Навлекая беду - Лайза Скоттолайн

— Пусти меня в дом, Мэт. Я все объясню внутри. Произошла ошибка. Я жива.

— Что?! Энн… Ошибка? Жива?

Мэт так и застыл на месте. Тогда Энн взяла его за руку, втолкнула в дом и закрыла дверь. В гостиной горела лампа, освещавшая голые кирпичные стены, современный черный диван и такие же кресла. Желтые юридические блокноты, ксерокопии дел и документы с логотипом «Чипстер-ком» завалили столик и похоронили под собой лэптоп. Дом Мэта был штаб-квартирой врага, но Энн не могла думать в таком ключе, что бы там ни говорила Бенни. Разглядывая ее в свете лампы, живую, Мэт вспыхнул радостной улыбкой:

— Господи! Энн, это ты! Я тебя вижу! Энн!

— Нравятся мои новые волосы? — спросила она, быстро перебирая их пальцами, но выудить комплиментов не успела: Мэт подхватил ее на руки. Он был сильный и крепкий; Энн расслабилась, по телу живительной силой разлилось облегчение. Как хорошо, когда тебя держат на руках!

— Ты не умерла!

Мэт засмеялся, ему явно стало лучше. Он крепче сжал Энн. Руки у него были такие длинные, что охватывали ее почти всю.

— Не могу поверить! Я не позволю тебе уйти! Ты — моя… Теперь ты моя!

Энн тоже его обняла и перестала сдерживаться. По щеке потекла слеза. Девушка зарылась лицом в жесткий хлопок его рубашки, пригрелась на груди… Энн не могла понять, здесь ли ее место, однако ей нужно было на кого-нибудь опереться. Она только сейчас осознала, как это для нее важно.

— Расскажи мне, что произошло. Нет, не рассказывай! Ну их всех! Я сам хочу говорить. Есть о чем. С того момента, как я услышал о твоей смерти, всякую минуту жалел, что не сказал этого раньше.

Мэт отпустил ее и, вытирая теплым большим пальцем влажную щеку Энн, посмотрел на нее сверху вниз.

— Не плачь. Это о хорошем. Я хочу сказать… Энн, я люблю тебя…

«Ого!»

Энн сразу заулыбалась, слезы высохли. Она потянулась и поцеловала его по-настоящему — так, как ей давно хотелось. Мэт ответил на поцелуй. Во всем его теле чувствовалось нетерпение. Мэт бережно опустил Энн на диван, а сам сел рядом и откинул непослушную челку с ее лба.

— Что произошло? — спросил Мэт. На его лице было написано беспокойство, что плохо сочеталось с изуродованной щекой. — Просто сумасшествие! Как ты уцелела?

— Прежде всего: ты не должен обо мне никому рассказывать. Так плохо не хранили еще ни одну тайну в мире, и все же я стараюсь не допустить, чтобы информация дошла до Кевина. Он считает меня мертвой.

— Кевин… Ты о том парне, которого ищут? О котором сообщали в новостях? Саторно? Ты поэтому покрасила волосы?

Пока Энн рассказывала, Мэт тихо слушал. Когда она закончила, он, оглушенный, какое-то время молчал, а потом заявил:

— Ты рисковала, отправляясь сюда. И как только тебя Бенни отпустила?

— Она ничего не знает: я выбралась из дома тайком. Ты уже год просишь меня о свидании… Полагаю, сейчас самое время сказать «да».

Энн не могла не видеть его раны, которая вблизи оказалась еще хуже, чем показалось ей сначала. Она была глубокой, порез наполнился свежей кровью. Возможно, требовались швы. Энн разбиралась в таких вопросах.

— Что случилось с твоим лицом?

— Я не могу об этом говорить.

— Почему не можешь?

— Это конфиденциальная информация.

— Как такое может быть? Конфиденциальная потасовка?

Мэт отмахнулся:

— Давай не будем. Почему полиция решила, что тебя…

— Конфиденциальная потасовка — это, наверное, потасовка с клиентом… — Энн минуту подумала и, догадавшись, в чем дело, подпрыгнула. — Это Билл Дитс! Он тебя ударил, да?

— Он не хотел…

— Этот придурок! Я так и знала!

В уме Энн возникли списки с Биллами Дитсами в Интернете. Нападений не было. Если не считать случившегося этим вечером. Нападение на собственного юриста! Так что не зря она на него взъелась.

— За что он тебя ударил?

— Об этом я рассказать могу. Только нам придется соблюдать определенные границы: он — мой клиент.

— Ты продолжаешь работать с ним? Было бы правильней дать ему пинка под зад!

— Так дела не делаются.

«Верно».

— А жаль… И что же случилось?

— Мы были у меня в офисе после дачи показаний. — Мэт опять замолчал. — Противно рассказывать. Этика тут ни при чем, просто это такой кретинизм… А у нас ведь все только начинается, и я хочу рассказывать о себе лишь хорошее…

«Только начинается… Отлично прозвучало!»

— Просто расскажи мне.

