Навлекая беду - Лайза Скоттолайн

— Ох, правда?

Энн стало ужасно жаль Уиллу. И обидно, что ее больше нет. Она протянула руку за документами, и Бенни отдала их без единого слова. Они были белые и холодные, на жесткой, необычно толстой бумаге, сложенной втрое. Энн взглянула в «шапку» документа — нет ли у Уиллы братьев или сестер. Но там упоминалась только «наша дочь Уилла». Уилла была единственным ребенком и после смерти родителей осталась одна на целом свете. Энн почувствовала, что ее глаза наполняются слезами, и прикусила губу. Бенни уже просматривала следующую порцию сколотых вместе документов.

— Судя по отчету душеприказчика, ее родители попали в автомобильную катастрофу. Многочисленные больничные счета оплачены из наследства — за них обоих. Они умерли спустя неделю после аварии.

Бенни сложила бумаги и стала рыться дальше.

— Тяжело… Девушка была совсем молодой. Наверное, приехала сюда, чтобы поступить в колледж Мура, а после того, как погибли ее родители, бросила. Какая жалость!

Энн промокнула глаза, когда Бенни нагнулась положить документы на место. Ей не хотелось объяснять Бенни, что у нее на душе. Она себе-то не могла ничего объяснить.

— Наследство большое. Почти миллион долларов. Оно у опекуна и вложено весьма разумно. Надо будет ему позвонить. — Бенни что-то читала. Это было похоже на план будущих трат. — Если бы Уилла вела себя разумно — а так оно и было, — она бы ни в чем не нуждалась до конца своих дней. Вот почему она не продавала рисунки. В этом не было необходимости.

«Нет, дело в другом».

Впрочем, вслух Энн сказала:

— Значит, родных нет и в известность ставить некого.

Слова застряли у нее в горле. Ее охватила страшная печаль, скрыть которую было тяжело. Уилла жила одна, в черно-белом мире, ото всех отгородившись. Единственным цветом в ее жизни был цвет ее волос, и Энн не знала, что тут сказать. Уилла обитала среди своих работ и даже этим ни с кем не делилась. Она жила совершенно замкнуто, и Энн чувствовала, что это началось после гибели родителей. Обычная реакция на стресс, к тому же неприятно знакомая ей самой.

— Ну что ж… — Бенни положила документы обратно в ящик и задвинула его. — Полагаю, на данный момент я более или менее убедилась, что Уиллу Хансен никто убивать не собирался. Судя по тому, что мы узнали сегодняшним днем и сегодняшним вечером, убийца — Кевин, а предполагавшаяся жертва — ты. Я ошибалась. Извини, Мерфи. Ты была права.

«Ее убили из-за меня».

— Думаю, сейчас не время для всяких «я-же-вам-говорила», — сказала Энн, выдавив улыбку.

К тому времени как они добрались до дома Бенни, было уже довольно поздно. Энн оперлась о теплый обеденный стол, стараясь стряхнуть уныние и усталость. Бенни пошла собрать что-нибудь поесть и налить Мэлу блюдце молока. Кот прижался к полу у ее ног, а Медведь — живущий у Бенни золотой ретривер — обнюхивал своим влажным носом мех Мэла, оставляя на безупречной шубке слюнявые пятна и приводя в беспорядок темные полосы. Готовая прийти на помощь собаке Энн была неподалеку.

— Как они ладят? — крикнула Бенни из кухни.

— Ой, они сразу подружились, — откликнулась Энн. Вообще-то Мэл влепил Медведю лапой по морде (правда, без выпущенных когтей), но пусть это останется их маленьким секретом. Псу было хоть бы что. Медведь (сто фунтов рыжего меха плюс розовый язык) пребывал в непрестанном движении, приплясывая вокруг Мэла, едва Энн поставила кота на пол. Тогда пес наклонился перед Мэлом, надеясь поиграть, а теперь «месил» передними лапами воздух. Энн поражалась столь страстному желанию установить мгновенный контакт и объясняла это недостаточной проницательностью. Надоедливая черта. В общем, пес он и есть пес.

— С котом все в порядке? — опять прокричала с кухни Бенни.

Из кухни слышался звон стаканов, а в гостиной Мэл залепил псу очередную оплеуху, которую Медведь ошибочно счел за приглашение порезвиться. У Энн возникло смутное впечатление, что золотые ретриверы верят, что их все очень любят, сколь бы ни были очевидны свидетельства обратного. Наверное, в собачьем мире они слывут эротоманами.

— Не беспокойся! — крикнула Энн.

— Двухпроцентное молоко или обезжиренные сливки?

— Двухпроцентное в самый раз!

— У меня еще есть банка тунца.

— Здорово! Спасибо!

Энн подняла кота на колени, пока тот не ослепил своего нового друга. Мэл уселся Котом-Сфинксом и к тому времени, как в гостиную вошла Бенни с подносом, принял самый невинный вид. Это он умел.

