«Если», 2006 № 1 - Журнал «Если»

Холдер медленно направился ко мне, держа в вытянутой руке оружие.

— Ты что задумал? Ты ищешь ее? Угадал? — Его имплантанты составляли карту моего тела — в активном режиме, поскольку не было нужды делать это тайно, — но я часами сидел у него на хвосте в Батон-Руже, и мой помощник знал его тело не хуже архитектурного плана. Теперь, на фоне тускло освещенного звездами силуэта Холдера, он наложил полную схему, обнажив его до мозга, нервов и имплантантов. В моторной зоне коры замерцал рой голубых светлячков, предвещая странное пожатие плечами без очевидной связи с лежащим на спусковом крючке пальцем; прежде чем они достигли интенсивности, которая подаст имплантанту сигнал на выстрел, помощник скомандовал: «Пригнись».

Выстрел оказался бесшумным, но, выпрямившись, я ощутил запах пороховых газов. Я перестал думать и начал двигаться. Когда Холдер бросился вперед, направляя На меня оружие, я скользнул в сторону, схватил его правую руку и нанес несколько резких ударов по имплантанту на шее. Он был фетишистом, поэтому выбрал объемную модель, намеренно видимую сквозь кожу. Такие имплантанты не имеют жестких краев и довольно гибкие — пусть он и мазохист, но не до такой же степени, — однако если достаточно сильно сдавить даже самую мягкую биосовместимую пену, она станет напоминать кусочек древесины. Вколачивая эту древесину в мышцы его шеи, я вывернул ему вверх предплечье. Он выронил оружие, я нашарил ствол ногой и пинком отправил в кусты.

На ультразвуковой картинке я видел, как вокруг его имплантанта собирается кровь. Я немного подождал, пока ее давление не повысилось, потом ударил снова, и набухшая шишка лопнула, как огромный нарыв. Холдер рухнул на колени, вопя от боли. Я вытащил из заднего кармана нож и приставил к его горлу.

Потом я заставил Холдера снять ремень и связал ему руки за спиной. Подвел его к лодке и, когда мы в нее уселись, предложил дать суденышку все необходимые инструкции. Он угрюмо повиновался. Я же не испытывал никаких эмоций; часть моего сознания все еще настаивала на том, что финансовая операция, на которой я его подловил, была мистификацией и на барже нет ничего такого, чего нельзя найти в Батон-Руже.

Баржа оказалась старой, деревянной, пропахшей консервантом для древесины и неистребимой плесенью. В окна кабины были вставлены листы пластика, но сквозь них я ничего не разглядел. Пока мы пересекали палубу, я интимно прижимал к себе Холдера, надеясь, что если тут имеется система охраны, то она не рискнет прошить пулей нас обоих.

Возле двери кабины он пробормотал:

— Не обращайтесь с ней грубо.

У меня похолодела кровь, и я прижал руку ко рту, подавляя непроизвольное всхлипывание.

Я пинком распахнул дверь, но ничего не разглядел в темноте.

— Свет! — крикнул я.

Вспыхнули две лампочки — на потолке и возле кровати. Элен лежала обнаженная, прикованная цепями у запястий и лодыжек. Она подняла взгляд, увидела меня и тоненько, жутко завыла.

Я прижал нож к горлу Холдера:

— Сними эти штуковины!

— Кандалы?

— Да!

— Не могу. Они без замка. Заварены.

— Где у тебя инструменты?

— Несколько гаечных ключей в грузовике, — ответил он, помедлив. — Все остальное в городе.

Я обвел взглядом кабину, подтолкнул его в угол и велел стоять лицом к стене. Потом опустился на колени возле кровати.

— Ш-ш-ш… Мы вытащим тебя отсюда. — Элен молчала. Я коснулся ее щеки ладонью, она не вздрогнула, но с изумлением уставилась на меня. — Мы тебя вытащим. — Деревянные столбики кровати оказались толще моей руки, а звенья цепи — с мой большой палец. Голыми руками здесь ничего не сделать.

Выражение лица Элен изменилось: я был настоящим, не галлюцинацией.

— Я думала, вы уже перестали верить в меня, — глухо проговорила она. — Разбудили одну из резервных копий. Начали все сначала.

— Я никогда не перестану верить в тебя.

— Ты уверен? — Она всмотрелась в мое лицо. — Думаешь, это грань возможного? И что хуже быть не может?

У меня не нашлось ответа на эти вопросы.

— Ты еще помнишь, как надо отключаться перед сменой тела?

Она слабо, но торжествующе улыбнулась: «Конечно». Ей пришлось вынести заключение и унижения, но в ее власти всегда оставалась возможность отрешиться от телесных ощущений.

— Не хочешь сделать это сейчас? И оставить все это позади?

— Хочу.

— Скоро ты будешь в безопасности. Обещаю.

— Я тебе верю.

Ее глаза закатились. Я вскрыл ей грудь ножом и извлек Квасп.

* * *

И я, и Франсина возили в багажниках запасные тела и одежду. Ариям было запрещено перемещаться авиатранспортом внутри страны, поэтому мы с Элен ехали по шоссе, направляясь в Вашингтон, где нас встретит Франсина. Мы можем попросить убежища в швейцарском посольстве — Изабелла уже запустила официальную процедуру.

Поначалу Элен молчала, почти робея, словно я был незнакомцем, но на второй день, когда мы пересекли границу Алабамы и Джорджии, постепенно начала раскрываться. Она немного рассказала о том, как перебиралась автостопом из штата в штат, находя случайную работу, за которую платили электронными деньгами, не требуя номера социального страхования и уж тем более биометрического удостоверения личности. «Лучшей работой был сбор фруктов».

Постепенно она завела себе друзей и раскрыла свою суть тем, кому, как она полагала, могла доверять. Она и сейчас не знала точно, предали ее или нет. Холдер отыскал ее во временном лагере под мостом, и кто-то, наверное, дал ему ее точное описание, но не исключено, что Элен опознал случайный знакомый, видевший ее лицо в новостях несколько лет назад. Мы с Франсиной никогда публично не заявляли о ее исчезновении, не расклеивали листовки и не выкладывали информацию на веб-страницах, полагая, что это лишь усилит опасность.

На третий день, когда пересекали обе Каролины, мы снова ехали почти молча. Вид за окнами был ошеломляюще красивым, все поля усеяны цветами, и Элен выглядела спокойной. Наверное, именно этого ей больше всего не хватало — просто безопасности и покоя.

Однако с приближением сумерек я ощутил необходимость высказаться.

— Есть нечто такое, о чем я тебе никогда не рассказывал. Когда я был молод, со мной кое-что произошло.

Элен улыбнулась:

— Только не говори, что ты сбежал с фермы. Надоело доить коров и ты смылся с бродячим цирком?

Я покачал головой:

— Меня никогда не тянуло на приключения. Это было лишь небольшое происшествие. — И я рассказал ей о парне в переулке.

Некоторое время она молчала, размышляя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});