Как опоздать на собственную смерть - Евгений Сивков

– Только бы работала! Только бы работала! – повторял я, поправляя укрывавший установку плед. – Несколько миллионов лет в земле – это не шутка! Давным-давно должна была сгнить, в хлам превратиться, а она блестит как новенькая! Видимо, кто-то предусмотрел и этот момент!

Установка вызывала странное чувство. Мне казалось, что я ощущаю ее присутствие. Она была живая. Какие-то датчики мигали голубовато-сиреневым цветом, по корпусу иногда пробегала дрожь электрического разряда. Я решил, что так она «спит». Интересно, как она отреагирует, когда я ее разбужу? Я задумался.

– Вот растяпа! А тумблер, который поворачивал Августа? – меня прошиб холодный пот. Я вдавил тормоз в пол и остановил машину. Открыл багажник, разворошил полиэтиленовую упаковку.

– Фу, вроде все на месте! – выдохнул я.

Запаковал все обратно и, посмеявшись над своей мнительностью, поехал дальше, стараясь сделать несколько правильных вздохов и успокоить бешеное сердцебиение.

Глава 25

Сработало

Я приехал по названному Лелей адресу. Влетел в дверь и остановился в ступоре. Леля куда-то убрала вещи и освободила практически полностью одну из комнат огромной квартиры. Широкие двери старинного дома могли пропустить даже слона – преимущество «несоветской» архитектуры.

– Я сейчас все занесу.

Леля кивнула.

Передислокация установки была завершена за три захода. Ленивый вахтер поинтересовался, что я такое ношу, и я сказал:

– Тренажер для хозяйки из пятидесятой!

Ответ его удовлетворил, и он погрузился в послеобеденный сон.

Наконец все элементы были на месте. Они легко соединились между собой, несмотря на то что руки у меня изрядно дрожали. Когда я закончил, комнату залил все тот же голубоватый свет, но теперь он стал ярче.

– Я поехал за отцом! – бросил я Леле с порога. Она сказала «ни пуха, ни пера!».

Госпиталь уже так, как раньше, не охраняли. Медсестра в регистратуре поинтересовалась, зачем я приехал, и, узнав, сообщила, что все документы готовы, заключение о смерти подписано, тело можно забирать. Удивительно, она даже не попросила у меня паспорт. С безучастным лицом она проводила меня в палату, где лежал отец.

– Забирайте, а то завтра все равно отключим, – буркнула она.

– У вас есть каталка или носилки хотя бы?

– Самим надо было позаботиться, – недовольно сообщила сестра.

Я не стал препираться, завернул худое тело отца в одеяло, прижал к себе и понес вниз. Через ткань я чувствовал холод, и мне казалось, что он пробирается и в мое тело, подползая прямо к сердцу. В регистратуре я забрал бумаги, заботливая медработница сунула их мне прямо в зубы. С этим я и удалился. На чужое безразличие у меня не было сил смотреть.

Я шел к машине и уговаривал отца: «Папа, ты только не подкачай, осталось немного!» – будто он мог меня слышать.

Уже глубокой ночью я добрался до Лелиного дома. На вахте никого не было, и я беспрепятственно пронес отца в лифт. Дверь квартиры была открыта, – несмотря на поздний час, Леля ждала меня.

– Клади его сюда. Хотя нет, подожди, его не класть нужно, а поставить.

Я поднес отца к установке и поддерживал его, пока Леля закрепляла все двенадцать обручей, которые были как раз на уровне суставов. В руках отца оказались какие-то металлические стержни. Видимо, врачи пытались справиться с процессом разложения, о котором говорил Москалев.

Закрепив тело отца, я еще раз все оглядел. Вроде все было в порядке, точно так, как на той установке, на которой омолаживали меня. Я набрался духу, зажмурил глаза и плавно потянул за рычажок. Кольца начали вращаться, сначала медленно, потом все увеличивая скорость. Через несколько секунд они резко остановились. Леля с испугом смотрела на меня.

– Все нормально! Они должны сделать не больше двадцати одного оборота. Так и должно быть! – успокоил ее я.

И вдруг мы услышали недовольный голос. Тут мы от страха даже присели.

– Хозяйство прикройте!

Мы молчали.

– Вы что, не слышите, мужик посреди комнаты стоит со связанными руками, да еще и в чем мать родила, а они и ухом не ведут.

Через пятнадцать минут я уже сидел за столом напротив отца и с умилением наблюдал, как он вскрывает консервы, которые были куплены неведомо когда. Увы, во всех треволнениях мы совсем забыли приготовить ему царский ужин. Мы ведь даже не были уверены, что он понадобится. Леля тоже наблюдала за отцом. Она прижалась к моему плечу и смотрела оттуда.

Когда отец утолил первый голод, настало время для разговора.

– Удивительно, но, я вижу, ты в полном порядке. А значит, я могу теперь заняться другими делами. Приходи в себя, Леля введет тебя в курс дела, расскажет о текущей политической обстановке. Например, начнет с того, что СССР[142] уже нет.

