Возмутители глубин. Секретные операции советских подводных лодок в годы холодной войны - Николай Черкашин

Двадцать пять раз именно так уходил в моря адмирал Вячеслав Попов.

25 автономок.

25 разлук.

25 затаенных прощаний с миром живых навсегда.

25 неведомых миру побед… И в общей сложности — восемь лет под водой.

Один из командиров подводных ракетоносцев стратегического назначения, ныне контр-адмирал Николай Малов пишет:

«Когда в 1983 году США и НАТО развернули в Европе ракеты “Першинг-2” и “Томагавк” с подлетным временем к городам СССР не более 6 минут, советское правительство приняло адекватные меры: приказало своим подводным ракетоносцам вновь выдвинуться к берегам Америки. В той ситуации Ракетные войска стратегического назначения (РВСН) оказались малоэффективными. Боевая нагрузка на подводные корабли резко возросла. Многие экипажи выполняли по две боевые службы в год, иные проводили под водой (с учетом предпоходовой подготовки) до 200 суток при норме в 60…

…С 1967-го по 1993 год ракетные подводные крейсеры выполнили более 2000 походов на боевую службу, проведя под водой в общей сложности почти 500 лет. При чем это не просто плавание само по себе, а патрулирование с термоядерными баллистическими ракетами на борту — на грани войны и мира».

В годы Великой Отечественной летчики дальнебомбардировочной авиации, совершившие по 10 успешных вылетов, представлялись, согласно приказу народного комиссара обороны № 0299 к званию Героя Советского Союза. С известной натяжкой можно приравнять подводный ракетный крейсер к воздушному кораблю дальнебомбардировочной авиации. Однако ни один командир-подводник, имевший не то что 10, а 20 и более успешных «вылетов»-походов, приравненных к «боевым действиям в мирное время», ни один из них за всю историю стратегического сдерживания вероятного противника в океане не получил звезды Героя. Но почему? Может быть, потому, что этот незримый, но сверхнапряженный ратный труд был незрим для высокого кремлевского начальства, не обладал эффектом броского подвига?

Во всяком случае, еще не поздно исправить эту явную историческую несуразицу.

ЗА МОРСКУЮ ЧЕСТЬ

Подводная лодка К-228 отрабатывала очередную курсовую задачу в море. Командир корабля, капитан 1-го ранга А.А. Никитин с тревогой думал о предстоящем всплытии. Дело в том, что штаб СФ в суточном плане дал точку для всплытия как раз в том районе, где, по сведениям, находится английский фрегат «Лондон». И вообще командир недоумевал, почему их не заводят в наши территориальные воды, почему он должен всплыть за 20 миль от них в светлое время суток, вблизи от международных путей? Много других «почему» вертелось в голове, оставаясь без ответа.

Старший на борту, начальник штаба дивизии, капитан 1-го ранга О.Л. Лазарев, видя сомнения командира, не мог показать, что у него самого еще больше вопросов, правда, с ответами на некоторые из них. Он знал, что план составлен еще вчера, а разведывательная сводка получена сегодня и на нее на КП флота не могли не обратить внимания. Но никто в 7 утра не рискнет обратиться к командующему СФ за разрешением изменить план флота. А почему не разбудить, почему самому оперативному дежурному флота не принять решение? Все просто: дело в ответственности. А вдруг что-то произойдет? Другое дело, когда прибудет командующий флотом. Надобность в докладе об изменении плана уже отпадет, правда, может появиться необходимость в другом докладе: почему ПЛ всплыла в непосредственной близости от иностранного боевого корабля? Но всегда можно что-то свалить на командира корабля: не принял мер по обеспечению скрытности, не использовал всех возможностей… А там пусть разбираются… И где этот фрегат окажется через час… Начальник штаба находился четвертый год в должности и прекрасно знал, почему такие нелепые указания шли на ПЛ.

