Эшелон сумрака - Анна Цой

class="stanza">

Это песня последней встречи.

Я взглянула на тёмный дом.

Только в спальне горели свечи

Равнодушно-жёлтым огнём[3].

— Ты романтизируешь все песни и рассказы, которые знаешь, — задумчиво произнёс милорд, — это, я так полагаю, должно пройти с возрастом.

Я поджала губы и нахмурила лоб.

— Почему именно я, господин? — вопросила я, — неужели ни одна девушка не забиралась сюда… как я?

Он хмыкнул.

— Ни одна, Лу. Ты была первая и единственная не струсившая и сбежавшая только после моего вопроса о песне.

Пальцы вновь прошлись по деревянной поверхности инструмента.

— Но вы меня не прогнали, — продолжила я.

— Не прогнал, — неожиданно прохладное, — я только сейчас заметил один прискорбный факт: ты называла себя внучкой графа, а я уверял себя, что обманулся, и ты говорила мне «дочка».

Тишина. Я застыла и, кажется, поблекла.

— Так кто ты, Луана? Дочка или внучка графа?

До меня доносился шелест бумаг, будто бы ими трясли, крайне резко рассекая воздух. Со злостью.

Он прочитал что-то в письмах, которые принёс ему врач?

— Ни та, ни другая, господин, — дрожащим голосом ответила я.

И зажмурилась, одновременно ведя пальцами по инструменту, всё ещё находящемуся в коробке.

— Луана, честное слово! — устало прошипел лорд, — я не хотел этого, однако ты вынуждаешь меня применять давление в твоём отношении!

Я широко раскрыла глаза, усмиряя слёзы, вызванные ветром, и стёрла пальцами несколько капель из уголков.

— Вы так сильно желаете добиться правды, — шепнула я, — к чему она вам? Чтобы стать вашим другом нужно все обо мне знать? Вы и в самом деле давите на меня. И… я могу идти?

Не знаю, смутился он или же рассердился сильнее, но между нами повисла тишина. Я не могла и не хотела уходить, а лорд… был самим собой: властным, но не грубым, как другие мужчины, молчаливым, но не грустным, ясным, как солнце с утра, но холодным и таинственным, как луна.

— Я не стану больше докучать тебе своими вопросами, Лу, — неожиданно мягко отступил он.

Я сперва не поверила своим ушам.

— Мне стоит и в самом деле быть терпимее к тебе, — совсем сбивающее с толку.

Мне казалось, что сейчас последует удар. Так всегда вели себя сестра и её муж, когда задумали наказать меня посильнее. От этих мыслей было страшно.

— В-вы меня накажете? — не выдержала я того густого и напряженного воздуха, что был вокруг.

— С чего ты решила? Мои слова были противоположны тому, о чём ты меня спросила, — задумчиво-прохладное.

Я не хотела говорить. Мне казалось, что мои мысли будут тем самым камнем, который он кинет в меня в следующий раз. Но разве такое было с его стороны? Хоть раз?

— Простите, — прошептала и уткнулась взглядом в инструмент, — мне принести вам е…ё? Она должна храниться у вас, потому что… это же ваша…она. Я столько не заплачу.

— Мандолина? — он дождался моего согласия, — Лу, прекращай. Разве кто-то забирает подарки? Даже для сохранности? Она — твоя, а значит и ответственность за неё ты несёшь самостоятельно.

— Вы были бы прекрасным отцом, милорд, — услышала я голос врача.

За ним последовала тишина, прерванная злыми словами господина:

— Арзт, будь любезен, исчезни с моих глаз! Я не нуждаюсь в твоей хвальбе!

Я улыбнулась, понимая, что вышло всё совсем не так.

— Вам необходимо сменить…

— Меняй и выходи! — не терпящее возражений.

Шаги, какое-то шуршание и… капли. Лёгкая трель по полу или может столу… но точно чему-то деревянному.

— Прошу прощения, милорд, — слова врача.

— Несущественно, — прохладный ответ.

Я затаилась, не желая пропустить и единого шороха.

— Расскажи о своей семье, Лу, — огорошил меня Оушен, — можешь выдумать, если нет желания говорить правду.

Я вытянула губы в трубочку от задумчивости. Сложно было больше найти что-то и вспомнить, а не придумать. Но я хотела именно правду.

— Мы с бабушкой часто ходили в лес зимой. Это нужно было для того, чтобы найти под снегом или на веточках некоторые растения. Бадан, Барвинок, Заячий корень — мы искали их для того, чтобы делать чай господам или заваривать для себя. Это было… весело и интересно, — я опустила голову, — когда не было снегопадов или мороза. А ещё в холодные зимы… Там, где мы жили, есть очень много озёр и болото. Они замерзают, но… всё равно можно провалиться.

Я закончила мысль, не зная куда деть всё, что было на душе.

— Это счастливое воспоминание хм… или рассказ? — поинтересовался лорд.

Я качнула головой.

— Не знаю, Оушен. Оно оставляет сложные чувства.

— Проверить не так затруднительно: ты хотела бы вернуться в то мгновение?

Я нахмурила брови и прошлась по коже короба до петель с замками.

— Если только того, что было после, не будет, — я положила крышку и застегнула крепления, — вы сказали мне про ответственность, господин.

Он остался дожидаться продолжения моих слов, потому и молчал.

— А что если… я боюсь её? — мои слова становились тише с каждым звуком, — что если я не справлюсь и всё испорчу?

Лорд хмыкнул и, кажется, подошёл к люку. Я слышала его неспешные приближающиеся шаги.

— Мой отец был достаточно принципиальным и твёрдым человеком, — начал он издалека, — и моё мнение в большей степени зарождалось от его мыслей. Это было давно, однако я запомнил эти слова на всю жизнь: на тебе всегда остаётся ответственность. Убегаешь от неё — значит признаёшь собственную слабость.

Я опустила голову на уже закрытый короб. Его слова вгоняли меня в тяжёлые раздумья.

— Я переосмыслил это, Лу. Меня, можно сказать, подтолкнули на это некоторые события. Ответственность найдёт тебя в любом случае. Она не исчезнет, а может только остаться мёртвым грузом. Однако, в нашем обществе часто используют такую практику, как «перекладывание собственной ответственности на другого». Весьма забавная вещь.

Он усмехнулся и продолжил:

— Её используют женщины, вступая в брак или находясь под покровительством отца.

По какой-то причине я догадывалась об этом ещё с начала его слов. И не к чему было лукавить, но все семьи так строились: жена ничего не решала. Интересней было слышать байки, приносимые нашим старостой, о тех леди, которые «враждовали» с традициями. Мужчины, которые слышали об этом, смеялись.

— Значит, ответственность нужна только мужчинам? — спросила я.

— Ты подводишь меня к такому термину, как «равноправие»? — хмыкнул лорд, — я не стал бы возлагать на него надежды…

Я устало оглядела несколько деревьев, притаившихся в небольшом овраге.

— …ещё лет двадцать назад. У меня было время, чтобы осмыслить прошлые ошибки. Эта — одна из тех, о которых мне следует вспоминать чаще.

— Мне кажется,