Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гость привстал с кресла, и учтиво достав из нагрудного кармана, подал хозяину небольшой отточенный остро карандаш. Август осторожно взял неожиданный дар и пристально рассмотрел его. Это был обычный карандаш. Ничем не привлекающий и совершенно не примечательный. Такие, сотнями продаются в лавках, на рыночной площади.
– Что же, приподняв свою огромную шляпу, раскланялся Нобль. – Я вынужден распрощаться с вами милейший Август. Может еще и свидимся?
Нобль еще раз раскланялся и вышел за дверь. А смущенный хозяин квартирки еще долго стоял и вертел в руках карандаш. И ка ему казалось, вроде бы обыкновенный.
Следующим же утром, Август, неторопливо вывел к фонтану, юную Лизу. Так звали девушку, что решила быть для поэта первой из трех. Как и сказал Нобль, она сначала удивилась странному предложению Августа. Но все же согласилась, потому что за все ей было уплачено сполна.
– Дамы и господа, – яростно выкрикнул снующей здесь толпе зевак, поэт. – Я горд, представить к вашему обозрению мое новое стихотворение. Я усердно писал его всю ночь. Соблаговолите же оценить его по достоинству.
Толпа встрепенулась, проявляя не дюжий интерес к происходящему. Многие уже начинали посмеиваться, зная творчество Августа и ожидая расправы над доморощенным автором. Поэт же спокойно подошел к Лизе и одним уверенным движением смахнул с нее легкую накидку.
– Город Надежды, дамы и господа, – уверенно проговорил название своего шедевра поэт и отошел в сторону.
Толпа ахнула, их взору предстал их маленький городок. Он, необыкновенным образом был весь записан на этой прелестной, юной особе. Все его парки и скверы, маленькие и большие домики. Деревья и овраги. От подбородка к животу текла городская речушка. В центре поясницы высился городской храм, неподалеку был и памятник с фонтаном. Каждый видел это, читал и удивлялся. Каждый мог не просто найти здесь свой дом, но и заглянуть в свое же окно. Увидеть там себя, свою семью. И это так легко читалось и чувствовалось, что люди запросто начинали плакать. Каждый читал здесь свою жизнь, видел себя со стороны.
Это выглядело как татуировка, но она жила. Каждое слово на прекрасной девушке не просто читалось, а говорило само за себя. Здесь можно было прочесть и дуновение ветра, и движение маленькой лодочки у причала. Город жил, город двигался, город дышал.
Разговоров об этом было много. Но они разом закончились следующим же утром. Когда поэт по имени Август, вывел к городскому фонтану другую девушку. Люд, ожидающий сенсации, собрался, в напряжении смотря на уверенного человека в поношенном зеленом сюртуке и старых башмаках. И когда Август сдернул с обнаженной девушки накидку. Все и так, без объяснений поняли, что это творение имеет название… Вера!
Тело прелестницы было исписано с ног и до головы. И каждый находил здесь плод своих мечтаний. Кто то видел давно позабытую, свою юность. Другие видели ангелов. Третьи исполнение своих тайных желаний, тех, что просили шепотом у господа Бога, в вечерней своей молитве. И каждый, каждый житель этого маленького городка уносил домой частицу этой веры, пересказывал ее соседям. И те в свою очередь спешили к городскому фонтану, что бы прочесть о своей вере. И только о своей.
В третье утро, у фонтана появилась прекрасная девушка по имени Люсия. На прелестном теле которой было богатство и роскошь. Люди читали и понимали, что деньги даются им нелегко. Но в то же время они слышали в этих строках звон золота и серебра. Видели блеск бриллиантов. И восхищались красотой написанного.
Августу аплодировали стоя. Завтра, уверенно произнес тогда поэт, я представлю вам лучшее мое творение. Видимо абсолютно позабыв про наставления Нобля, Август разгорячено планировал свой следующий шедевр. Он не желал останавливаться.
….любовь, любовь, – понеслось над толпой.
– Совершенно верно, – уверенно произнес Август. И для этого мне понадобиться самая обворожительная красавица нашего городка.
Девушки просто посходили с ума. Они осадили квартиру поэта с искренними мольбами о несбыточной мечте, позировать для искусного мастера слова. Все и позабыли уже, что буквально три дня тому назад смеялись над этим человеком. Но поэт не был злопамятен, и с удовольствием удостоил красивейшую дочь городского священника, чести представлять на своем юном теле произведение именуемое… Любовь. Девушка, получив благословение отца и всего городка, с улыбкой и нетерпением вошла в квартирку к поэту. Люди не стали расходиться, расположившись в палаточном городке, здесь же, у фонтана и памятника. Собирая хворост на костры, и ожидая появления нового творения мастера. Городок не спал, он ждал нового восхода солнца, он ждал чуда, он ждал любви.
И вот….
