В горах пощады нет - Сергей Самаров

– Нет. Я нормально выспался и сон хороший видел. Душевно сейчас я в нормальном состоянии. А в нормальном состоянии одного лишь духа я тебе только помеха, поскольку физическое состояние никуда не годится. Надо что-то решать…

– Избавиться от меня хочешь? – Тамаров правильно прочитал мысли грузинского подполковника и разумно решил, что в одиночестве не только он один воспользовался услугами сотовой связи. От Бессариона начальство явно потребовало избавиться от российского подполковника, и он пытается это сделать мирно и безболезненно. – Ты сам понимаешь, что без тебя в Грузии мне делать нечего! Более того, меня там примут за шпиона, как тебя здесь. Бежать еще и из Грузии – это будет легкий перебор…

– Ну, предположим, из грузинской тюрьмы так просто не убежишь… – У Бессариона играла, кажется, национальная гордость, но гордость эта, насколько знал Тамаров, была явно не слишком аргументированно обоснована.

– Извини, но не родилась еще такая тюрьма, которую я долго смешил бы своим присутствием. И грузинские вертухаи, я думаю, не лучше российских и должны меня быстро утомить…

– Но со мной ты рискуешь опять в свою тюрьму вернуться. Тот рыжий вертухай с тобой рассчитается…

– И с тобой тоже. Поэтому мне следует тебя поберечь…

В принципе трубка мобильника у Бессариона с собой, и он избавляться от нее, кажется, пока не хочет. И спутник не выпустит его из поля зрения, как не выпустит и тех, к кому он идет. И если Бессарион попытается бросить Артема Василича, дело все равно будет сделано. Хотя Тамарову самому хотелось принять участие в конечной стадии операции. По крайней мере и сам Бессарион, и бандиты, к которым он идет, будут под присмотром и точно уж не сумеют улизнуть. Страховка нужна всегда, и Тамаров взял на себя роль этой страховки. И потому настаивал.

Ожидать от Бессариона удара в спину тоже не приходится. За свою жизнь и службу Артем Василич многих и разных разведчиков видел и в людях разбираться умел. И тех, кто мог ударить в спину в обмен на такую мелкую услугу, как помощь в побеге из-под стражи, определял легко. В принципе грузинский подполковник мог бы просто уйти в то время, когда Артем Василич поехал отгонять бронетранспортер. Но он не захотел уйти, не попрощавшись, оставив о себе плохое впечатление, и вообще опасался, видимо, что Тамаров может подумать неладное, может посчитать, что его захватили, и попытается выручить, не зная даже, где его искать, и сам может попасть в беду. Да, Бессарион – противник, да, он враг, который работает против России, и именно для этого прибыл сюда. Но человек он не подлый, как уже успел понять Тамаров, и ожидать от Бессариона предательства не следовало, хотя законы разведок разных стран одинаковы, и жалости они не учат, и наверняка руководство специальной службы внешней разведки настаивало на том, чтобы Бессарион ликвидировал российского подполковника, как только отпадет в нем надобность.

– Я рядом видел подходящий куст. Пока ты будешь ногу перебинтовывать, я схожу, срублю тебе костыль, – не терпящим возражений тоном сказал Артем Василич, показывая топорик, захваченный из бронетранспортера.

– Костыль мне нужен, – согласился Бесо. – Только зачем ногу бинтовать? У меня нет открытой раны.

– Жесткую повязку. Туго, как можно туже, только чтобы кровь не пережимало. Если почувствуешь, что перетянул, лучше сразу заново перемотать. Иначе потом нога больше болеть будет. В жесткой повязке ходить легче. И нога будет срастаться правильно.

Тамаров протянул грузинскому подполковнику санитарную сумку. Бессарион машинально сумку взял, но еще стоял в раздумье, собираясь, должно быть, продолжить свой разговор. Однако Артем Василич быстро ушел в сторону. Он в самом деле видел неподалеку кусты с подходящей для костыля конфигурацией. Развилку ствола удобно поместить под мышку, чтобы на сам ствол опираться…

– Делай. Я через пять минут вернусь…

* * *

Топорик оказался предельно тупым, и Тамаров пожалел, что у него нет с собой обычной малой саперной лопатки, являющейся одновременно и прекрасным топором, и оружием, и средством для копания укрытий. В спецназе ГРУ эти лопатки, привычные всем подразделениям российской армии, начали затачивать до остроты бритвы еще в семидесятые годы прошлого века. Тогда же стали применять их в качестве средства рукопашного боя, и специалисты ГРУ разработали целую систему фехтования лопаткой, и все офицеры проходили специальный курс этого фехтования. Один из старших офицеров, под командованием которого когда-то служил еще старшим лейтенантом Тамаров, рассказывал, как во время командировки группы офицеров в воюющую тогда Никарагуа он применил лопатку при прохождении через сельву вместо обычных и привычных латиноамериканцам мачете. Кусты и лианы лопатке подчинялись более легко, чем другому оружию. А потом, во время рукопашной схватки, пришлось с этой же лопаткой и против вооруженного мачете противника выступить. И после этого, когда разговоры о странном русском оружии дошли до командования сандинистского движения, в Советский Союз ушел заказ на несколько тысяч малых саперных лопаток.