Контр-адмирал Олег Лазарев:

«Закончился сеанс связи, в перископе — один туман, радиолокационный горизонт чист. Это обстоятельство несколько успокаивало: раз в море туман, то он мог помочь незаметно проскочить в территориальные воды. Однако это 15 миль в надводном положении или час полного хода. Меньше никак не получается. На исходе 14-е сутки плавания, экипаж отработан, ни одного замечания с берега, все как по маслу. Так не бывает, думал начальник штаба Опыт и интуиция подсказывали: когда все хорошо, значит что-то не так. Понятно, что в море недостатков и замечаний по экипажу было предостаточно, но для этого и вышли, чтобы их устранить и восстановить навыки плавания. Но чтобы все было гладко, даже ни одной аварийной тревоги… Вот это настораживало. Наконец принято решение, и ракетный крейсер начал мероприятие по всплытию в надводное положение. Боевая тревога, все доложили о готовности к всплытию, и опять все идет, как по расписанию. Следует четкий доклад: акустический горизонт чист. Нет, что-то здесь не то, еще раз отметил про себя НШ, не иначе, где-то затаился супостат. Всплыли под перископ: визуальный и радиолокационный горизонт чист, в сторону берега видимость полная, в сторону моря в 15 кабельтовых сплошная стена густого тумана. Продули балласт, всплыли в надводное положение, выключили локацию и дали самый полный ход в сторону берега, оставляя туман по корме. Но, хочешь или нет, положено дать радио о всплытии. Не хотелось этого делать, но документы обязывают. Радио прошло с первой попытки, даже квитанцию получили без задержек. Стена тумана оставалась все дальше и дальше по корме. Это несколько расслабляло, но все равно до территориальных вод еще 10 миль. Вдруг из тумана сначала показался вертолет, а через пару минут и фрегат «Лондон». Мы выжимали все, но не могли обеспечить своевременный заход в свои территориальные воды. Дальше события развивались очень просто: фрегат нагнал и перегнал нас. Отрезав нас от территориальных вод, он начал маневрировать, мешая нам пройти. Имея преимущество в скорости, выполнить этот маневр он мог без труда. Ситуация сложилась незавидная, можно было стать объектом позора для всего флота шутка ли, что англичанин не пускает РПКСН в родные воды!

Подготовили и передали радио в штаб флота об обнаружении фрегата, но о его действиях не докладывали, не хотели выглядеть в глазах командования беспомощными. С другой стороны, практически одновременно и у командира, и у НШ родился дерзкий план. Но осуществить его можно было только обманом англичан. Для начала надо было усыпить их бдительность. Мы начали маневрировать на параллельных галсах в дистанции 2 кабельтовых друг от друга на скорости 15 узлов. Поочередно мы то опускали одну антенну за другой, то снова поднимали их. Какой-то промежуток времени лодка была готова к погружению. Несколько раз поднимались выдвижные, имитируя их проверки. Народ на мостике не показывался, кроме командира и НШ, которые также периодически покидали мостик, наблюдая за фрегатом через стекло в ограждении рубки. Наконец мы заметили снижение интереса со стороны фрегата, меньше стало народа на его палубах, меньше телеоператоров. Когда пилоты вертолета отлучились из кабины, а заправка вертолета топливом еще не была закончена, мы решили действовать. Весь экипаж находился по готовности № 1, ждал команду к срочному погружению. Но были особенности: первая — руководящими документами категорически запрещалось погружаться на такой дистанции от надводной цели, вторая — погружение должно было проводиться на 15 узлах, что противоречило инструкции по управлению подводной лодкой. Кроме того, решено погружаться не в два приема, а в один, с заполнением всех цистерн главного балласта Последовательность и открытие цистерн главного балласта тщательно анализировались. Запустили секундомеры и начали погружение Самое главное было в контроле и последовательности открытия всех ЦГБ. Все клапана ЦГБ открылись по команде, как часы. Экипаж ПЛ действовал виртуозно, но такого эффекта не ожидал. После команды срочное погружение, РПКСН через несколько секунд ударился рубочными рулями о воду. Через полминуты мы уже были на глубине 50 метров. ПЛ управлялась очень хорошо. Командир дал команду: «Лево на борт». Начался поворот в сторону от фрегата, заходя ему в корму, то есть в сторону территориальных вод. До них оставалось всего 10 кабельтовых. На фрегате взревели турбины, и он дал самый полный ход Наш маневр для них был полной неожиданностью. На фрегате включили всю акустику в активный режим но, учитывая его движение вдоль территориальных вод, стало ясно, что он нас потерял. После пересечения границ территориальных вод мы всплыли и наблюдали фрегат уже на горизонте. Он шел со скоростью 30 узлов. Обнаружив наше всплытие в территориальных водах, фрегат сбросил ход. В воздух был поднят вертолет, который подлетел к территориальным водам и завис над водой, пытаясь сфотографировать наш корабль. Мы ему позировали и показывали жесты, хорошо понятные не только глухонемым. На вертолете обиделись, так как он резко развернулся и полетел на фрегат.