С первыми лучами солнца дверь дома отворилась. Люди по вылазили из своих укромных уголков и столпились у фонтана. И каково же было их удивление. Когда они увидели Августа, выносящего на руках обнаженную спящую девушку. Он медленно пронес ее мимо горожан и аккуратно положил к подножью памятника. Толпа сомкнулась вокруг и начала читать. И читая, они понимали, что девушка вовсе не спит. Она мертва.
– Любовь умерла, – послышался в гробовой тишине, чей – то детский голос.
Любовь умерла…….подхватил слова легкий ветерок….
…..любовь умерла….
В квартире зависла простота. Сережа закончил свой рассказ.
– Теперь понял? – дружески спросил меня Нешолохов и улыбнулся.
– Я понял одно, – со все строгостью в голосе заявил я, – его никто не любил… да? Возможно, так же, как и я, он создавал в голове иллюзорные стереотипы. Об этом ты хочешь намекнуть мне?
– Давай подождем до вечера, – спокойно прервал мой философский всполох, Сережа, – Алла сама тебе все объяснит. Но….
…в кое – чем… ты прав!
Глава семнадцатая. Шлюк
– Девушки-принцессы лишь в сказках. На самом деле мы тоже курим, пьём и сами переустанавливаем винду. И мы верим в любовь преимущественно по выходным.
– Более пошлого выражения не слышал, «любовь по выходным».
– А какой смысл, в твоих иллюзиях?
– А какой смысл в существовании? Если их не будет?
– Что? – Сережа смотрел на меня взглядом примитивного ископаемого, – что ты там бормочешь себе под нос?
– Да так, очередное интервью, самому же себе. – спокойно отвечал я. Разве у тебя такого не случается?
– Бывает, – тихо ответил на мой вопрос Сергей.
Тем временем дверь отворилась, и мы все так же не торопливо вошли в пропахший кошачьей мочой тесный коридорчик. Кот учтиво показал нам, в сторону залы, и мы, молча, прошли и сели за стол. Общество было в сборе. Сантуцио по-прежнему дергал своей правой конечностью, Генрихович о чем – то шептался с Сарой Давыдовной.
Алла вошла и села в свое кресло так же ожидаемо, как рассвет по утрам. Я ждал ее появления. Она загадочно улыбнулась и обратилась сразу и без обиняков.
– Здравствуйте, надеюсь, за прошедшие сутки понимание пришло к вам?
– О чем вы?
– Вы один из нас, – учтиво вмешался в разговор Сантуцио.
– Вас же никто не любит, и не любил никогда, – вторила ему Сара, поправляя свое сумасшедшее боа.
– Вспомните, что ни будь из своего детства, – обратился ко мне Ойген.
Столько информации сразу, – подумалось мне, и тут… в голове у меня переключился тумблер. Я…я…..
– Вы совершенно не помните своего детства, – ласково подсказала мне ведьма, – я права?
Я и на самом деле никак не мог вспомнить своего детства. То есть совершенно!
– Что это? Действие вашего зелья? – я был взволнован.
– Алла объяснит тебе, – попытался успокоить меня Сережа, или Дима, или… как там мне теперь его называть?
– Он Арлекин, – приветливо улыбаясь, подсказала ведьма. А теперь к сути. Дело в том что, вы живете вечно. Да, и как бы это не звучало сомнительно, вы такой же, как они, – и она обвела все общество рукой. То есть, бессмертный. Вас прокляли, вот вы и живете… вечно. Но у такого проклятия есть побочный эффект.
– Да уж, – грустно одобрительно замотал головой Сантуцио, – еще тот эффект.
– Вас никто и никогда не полюбит. Вы понимаете это?
– Я пытаюсь, – смущенно, полушепотом произнес я, я правда пытаюсь. Что же это получается, что я живу уже сотни лет?
– Получается что так, – грустно подтвердила Сара Давыдовна.
– И что мне с этим всем делать?
– В мире нет любви для вас, – тихо продолжала ведьма, поправляя свои рыжие волосы рукой, – но у меня есть для вас выход.
– Вас никто не заставит принимать это, – вмешался в очередной раз Ойген Генрихович, – это решение всегда и только за вами.
– Да что принимать то? – недоумевал я.
– Алла называет это «Шлюк», – протянув мне маленький сверток, произнес Сережа и улыбнулся.
- «Maserati» бордо, или Уравнение с тремя неизвестными - Азарий Лапидус - Современная проза
- Изумительное буйство цвета - Клэр Морралл - Современная проза
- Селфи на мосту - Даннис Харлампий - Современная проза
- Парижское безумство, или Добиньи - Эмиль Брагинский - Современная проза
- Третья линия - Александр Егоров - Современная проза
- В ожидании Америки - Максим Шраер - Современная проза
- Пять баксов для доктора Брауна. Книга четвертая - М. Маллоу - Современная проза
- Больница преображения. Высокий замок. Рассказы - Станислав Лем - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- Укрепленные города - Юрий Милославский - Современная проза