— Ладно. Билл кое-что брякнул, и мне это очень не понравилось… Нет, я не расскажу тебе, что именно, не начинай меня расспрашивать. — Он погрозил ей пальцем. — Я был этим очень недоволен и заявил ему об этом. Тогда он ответил, чтобы я так с ним не разговаривал, что я всего лишь его «рупор» — до чего же идиотское выражение! А потом еще и ударил. — Мэт осторожно потрогал кровоподтек. — Он не хотел поранить меня. Просто он в память о колледже носит большое кольцо. Оно-то меня и порезало. Он извинился, Бет тоже. Они предложили подвезти меня до больницы.

— Ах, какой парень, какой парень! Клиент типа «все услуги включены».

— Дитсы и вправду очень милые люди.

— Дитсы — лживые ублюдки!

— Исключено. Лжец — Гил.

Энн вздохнула.

— Мэт, вы подружились, и это мешает тебе ясно воспринимать ситуацию. С Дитсом все непросто. Я не удивлюсь, если выяснится, что он бьет свою жену. Нормальным людям несвойственны агрессивные реакции, в том числе и физическое насилие. Он врезал тебе за твои слова.

— Из этого не следует, что он бьет жену. Он любит Бет. Он сделает для нее все!

— И ты тоже. Уже делаешь. Ты — ее юрист. И его!

— А кто не хочет врезать собственному юристу? Я таких не знаю. И половина из них — сами юристы! Возможно, это как раз ты слишком сблизилась с клиентом. Тебе ведь не нравятся Дитсы.

— Они вымогают деньги у невиновного человека. Они разрушают его фирму и лишают шанса получить «Ай-пи-оу». «Чипстер» — одна из самых успешных…

— Энн… — Мэт дотронулся до ее руки. — Давай не будем больше говорить ни о Дитсах, ни о «Чипстере». Мне нравится то, чем мы занимались прежде.

— А что тебе сказал Дитс? Просто расскажи мне. Я умираю от любопытства!

— Нет! Я не буду сообщать юристу противоположной стороны ничего, что имеет отношение к моему клиенту. — Мэт посерьезнел. — У тебя развивается паранойя, и я тебя не виню, но мы не будем продолжать разговор о Дитсах. Договорились?

— Ты не можешь обвинять девушку в желании удовлетворить любопытство!

— Могу и буду. И я все еще взбешен из-за той истории со стриптизером!

— С тобой не так весело, как я думала!

Мэт обнял ее за плечи, а Энн надула губки. Она провалилась в мягкие подушки дивана и тут почувствовала у бедра что-то твердое.

«Так-так…»

— Притормози, подожди минуту.

Она немного освободилась, чтобы извлечь из-за пояса револьвер и положить его на столик — поверх небрежно исписанных листов.

— Боже милостивый! — отпрянул пораженный Мэт. — Где ты его взяла?

— У Бенни.

— Он заряжен?

— Конечно. Иначе же нельзя выстрелить.

Энн подвинулась к Мэту и дотронулась до его руки, но тот все смотрел на «пушку».

— А там есть предохранитель?

— Какой предохранитель, парниша? — прошептала она и запечатлела на уцелевшей половине его лица мягкий поцелуй.

— Предохранитель — это такая штука в пистолете. Чтобы он случайно не выстрелил.

— Я пошутила. Это же револьвер, в нем вообще нет предохранителя…

Мэт выпрямился:

— Он выстрелит?

— Сам, разумеется, нет. Ты должен взять его в руки, направить на того, кто тебе не нравится, и спустить курок.

— Ладно, тогда направь его куда-нибудь еще, или я не знаю… Я не могу расслабиться, когда он на нас нацелен.

— Прекрасно. — Энн стало жаль Мэта, и она развернула револьвер в сторону развлекательного центра. — Полагаю, теперь все в порядке, если, конечно, эта пушка не вздумает застрелить твой ди-ви-ди-плейер. А вот если ты поцелуешь меня так же, как минуту назад, я смогу забыть, какой ты у меня младенец…

— Тебе понравилось? — ухмыльнулся Мэт, подтянул ее поближе, и сохранившаяся часть его лица расправилась. — Господи, какая же ты красивая, даже страшно…

— Нет, не совсем. — Энн непроизвольно указала на шрам. — Привлекательно, а?

— Ну и что?

— Вот как? Ну и что? — Энн в замешательстве моргнула. — Я родилась уродкой. У меня шрам, и в отличие от тебя это навсегда.

— Это не шрам, а мишень, и мне кажется, что она еще недостаточно большая…

Мэт закрыл ее рот своим, потом нежно ее поцеловал, потом еще, медленно. С каждым поцелуем Энн избавлялась от своего позора, уходила прочь от себя самой, от своих страхов. Она тоже была с ним очень осторожна, не торопилась, старалась не сделать ему больно, узнавала его с каждым поцелуем…

Энн откинулась на покрытый документами диван и почувствовала на себе теплую тяжесть Мэта. Она не обратила внимания на треск ксерокопий и ни на секунду не задумалась, над каким делом он сейчас работает. Она даже не попыталась взглянуть на экран лэптопа, когда Мэт потянулся выключить лампу.