— Ну вот, — сказала Бенни, водружая поднос на дубовый стол.

Поднос был с дном из матового стекла, с классными синими ручками, а сбоку торчала наклейка с ценой. «$12.98, Майкл Грейвз, распродажа». Энн не была ищейкой, но тут сразу поняла, что радостей в жизни Бенни немного. Она что-то слышала о разрыве с молодым человеком, с которым ее начальница жила вместе. Мысль: по внешнему виду никогда не скажешь, кто по-настоящему одинок.

— Спасибо.

— Этому существу хватит такой крошечной порции? — спросила Бенни, поднимая белую мисочку с молоком.

— Конечно. Поставь на пол.

— Не выйдет. Золотой не дремлет. Еда на полу — как тут не поучаствовать?

Бенни отнесла мисочку на обеденный стол, а Мэл наблюдал за ней.

— Мерфи, ты ему должна показать, что делать, или как?

— Он все видит. И попробует, как только будет готов.

— Забавно.

Бенни закатала рукава своей домашней рубашки. В этой рубашке, в поношенных шортах, с не совсем чистыми ступнями, она чувствовала себя уютно.

— Собака никогда не откладывает еду на потом. Видишь?

Медведь бешено вертел хвостом и уже принюхивался к молоку. Он так фыркал, что все расплескал бы, не убери Бенни мисочку подальше.

— Надеюсь, кот не станет ждать слишком долго.

— Обязательно станет. Просто чтобы помучить песика.

Энн погладила Мэла по голове, и тот замурлыкал. Затем она взяла газированную воду и сделала основательный глоток.

— Спасибо за питье и за гостеприимство.

— Всегда рада. — Бенни вскинула голову, и кончик ее «конского хвоста» попал в нагрудный карман. — Я посмотрела, что есть на ужин. Апельсины и три яйца. Извини, мне было не до покупок. Столько работы со свидетелями, а тут еще одного из моих лучших партнеров чуть не убили.

— Я не так уж и голодна. Обычно у меня на ужин хлопья.

— Это я приготовить в состоянии.

Бенни развернулась и направилась на кухню. Она принесла две столовые ложки, две пиалы, половину кварты молока и коробку хлопьев. Поставив все на стол, она села напротив Энн. Тянувшееся по периметру комнаты освещение изливало мягкий свет на ее лицо и светлые волосы.

— Прошу к столу.

— Отлично! — сказала Энн, хотя обычно она старалась не покупать пшеничные хлопья «Шреддид уит». Вот она, коробка, на столе: приземистая, красная и на редкость самодовольная. Длинный список «состава» оказался прямо перед лицом и нес тревожную весть о фосфоре, магнии, цинке и меди. Металл хорош в сантехнике, а не в завтраке, однако Энн взяла хлопья, поставила перед собой миску и представила, что это ее любимые «Кэпнкранч».

— Так… Давай еще раз все обдумаем, — сказала, проглотив хлопья, Бенни. — Ты уцелела. Правда, при этом преследователь все еще хочет тебя убить, клиент — уволить, а стрижку тебе сделали при помощи первых нашедшихся в офисе ножниц.

Энн заставила себя улыбнуться:

— Перечисленные пункты имеют между собой мало общего.

Она взяла очередную ложку «Шреддид уит». Вкус был вовсе не плохой. Он лишь просто отсутствовал. Энн оглядела полированный сосновый стол в поисках сахарницы, но тот был совершенно пуст, если не считать подставок из желтой соломы.

«Возможно, эти хлопья сделаны из того же материала».

— А сахар есть?

— Нет, — ответила Бенни.

— Шутишь?

— В этом доме нет сахара. Ни сахара, ни телевизора. И то, и другое вредно для здоровья.

Энн сочла это формой помешательства.

«Нет Люси?»

— Нет сахара?

— Никогда не слышала о «Сахарном блюзе»?[32]

— Это когда в доме отсутствует сахар?

Бенни улыбнулась:

— И думать забудь! — Она справилась с очередной ложкой «Шреддид уит». — Ты ведь не любишь спорт, Мерфи, верно?

— Почему? Я хожу по магазинам. Это требует выдержки. И тренируюсь, питаясь рисовыми хлопьями «Кокоа криспиз». А теперь вот — ужинаю.

Энн смутно чувствовала, что пытается рассмешить Бенни. Почему?

— Ты мне нравишься, Мерфи. Правда нравишься.

— Я? — Энн чуть не подавилась. Возможно, дело было в соломенных подставках.

— Я считаю, что ты держишься настоящим героем, хотя тебе и нелегко. В свое время на мою долю тоже кое-что выпало, и все-таки мне до тебя далеко. Я тобой горжусь! Случившееся ужасно, и я понимаю, как тяжело думать об Уилле.

— Спасибо, — быстро ответила Энн, чувствуя, что ее лицо начинает гореть. — Я так благодарна за все, что ты и остальные для меня сделали.