Девушка по имени Судьба - Гуиллермо Гланк

Однако и это, весьма зыбкое, спокойствие длилось недолго: Вирхилио послал к дону Мануэлю гонца, и тот сообщил о связи Асунсьон с индейцем.

Возмущенный Мануэль тотчас же отбыл в «Эсперансу».

Шанке же к тому времени полностью поправился и стал собираться в свой лагерь, считая невозможным для себя оставаться у Асунсьон. Пока она уговаривала его подождать и искала разумный выход из создавшегося положения, приехал Мануэль.

Ссора между братом и сестрой — жестокая, непримиримая, больше похожая на схватку — не оставила Шанке сомнений, как он должен поступить. Несмотря на все возражения Асунсьон, он покинул имение.

А Мануэля она выгнала из дома сама, сказав, — что он разбил жизнь не только ей, родной сестре, но и собственным дочерям.

Затем велела заложить лошадей и решительно направила свою повозку в стан индейцев.

Сестра Инес, готовившая Викторию к посвящению в монахини, стала свидетелем очередного обморока своей подопечной и заподозрила неладное.

— Я встречала у женщин такое недомогание, — сказала она Виктории, когда та очнулась. — Понимаешь, о чем я говорю? О возможной беременности.

— Нет! Нет! — в ужасе воскликнула Виктория. Но осмотревший ее врач подтвердил опасения Инес, и Виктория горько заплакала:

— Ну зачем мне все это сейчас, когда я уже нашла свой путь и моя душа могла наконец обрести покой?! Что же мне теперь делать?

— Просить помощи у матери-настоятельницы, а лучше — у твоего отца, — ответила Инее.

— Не могу я идти к отцу! — воспротивилась Виктория, но мать- настоятельница тоже сочла этот вариант наиболее приемлемым.

И — поникшая, опечаленная Виктория побрела на поклон к отцу, еще не представляя, как сообщит ему о своем внебрачном ребенке.

К дому она подошла в сумерках. На ее счастье, дон Мануэль в одиночестве сидел на террасе и, глядя на звезды, курил сигару. Мысли его были о дочерях, о непокорной Асунсьон, о внуке, которого вынашивала под сердцем Мария, о незабвенной, никем не заменимой Энкарнасьон…

— Папа, — тихо позвала Виктория, и, обернувшись на голос, Мануэль в первый момент решил, что это галлюцинация. Но дочь сделала шаг ему навстречу и припала к его груди, — Папа, я вернулась.

— Доченька, Виктория! — обрадовался Мануэль. — Какое счастье! Пойдем в дом, к Марии.

— Нет, папа, подожди, я должна тебе сказать то, чего ты не знаешь.

— Это не имеет значения, дочка! Главное — что ты вернулась и теперь мы будем вместе. Знаешь, Мария ждет ребенка! Ты должна простить ее. Мы снова станем одной дружной семьей, будем растить малыша, моего внука! Представляешь?

— Да, папа, очень хорошо представляю, как все это может быть, — горестно молвила Виктория. — Позволь мне прогуляться по саду, прежде чем войти в дом. Я хочу все тут осмотреть…

— Ну, если тебе так хочется, — не понял ее изменившегося настроения Мануэль. — Пройдись, осмотрись, а я тем временем скажу Марии, что ты здесь.

Виктория медленно обошла вокруг — дома, прощаясь с ним навсегда, а заодно прощаясь и с ребенком, который, как она теперь ясно поняла, не должен появиться на свет — для него тут попросту нет места.

Мария же, узнав о возвращении сестры, бросилась искать ее в саду.

— Я очень виновата перед тобой! — сказала она, отыскав Викторию. — Обидела тебя, оскорбила. Но я ведь не знала главного. Потом Асунсьон мне все объяснила. Бедная моя сестричка! Сколько же тебе довелось вынести! Обещаю, что теперь все будет по-другому.

— По-другому уже не может быть. Мне лучше уехать, — отстранилась от нее Виктория.

— Нет! Не уходи, ты очень нужна мне, — взяла ее за руку Мария. — Я ведь жду ребенка. И никому, кроме тебя, не могу открыться, рассказать о своих страхах. Ты — самый близкий мне человек!

— А ты — мне! — взволнованно заговорила Виктория, для которой в словах сестры мелькнули проблески надежды. — Я больше не могу лгать. Иначе сойду с ума.

— Что тебя так мучает? — встревожилась Мария. — Расскажи, не бойся. Я помогу тебе.

— Да, мне очень нужна твоя помощь, — подхватила Виктория. — Дело в том, что я… Я тоже жду ребенка.

— Ребенка? — повторила ошеломленная Мария. — От Адальберто?

Виктория потупила взор и ничего не ответила. Мария, испугавшись своей догадки, спросила упавшим голосом:

— Почему ты молчишь?

— Мне все-таки лучше уехать, — сказала Виктория.

— Нет, подожди! — требовательно произнесла Мария. — Это ребенок Энрике? Так? В ту ночь ты с ним…

— Я сама не знала, что делала, — заплакала Виктория, не в силах больше скрывать правду. — И он тоже, он был не в себе… Мы не хотели этого. Прости меня, умоляю!

— Нет, это невыносимо! Я не могу тебя слушать! — воскликнула Мария и бросилась прочь от сестры.

— Не оставляй меня, я в отчаянии! — попыталась удержать ее Виктория. — Не отталкивай, прошу тебя!..

Но Мария вырвалась из ее рук и побежала к отцу:

— Папа, помоги Виктории! Я — не могу.

— Что с ней? Говори!

— Я оттолкнула ее, и теперь она может уехать навсегда. Задержи ее, останови. Она беременна!..

— Что?!

— Да, папа, иди к ней.

Дон Мануэль догнал Викторию уже у ворот и, вцепившись в ее худенькие плечи, гневно произнес:

— Ну, куда ты теперь собралась?

— Пусти меня, папа, — высвободилась из его рук Виктория. — Я очень виновата перед тобой, но, возможно, ты поймешь меня, если выслушаешь.

— Что я должен слушать? Как ты втоптала меня в грязь и решила принести в этот дом незаконнорожденного?

— Так, значит, она тебе все сказала?

— Да, мне все рассказала Мария, моя дочь! Единственная, кого я считаю дочерью!

— Ну и оставайся с ней! Чтоб она у тебя встала поперек горла! — ослепленная обидой, крикнула Виктория. Затем, вскочив на коня, с горечью добавила: — Поехали, миленький, куда глаза глядят.

— Езжай, езжай! На все четыре стороны! — не помня себя, кричал ей вслед уязвленный в самое сердце отец.

Когда же он вернулся в дом, к нему с мольбой бросилась Мария:

— Папа, отыщи ее, верни! Сделай это ради меня, ради внука! Виктория пришла ко мне за помощью, а я не смогла, не сумела ее поддержать.

Всю ночь несчастный Мануэль колесил по городу и его окрестностям, но так и не нашел Виктории.

Добравшись до индейского поселения, Асунсьон смело предстала перед вождем племени:

— Я ищу здесь одного мужчину, которого люблю и надеюсь стать его женой. Готова соединить с ним свою жизнь по тому обряду, какой он выберет.

Услышав эти слова, Шанке подошел к Асунсьон и на руках отнес ее в свою хижину.

А утром стало известно решение вождя: свадьба состоится на закате солнца, по обряду племени, к которому принадлежал Шанке.