в исходе гражданской войны в Сирии проистекает из двух критических императивов.

Менее важный из них — это потребность в пункте материального снабжения ВМФ в Тартусе, обеспечивающем расширение сферы присутствия военно-морского флота России в Восточном Средиземноморье. Более значимым является страх России перед суннитскими джихадистами, которые преобладают среди восставшей оппозиции.

Россия уже 20 лет ведёт жестокую войну против джихадистов на Северном Кавказе, сопровождаемую одними из самых жутких терактов, которые вообще когда-либо совершались, в том числе массовым убийством в 2004 году 380 заложников в Северной Осетии, главным образом младших школьников. Выражение «русский параноик» может звучать как тавтология, но в данном случае у России есть все основания для паранойи. Взрывами на Бостонском марафоне кавказский терроризм перекинулся и на Соединённые Штаты…

…

Во-первых, США следует поддержать раздел Сирии на государство с суннитским большинством и алавитское «государство-обрубок» в северо-западном секторе страны, где, так уж получилось, расположена российская военно-морская станция. Курды должны получить автономию, примерно как их иракские соплеменники.

Турция будет протестовать во весь голос, потому что это будет поощрением идей независимости курдов, на которые премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган смотрит так же, как капитан Крюк смотрел на крокодила. Это слишком скверно для турков, но кто-то здесь должен потерять, и этим «кто-то» должны быть турки. Раздел — единственный способ остановить гражданскую войну и избежать массовых убийств по её завершении. За полной победой одной из сторон последует резня. Самое гуманное решение — развод по примеру бывшей Югославии. Асад может остаться у власти в стране-обрубке, где алавиты будут в безопасности от суннитских расправ, а русские смогут сохранить свою заправочную базу. Можно только удивляться, почему вашингтонская тусовка «ответственных, чтобы защищать» не рассмотрела этот вариант ранее.

Во-вторых, США следует использовать своё влияние на Турцию, Саудовскую Аравию и Катар, чтобы очистить суннитских повстанцев в Сирии от самых отмороженных джихадистских элементов. Кроме всего, это должно дать русским понять, что они не будут вмешиваться в контртеррористические операции на Кавказе в той наводящей ужас манере, в какой могли бы.

В третьих, США должны атаковать Иран и уничтожить его мощности по производству ядерного оружия и основные базы Стражей революции (и, возможно, ряд других объектов; у разных американских высших офицеров есть свой собственный список предпочтений).

Главное — нейтрализация Ирана: она устраняет трубопроводную поддержку из Ирана Асаду и различным террористическим организациям, и низводит их до неприятных, но стратегически безработных местных игроков.

У России, по-видимому, меньше возражений против американских авиаударов по Ирану, чем по Дамаску. Она просигнализировала об этом настолько ясно, насколько могла, отказавшись передать комплексы С-300 иранскому режиму, но обещая при этом поставить их режиму сирийскому. Плохая новость в том, что мы не можем выдавить Россию из региона; Америка наломала в регионе слишком много дров, чтобы повернуть время вспять.

Хорошая новость состоит в том, что проблемы, обусловленные повышением роли России, поддаются локализации и сдерживанию. Башар аль-Асад и его алавитская армия, закупоренные в цитадели, будут источником раздражения, но не стратегической угрозы. Суннитский режим с курдской автономной зоной в оставшейся части страны будут восприимчивы к давлению Запада, требующего очиститься от более опасных джихадистов.

В сущности, у России против американской атаки на ядерную программу Ирана и центры его внешней подрывной деятельности имеется меньше возражений, чем у администрации Обамы. Больно читать эти бесконечные сетования американских консерваторов на восстановление российского влияния на Ближнем Востоке, когда лишь немногие представители этого лагеря открыто предлагают ударить по Ирану. Они боятся, что избиратели не поверят им, сотрясающим оружием, после убогих результатов кампаний государственного строительства в Ираке и Афганистане.

Гораздо легче собрать войска под крики «русские идут!», чем обратить внимание на то, что сутью проблемы является идеологическое неприятие администрацией Обамы применения силы против Ирана. Фактически, позиция Путина более податлива к стратегическим требованиям Америки, чем позиция Обамы, противоречащая здравому смыслу, как её можно охарактеризовать.