Фиалки на снегу - Патриция Грассо

— Что здесь делал Гримсби? — В его голосе звучали нотки угрозы.

— Уильям пришел узнать, все ли со мной в порядке, — глядя прямо в глаза герцогу, ответила Изабель и, поколебавшись, прибавила: — Он пригласил меня поехать прокатиться с ним в Гайд-парк.

— Я запрещаю вам куда-либо ехать с ним.

— Вы мне запрещаете? — не веря своим ушам, переспросила Изабель.

— Гримсби — опасный человек, — сказал Джон. — Я не хочу, чтобы вы знались с ним.

— А мне все равно, чего вы хотите, — ответила Изабель и, развернувшись, направилась вверх по лестнице.

На следующее утро Изабель поднялась раньше обычного, чтобы подготовиться к прогулке в Гайд-парке. Она надела синее шерстяное платье с высоким воротником, плащ с капюшоном и черные туфельки из мягкой кожи. Конечно, можно было надеть модную шляпку вместо плаща с капюшоном… Но Изабель не любила головные уборы: в них она чувствовала себя чем-то вроде дерева, на верхушке которого свили гнездо птицы.

Готовясь к встрече с Уильямом Гримсби, Изабель ощущала, как растет внутри ее чувство собственной вины: она словно совершала предательство по отношению к герцогу.

— Ты не думаешь, что мне стоило бы отказаться? — спросила девушка, оборачиваясь к Гизеле, по-прежнему сидевшей в кресле у камина. — Я могу сказать, что у меня болит голова.

— Ложь — великий грех.

— Да, но чем больше человек лжет, тем легче ему это дается.

— Дитя мое, помни: блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами божьими, — ответила Гизела.

— Ты говоришь загадками.

Гизела таинственно улыбнулась:

— Разве?

Коснувшись медальона, Изабель посмотрела в пространство, задумавшись над словами Гизелы. Внезапно девушка снова повернулась к ней:

— Я могла бы использовать эту возможность для того, чтобы примирить Джона и Уильяма.

— Прекрасная мысль, — отвечала та.

Губы Изабель дрогнули в насмешливой улыбке.

— И оригинальная к тому же.

— Беги, дитя мое. Уже почти десять.

Изабель сошла вниз в тот самый момент, когда Пебблс открывал двери графу Рэйпену.

— Доброе утро, Уильям, — с приветливой улыбкой сказала она. — Как видите, я пунктуальна.

— Какое восхитительное отступление от правил, — взяв ее руку в свои, отвечал Уильям.

— Что вы имеете в виду?

— Светские леди, как правило, заставляют джентльменов подолгу ждать, — объяснил он.

Изабель залилась краской:

— О, я не знала…

— Я рад этому, — улыбнулся Уильям. — Обещаю вам, ваша сияющая красота посрамит даже очарование чудесного весеннего утра.

— Благодарю за комплимент, — благосклонно кивнула польщенная Изабель. Оказывается, и к комплиментам мужчин тоже несложно привыкнуть…

— Это не комплимент, я говорю чистую правду. — С этими словами граф Рэйпен вывел девушку из дома и помог ей сесть в крытый фаэтон, запряженный парой белых лошадей.

Фаэтон медленно катил по Пиккадилли, и Изабель с интересом разглядывала утренний город. С тех пор как она покинула Стратфорд, она еще ни разу не отправлялась на подобные прогулки.

Небо сияло чистой голубизной. В марте, месяце возрождения и новых надежд, в Стратфорде должны появиться стайки перелетных малиновок, да и скворцы, должно быть, уже начали петь… А из прогретой солнцем земли пробились крокусы и раскрывают свои лепестки навстречу теплым солнечным лучам…

Неожиданно Изабель охватила тоска по дому. Девушка вздохнула; как же она скучала по всему, что было ей так близко и знакомо. По всему, чего она не увидит, пока не окончится этот лондонский сезон!..

— Что-то не так? — спросил Уильям.

Изабель заставила себя улыбнуться и покачала головой.

— Я просто тоскую по Стратфорду.

— Понимаю, — с сочувствием ответил Уильям. — По временам я и сам тоскую по уединенности нашего старого дома на севере Англии.

Слова Уильяма, словно бы отражавшие ее собственные чувства, немного взбодрили Изабель.

— Должно быть, мы родственные души, — сказала она.

С Пиккадилли фаэтон свернул на Парк-лейн, и они направились прямо в Гайд-парк.

— Изабель!

Оглядевшись, Изабель заметила Лобелию, ехавшую бок о бок со Стивеном Спьюингом, бароном Берроузом. Она помахала рукой сводной сестре, но приветливая улыбка угасла на ее лице, едва она заметила пару всадников позади Лобелии и Стивена.

Джон Сен-Жермен и Аманда Стэнли.

— Вчера он катался здесь с Люси Спенсер, — заметил Уильям.

— Меня не интересует, с кем проводит время мой опекун, — солгала Изабель. — По чести сказать, я жду не дождусь, когда вернется мой брат и я смогу избавиться от опеки герцога Эйвона!

— Не могу винить вас в этом, — сказал Уильям.

«Блаженны миротворцы, ибо они наречены будут сынами божьими», — подумала Изабель, а вслух сказала:

— Его светлость вовсе не такой плохой человек.

— Сам сатана иногда принимает вид ангела. — Гримсби пристально взглянул девушке в лицо.

— Неужели вы с Джоном не можете уладить свои разногласия?

— Что сделано, того уже не исправить, — отвернувшись, ответил Уильям.

— Что вы хотите этим сказать?

Уильям остановил фаэтон и четко, раздельно произнес:

— Джон Сен-Жермен убил мою сестру.

У Изабель перехватило дыхание. Ее словно ударили…

— Вам нехорошо? — спросил Уильям, наклоняясь к ней со встревоженным видом. Действительно, девушка была так бледна…

Изабель жестом остановила его; с трудом совладав с собой, она немедленно выступила на защиту своего опекуна.

— Может быть, вы ошибаетесь, милорд, — начала она. — Его светлость действительно иногда ведет себя не вполне достойно, но он бы никогда…

— Джон Сен-Жермен женился на моей сестре Леноре и свел ее в могилу прежде времени, — в глазах Уильяма горела ненависть. — Я хочу, чтобы он заплатил за ее безвременную кончину.

Изабель была в растерянности. Почему Джон не объяснил ей причину вражды между ним и Гримсби?

— Я не очень хорошо себя чувствую, — прошептала девушка, потрясенная услышанным и напуганная дьявольским блеском голубых глаз графа. — Прошу вас, пожалуйста, отвезите меня в Монтгомери-хауз.

— Я совершенно не хотел испортить вам такое замечательное утро, — Уильяму удалось взять себя в руки. Его лицо прояснилось, но на нем было виноватое выражение.

— Я понимаю. Но мне нужно домой.

На этот раз у Изабель действительно начала болеть голова.

Уильям кивнул и развернул фаэтон. В молчании они доехали на Беркли-сквер. Когда фаэтон остановился у дома Монтгомери, Уильям собирался было помочь Изабель выйти, однако она остановила его.

— Не трудитесь, — проговорила девушка и, спрыгнув на мостовую совершенно неподобающим для леди образом, поспешила по лестнице в дом.