Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР - Олег Витальевич Хлевнюк

подразделений, не обязательно связанные со снабжением.

Нередко предприятиям и учреждениям требовались постоянные агенты на предприятиях-поставщиках и в крупных промышленных центрах. В этих случаях они могли полулегально нанимать специальных представителей (включая и агентов теневой экономики), формально находившихся в длительной командировке, но фактически безвыездно проживавших в промышленных и административных центрах, прежде всего в Москве.

«Толкачи» решали две основные задачи. Во-первых, они обеспечивали получение и доставку сырья и различных изделий, которые формально были выделены предприятию по плану, но постоянно задерживались у поставщиков или в дороге. Во-вторых, искали и закупали внеплановые ресурсы, которые было нелегко получить формальным путем — через утверждение новых фондов в планирующих организациях.

Для выполнения этих задач «толкачи» использовали широкий набор методов установления полезных связей: от застолий и мелких подношений до откровенных взяток. Однако, несмотря на постоянную борьбу контролирующих и карательных органов с «толкачами», размах их деятельности по меньшей мере не сокращался ни в предвоенные годы, ни во время войны, ни после ее завершения.

В июле 1944 года ГКО СССР утвердил максимально жесткое постановление «Об ограничении командировок представителей наркоматов, учреждений и предприятий по вопросам отгрузки материалов, готовых изделий, сырья и топлива»[305]. В документе говорилось, что командировки представителей и «толкачей» «достигли недопустимо больших размеров». Только на Магнитогорский металлургический комбинат с 1 января по 15 мая 1944 года приезжало 1014 представителей. Роль «толкачей» в постановлении ГКО оценивалась традиционно отрицательно. Постановление исходило из того, что «толкачи» своими злоупотреблениями дезорганизуют «устанавливаемый правительством порядок очередности поставок». Поэтому было принято кардинальное решение: агентов запрещалось посылать вообще.

Однако фактически такие меры не работали. Все новые и новые решения и указания не приносили результата. Определенные итоги положения дел в этой области подводила проверка Министерства государственного контроля, состоявшаяся вскоре после смерти Сталина, в начале 1954 года. В представленной в правительство записке говорилось, что рассылки «толкачей» по-прежнему остаются массовым явлением. На Магнитогорский комбинат в 1953 году прибыли 559 представителей от 334 организаций и предприятий из 145 городов СССР. На Запорожсталь — 593 представителя[306].

Ключевым фактором стабильности института «толкачей» была его высокая востребованность. Плановая экономика не могла работать без дополнительных стимулов и параллельных структур-подпорок. Деятельность «толкачей» официально осуждалась, но фактически признавалась неизбежным злом, компенсирующим недостатки централизации. «Толкачи» оперативно обеспечивали предприятия необходимыми ресурсами, которые, следуя формальным правилам, получить вовремя (а то и получить вообще) было невозможно.

Столь же противоречивым было отношение сталинского государства к распространению патрон-клиентских отношений. Этот вид неформальных связей предполагал поиски покровителей, способных оказать карьерную поддержку, решение постоянно возникающих проблем материального обеспечения, взаимодействие с бюрократическим аппаратом и т. д. Вокруг патрона в большинстве случаев формировались клиентские сети разных размеров. Принадлежность к такой сети позволяла рассчитывать и на поддержку других ее участников. Покровителю и друг другу клиенты могли оказывать услуги и помощь разного свойства. В экстремальных условиях советской жизни, характеризовавшихся значительными материальными лишениями, политической неопределенностью и постоянной угрозой репрессий, поиски патронов были неизбежны и необходимы.

Несмотря на признание широкого распространения и роли патрон-клиентских сетей в советской системе, изучение этого явления как конкретно-исторической проблемы трудно признать достаточным. Давние традиции имеет постановка вопроса о патрон-клиентских отношениях в политической сфере. Вслед за важными работами Т. Г. Ригби, привлекшего внимание к этой проблеме несколько десятилетий назад[307], появились другие публикации, в том числе мотивированные частичным открытием архивов советского периода.

Историки ставят вопрос о системообразующей роли патрон-клиентских сетей в советской политической системе, что позволяло ей функционировать даже в периоды значительных потрясений[308]. Изучаются номенклатурные сети на уровне регионов, которые периодически подвергались атакам со стороны центра, но никогда не утрачивали своего ключевого значения. Исследования показывают, в частности, что региональные партийные секретари являлись, с одной стороны, лидерами местных руководящих сетей, а с другой — сами входили в неформальные сообщества, группировавшиеся вокруг отдельных высших руководителей, членов Политбюро. Такая система облегчала лоббирование региональных интересов и усиливала административные возможности местных секретарей[309]. Внимание привлекают патрон-клиентские отношения в среде советской творческой интеллигенции, искавшей покровителей среди руководителей партии-государства[310]. Вместе с тем действие патрон-клиентских отношений во многих других областях, например в сфере экономики, которая является центральной для этой книги, практически не изучается.

На основании имеющихся исследований о неформальных отношениях в литературе представлены их типология и сравнительный анализ. Показано, что известные практики теневого взаимодействия во многих странах и в разные исторические эпохи были похожи, но и различались между собой, по крайней мере если вести речь об их идеальных типах[311]. Априори можно предположить, что использование блата, как правило, не предполагало дачу взяток, а строилось на взаимных услугах, личных отношениях, включая родственные и т. д. Одноразовая выплата взятки для решения определенной проблемы вряд ли предполагала установление между взяткодателем и взяткополучателем устойчивых и длительных отношений по принципу патрон-клиент.

В свою очередь, патрон-клиентские сети не обязательно были основаны на взятках, а могли скрепляться иными механизмами, например так называемым обобщенным обменом — дарами, услугами, гостеприимством и т. д.[312] Не всякие знакомства и поддержка обязательно имели патрон-клиентский характер. Они могли быть равноправными и скорее приближаться либо к практикам блата, либо к взаимодействию на основании регулярных выплат взяток. Очевидно, что для убедительной систематизации таких многообразных явлений необходимо накопление конкретных фактов, изучение репрезентативного количества отдельных случаев. С этой точки зрения организация Павленко, широко применявшая различные из описанных выше методов теневого взаимодействия, также представляет немалый интерес.

Приобретение покровителей

Как было показано в главе 2, павленковское УВС начиналось с поиска хозяйственных руководителей, которые были готовы предоставить организации заказы, денежный аванс, материалы и технику для выполнения работ. Павленко взамен предлагал кадры, имевшие опыт деятельности в строительной сфере. Мы не знаем, какие разговоры и при каких обстоятельствах вел Павленко с управляющим трестом «Львовуголь» Л. Плятченко, который согласился подписать договор на строительство дороги к шахте.

Очевидно, что этот первый контракт было подписать труднее всего. Павленко и его организацию никто не знал. Заказчик покупал «кота в мешке». По показаниям Константинова, Плятченко получил взятку[313]. Однако, как будет показано далее, к свидетельствам Константинова нужно относиться с долей недоверия, поскольку он очень старался угодить следствию