Белый Волк - Дэвид Геммел

— Что же нам теперь делать?

— Ехать в город, как и собирались.

— Значит, война окончена?

— Нет. Это только первая ее стадия. Теперь сюда придет наашанская армия.

— Ничего не понимаю. Наашаниты — наши союзники, почему же они не пришли раньше?

— Это союз овцы с волком, Брейган. Королева хочет править этой страной, а также Датией и Доспилисом. Теперь, когда тантрийский король мертв, она явится сюда как освободительница и пожнет благодарность охваченного страхом народа.

— Значит, она бесчестна? — спросил Рабалин.

— Бесчестна? — с резким смехом повторил Скилганнон. — Она правительница, мальчик, а честь — это плащ, в который она облекается, когда ей удобно. Помнишь старую пословицу: «Чем громче говорят о чести, тем тщательнее мы считаем серебряные ложки»? Среди правителей общепризнанные добродетели искать бесполезно.

— Ты думаешь, в городе безопасно? — с сомнением произнес Брейган.

— На это я не могу ответить. Сегодня там, во всяком случае, безопаснее, чем было вчера, однако нам придется отпустить лошадей и войти в город пешком.

— Почему?

— На них клейма, Рабалин, — объяснил Скилганнон, видя, как огорчился мальчик. — Клейма датийской кавалерии. По-твоему, это разумно — въезжать в захваченный неприятелем город на украденных у него же лошадях? Мы доедем до мелликанских холмов и там их отпустим. Ничего плохого с ними не случится, будь уверен, а теперь пора двигаться дальше.

Скилганнон повел своих спутников напрямик, через поля, объезжая беженцев. Его-то падение Мелликана устраивало как нельзя более. На этой стадии войны попасть в город — и покинуть его — должно быть намного проще. Трудностей с провизией тоже не предвидится, поэтому путешествие в Шерак и Намибскую пустыню становится более осуществимым. Наашанская армия войдет в страну с юга, войска Датии и Доспилиса будут вынуждены выступить ей навстречу, военные действия на севере маловероятны.

Несколько часов они ехали молча. Обманчиво ровная с виду земля изобиловала впадинами и оврагами, поэтому Скилганнон продвигался медленно и осторожно, оглядывая местность опытным глазом. Хорошее место, чтобы подкараулить захватническую армию. В этих оврагах и в густом тростнике вдоль ручьев можно спрятать изрядное количество солдат. Он сам часто устраивал такие засады на первых порах наашанского мятежа.

Им снова встретились беженцы, еще более устало бредущие навстречу неизвестному будущему. Эти люди шли через тростники, чтобы поскорее добраться до опоясывающих город холмов. Копыта лошадей вязли во влажной почве, а человеческий поток еще больше замедлял движение. Скилганнон даже с коня ничего не видел за тростниками. Так они проехали еще полмили, осаждаемые тучами мошкары. Лошади мотали головами, обмахивались хвостами. Стало жарко, и Скилганнон взмок.

Внезапно впереди раздался полный ужаса крик. Скилганнон придержал коня. Над тростниками взметнулось в воздух человеческое тело, и новый вопль оборвался с той же внезапностью.

Люди в панике хлынули назад, и это испугало лошадей. Скилганнон с трудом успокоил своего коня, Брейган шлепнулся наземь, и его скакун галопом помчался в обратную сторону. Рабалин, не сумев справиться со своим, пронесся мимо Скилганнона.

В тростниках подул ветерок. Конь Скилганнона учуял что-то, задрожал и, несмотря на все искусство своего всадника, понес его вслед за убегающим конем Брейгана.

Скилганнону осталось лишь предоставить ему бежать, понемногу, но настойчиво натягивая поводья. На более твердой почве он откинулся назад в седле и стал уговаривать коня.

Тот, чувствуя, что опасность осталась позади, послушался, сбавил ход и, наконец, остановился. Скилганнон потрепал его по шее и развернул обратно.

Он вглядывался в тростники, до которых теперь было около четверти мили. Люди по-прежнему бежали оттуда.

Потом он увидел зверя. Семифутовой вышины, покрытого черным мехом. Сперва Скилганнон принял его за медведя, но тот повернулся, и он понял свою ошибку. Туловище с могучими плечами, длиннорукое и длинноногое, сужалось к поясу. На массивной шее сидела огромная голова с продолговатыми, как у волка, челюстями. Морда и глотка вымазаны кровью. Зверь поводил головой из стороны в сторону, а затем ринулся вперед с быстротой, поразительной для такого громадного существа. Обрушившись на спину убегающей женщины, он раздробил ей клыками череп. Жертва погибла на месте. Из тростников появился другой зверь, серый с темными пятнами, и накинулся на черного. После недолгой схватки черный обратился в бегство, а серый принялся за еду.

Скилганнон слышал о бойцовых зверях, но никогда их не видел. Говорили, что их создает надирский шаман, предавший своих и перебежавший к тантрийскому королю. Ходили слухи об ужасных обрядах, когда узников, взятых из темниц, магическим образом смешивали с волками, медведями и большими собаками.

Тем временем из гущи тростника, в каких-нибудь двухстах ярдах от пожирающего добычу зверя, вылез Брейган.

Скилганнон, выругавшись, послал коня вскачь. Серый зверь, занятый едой, не обращал внимания ни на конного, ни на пешего, но черный, у которого отняли добычу, опустился на четвереньки и кинулся на Брейгана.

Конь Скилганнона во весь опор мчался к послушнику, убегавшему от черного чудища. Скилганнон, зная, что ошибка недопустима, поравнялся с послушником, ухватил его за рясу и перекинул через седло. Конь, послушный всаднику, поскакал теперь к холмам. Скилганнон оглянулся через плечо — зверь настигал их. Брейган заерзал, пытаясь сползти с луки, которая впилась ему в ребра.

— Лежи смирно, дурак! — прикрикнул на него Скилганнон.

Конь дернулся и заржал. Скилганнон опять оглянулся. Зверь отказался от погони и сел, но перед этим он успел зацепить когтями лошадиный круп, где остались кровавые отметины.

Они чудом ушли от погибели.

Подгоняемый ужасом конь взлетел на холм. На вершине Скилганнон бесцеремонно скинул вниз Брейгана, соскочил сам и осмотрел царапины на крупе — к счастью, неглубокие.

Черный зверь, поглядев на них с расстояния около трехсот ярдов, повернулся и скрылся в тростнике.

Брейган, стоя на коленях, молитвенно воздел руки и дрожащим голосом произнес:

— Слава тебе, Отец наш небесный. Благодарю за то, что ты даровал мне жизнь, и за то, что ты пощадил ее в этот день.

— День еще не окончен, — заметил Скилганнон.

Они просидели на холме около часа, пока не стало смеркаться. С юга показалась еще одна процессия беженцев, идущая к тростникам, и Брейган воскликнул:

— О небо! Их разорвут на части!

Боль в голове, поначалу едва ощутимая, стала угрожающе нарастать, к ней присоединилась тошнота. Рабалин со стоном открыл глаза. Он лежал на траве недалеко от перелеска. Издав новый стон, он сел и огляделся. Чуть поодаль он увидел заросшее тростниками болото, а рядом с собой — плоский камень, испачканный кровью. Рабалин пощупал затылок — рука стала липкой. Он вытер ее о траву, и там тоже осталось красное пятно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});