Но за неимением привычного инструмента пришлось пользоваться тупым топориком внутривойсковиков. Рубить гибкий куст таким оружием было почти то же самое, что кромсать его каменным топором. Тем не менее Артем Василич справился с делом и вернулся к Бессариону с заготовкой для костыля.

– Топор ни на что не годится… – Он демонстративно выбросил орудие производства. – Ножом подравняй, обрежь лишнее, подгони себе по длине, потом освободи санитарную сумку и приладь ее на развилку, чтобы тебе под мышкой не натирало. На все про все выделяю тебе сорок минут. Я за это время высплюсь. Бросать меня не нужно. «Краповые» проехали к БТРу, могут пойти по следам. Мне не нравится, когда меня арестовывают спящего. Покарауль… Потом пойдем…

Бессарион вздохнул с неподдельной тяжестью.

– Тебе дали приказ от меня избавиться?

– Ты ясновидящий?

– Нет, я профессиональный разведчик и знаю методы работы разведки. Разных разведок… Методы у всех одинаковые.

– Ты знаешь, что я звонил? Откуда?

– Догадаться не трудно. Я тоже звонил, когда остался один. И ты должен был этим воспользоваться. Я думаю, ты и руководству позвонил, и домой…

– Да. А ты?

– А я только жене. Она сама мне звонила еще там, на горе, где ты ногу сломал. Ей номер дал наш начальник штаба бригады. Он сам, если помнишь, мне уже звонил… Надеялся, что жена уговорит меня сдаться… А вечером приходил еще и какой-то подполковник из ФСБ… Кстати, от этого подполковника вести интересные. Для тебя… Кто-то там в следственном комитете, что ли, или еще где-то, может, мент, который вокруг меня вертелся… Не знаю точно, и жена не слишком поняла… Короче, кто-то из них на грузинскую разведку, как и ты, работает. Его завтра, похоже, брать будут…

– Ты предлагаешь мне передать информацию своему руководству?

– Я тебе ничего не предлагаю. Я не запрещаю этого, поскольку запретить не могу. Но можешь считать мои слова оплатой за лояльность…

– Интересно… Если мы друг с другом расплачиваться начнем, сколько же я тебе должен? И чего ты с меня потребуешь?

– Пока потребую только одного, чтобы ты попробовал походить в повязке, – сказал Артем Василич, заметив, что Бессарион завершил бинтовать ногу и заправил конец бинта под саму повязку. – Если слишком туго, перебинтуй сразу. А потом костыль сделай. Нож у тебя есть…

– Ладно, иди, отсыпайся… – сказал Бессарион.

И слова эти несли в себе согласие со всем, что сказал ранее подполковник российской армии. Два человека, оказавшиеся рядом в трудном положении, должны друг другу помогать и друг за друга держаться. Это только со стороны кажется, что руководству виднее. Действительность жизни совсем другая…

* * *

– Василич…

Голос звучал тихо, но подполковник Тамаров проснулся сразу и без задержки подал голос из грота на уступе.

– Пора?

– Пора…

Бессарион стоял у подхода к карнизу, ведущему в грот. Опирался при этом на принесенный Тамаровым костыль. Но с костылем пробираться по карнизу было несподручно, там идти приходилось боком, повернувшись к вертикальной стене спиной, и потому грузинский подполковник вплотную не подошел.

Артем Василич вышел почти сразу. Не любил никогда потягиваться и нежиться в лежачем положении. Узкий карниз его не смутил, и он миновал его, почти не глядя, чего из-за больной ноги не мог позволить себе Бессарион.

– Утром отдохнем. До утра нам нужно на границу с Ингушетией выйти, – сказал Артем Василич. – Пойдем вдоль дороги. Будь готов время от времени носом в траву падать. Я понимаю, что с твоей ногой такие падения не слишком приятны. Тем не менее придется, если по дороге машина пойдет.

– А напрямую? Горы невысокие…

– Напрямую… Пройти можно. Можно даже по долинам пройти. Только со здоровой ногой, и это расстояние раза в два с половиной больше. К утру никак не успеем. Лучше уж здесь…