– Как нет? – отец от удивления перестал жевать!

– Да вы не волнуйтесь, я вам все расскажу, а пока лучше поешьте толком! – заботливо сказала Леля.

Так началось его возвращение в мир живых.

Через неделю отец уже прекрасно справлялся с оргтехникой, научился пользоваться интернетом, мобильным телефоном, не расставался с наушниками и зарегистрировался во всех возможных социальных сетях и на сайтах знакомств.

Глава 26

Инвестор

Мы встретились с Лелей в кафе на Тверской. Она пришла раньше. Я издали увидел ее и решил с ходу подбодрить, уж больно грустный был у нее вид.

– С отцом все хорошо! Теперь нужно спасать твоих!

– Моих больше нет. Да и я все равно не смогу туда попасть, – все так же грустно ответила Леля.

– А вот и нет!

Я достал из сумки и открыл перед Лелей ноутбук. Среди новостей была одна, где говорилось, что готовится экспедиция в Шамбалу. А дальше следовал рассказ о предшествовавших этому событиях. Оказывается, одному пилоту совершенно случайно удалось обнаружить эту таинственную страну. Недалеко от побережья Сицилии, в океане. Он заметил, что она видна каждый день, но всего лишь несколько секунд. Он работал на почтовом самолете, и его внимание привлекало то, что иногда в поле видимости появлялся остров, которого нет в базе навигатора. Так повторялось несколько раз. Сначала он думал, что это следствие переутомления или галлюцинация. Но…

– Видимо, там все плохо! – с отчаянием сказала Леля.

– Читай дальше! – ответил я и ткнул пальцем в экран.

Итак, информацию эту перекупил американский миллиардер и теперь готовит яхту, чтобы плыть в эту страну. Для всех желающих входной билет стоит десять миллионов долларов.

Леля удивленно посмотрела на меня.

– Стас, у тебя есть десять миллионов долларов?

– У меня есть больше. Вы едете туда с моим отцом, не могу же я тебя одну отпустить. Он в отличной физической форме, еще немного подкачаем ему мышцы, и готово – все девчонки на яхте будут его.

– Но, Стас, где ты возьмешь двадцать миллионов долларов? – настаивала на своем вопросе Леля.

– Все будет хорошо, пригласи завтра Москалева.

– В котором часу?

– Сейчас скажу.

Я набрал номер знакомого банкира, своего давнего клиента. Когда-то мы с ним говорили о ценностях жизни и о том, как было бы хорошо с его деньгами еще и выглядеть на двадцать пять лет.

– Арнольд Сергеевич?

– Слушаю вас! – в трубке раздался знакомый голос. Говорить мужчине явно мешала одышка.

– Это Стас Савельев из аудиторской компании.

– Что-то случилось, Стас?

– Нет, все хорошо. Извините за беспокойство, но я думаю, что нашел то, что вам нужно. Помните, вы хотели оставить мозги пятидесятипятилетнего мужика, а выглядеть при этом на тридцать?

– На двадцать пять, Стас.

– Извините, на двадцать пять.

– Ну, Стас, это же была просто шутка, – засмеялся в трубке голос Арнольда Сергеевича.

– Ну что вы, Арнольд Сергеевич, это вовсе не шутка. Я могу это сделать хоть завтра.

– А ты в своем уме?

Сначала реакция была довольно резкой, но потом почему-то банкир спросил:

– Ты это серьезно?

– Я знал, что только вы сможете поверить мне без объяснений! Сколько вы готовы заплатить?

– Стас, да я бы все отдал! Ну, практически все! – опять засмеялся банкир. – Только не убей меня!

– Я же помню, у вас завещание написано, так что вам нечего бояться, – так же со смехом ответил я.

О завещании я узнал пару лет назад. Тогда мы вместе с Арнольдом Сергеевичем осваивали искусство яхтсменов. Едва успев получить свеженькие удостоверения, мы тут же отправились в Турцию проверять вдалеке от инструкторов свои знания. И море нас жестоко наказало. Отплыв на достаточно большое расстояние от берега, мы выяснили, что кто-то из нас забыл убрать веревку с палубы и, конечно, она не забыла упасть в воду и намотаться на винт. Представьте себе: сильный предштормовой ветер и небольшое суденышко, которым приходится управлять, используя только парус, – это был действительно хороший урок для новичков. По рации нам сообщили, что ремонт можно провести только в тридцати милях от места поломки, но, чтобы пройти это расстояние, нам требовалось целых два дня. Сначала нас охватило чувство безысходности, но сразу за ним пришла решимость идти до конца, ведь другого выхода просто не было. Обратно пришлось добираться галсом, что значит «идти по ветру». Через пару часов заел грот[143], через шесть без подзарядки от двигателя сели все батареи и отрубилось все электричество, а еще через пару часов на залив, в который входила яхта, торопливо опустилась летняя ночь. Но нашу команду из двух человек это только смешило. Проведя весь день в море, постоянно борясь с волнами и ловя ветер, очередную трудность мы встречали шуткой и отборным матом. Что же нам еще оставалось делать?