Поручик (СИ) - Капба Евгений Адгурович

– Уничтожено три противника, еще два вражеских диверсанта скрылись в лесу. Живых зенитчиков не обнаружено.

Один из подчиненных Вознесенского громко выматерился. Второй, кажется, всхлипнул.

* * *

– Я в ПВО пошел потому что мне страшно не нравится когда взрываются бомбы. У меня уши болят, понимаешь? Все эти фокусы со стрельбой на слух – это всё ерунда по сравнению с ощущением, когда ты сидишь в подвале, а на втором этаже рвутся авиабомбы с цеппелина. Ты когда-нибудь слышал бомбы с цеппелина? – спросил Марк.

– Доводилось.

– Это отвратительно, да? Не говоря уже о том, что ломаются вещи и гибнут люди, – я не мог с ним не согласиться.

– Знаешь, что сейчас будет? Сейчас будет авианалет на столицу. Даю гарантию – все батареи в нашем секторе вырезаны. Они попрут здесь, а потом начнут бомбить военные предприятия, гарнизон и жилые кварталы.

– Кто – они? – мы осмотрели трупы диверсантов, и ничего примечательного обнаружить не удалось. Это могли быть лоялисты, Протекторат, Альянс, или еще кто-то – с этим разбираться придется кому-то более компетентному.

– Да неважно. Главное сейчас – что мы будем делать.

– Сообщим в штаб округа?

– Поздно. Нам придется держать оборону! Сейчас ребята покажут твоим бойцам, как управляться со спарками – и мы дадим жару этим гадам!

– Да как ты себе это представляешь?! – теоретически мы могли стрелять из чего угодно, но противовоздушная оборона – это совсем другая специфика.

– Я сейчас всё объясню.

* * *

Мы нашкребли расчетов на три 23-миллиметровые спарки – двумя руководили зенитчики, а вахмистр Перец уверял, что справится "без сопливых". Я должен был управлять прожектором.

– Я просто буду показывать пальцем куда тебе нужно светить, просто следи за рукой, – сказал мне лейб-акустик. – Когда будешь видеть цель – кричи "Огонь", чтобы я успел закрывать уши. Мои уши на данный момент – единственная надежда наша и столицы, вот что я тебе скажу. Когда цель будет поражена – тут же туши свет, чтобы лишний раз не подставляться.

Его уши явно не страдали скромностью. И не зря.

Гул авиационных моторов мы услышали через несколько минут. Марк был весь напряжен, как охотничий пёс перед гоном.

– Ну, начали. Первый, – крикнул он и его правая рука указала в ночное небо.

Я развернул прожектор, солдаты в бешеном темпе вращали рукоятки регуляторов. Я дернул за рубильник – в небо устремился яркий столб света и выхватил из темноты огромный двухмоторный аэроплан. Бомбардировщик!

– Огонь! – заорал я, краем глаза заметив, как затыкает уши ладонями Марк.

Загрохотали спарки, выплевывая снопы огня в ночное небо. Аэропланы летели не высоко, явно не ожидая от нас такого сюрприза. Наверное, пилотам обещали, что с зенитками покончено! В небесах что-то вспыхнуло, послышался нарастающий вой и грохот – где-то в лесу.

Марк убрал руки от ушей, замер, а потом ткнул левой рукой в сторону.

– Второй!

Снова- регуляторы, снова – рубильник, свет прожектора и очереди спарок в ночное небо… На сей раз враг взорвался прямо в воздухе, вызвав восторженные вопли солдат.

– Их там не меньше двух десятков, ребята! – крикнул Вознесенский. – Мы своей стрельбой навели шороху, но это еще не всё! Дадим им прикурить, а?

И мы дали. Я понял, что это мне напоминало – лейб-акустик как будто дирижировал оркестром, а прожектор и зенитки играли свои партии. Мы подбили еще три бомбардировщика, когда они наконец развернулись на нас и принялись забрасывать батарею бомбами. Разрывы становились всё ближе и ближе.

– Отвратительно! – сказал Марк. – Все в укрытие!

Сидя в бетонном бункере под командным пунктом я вздрагивал от близких разрывов и слушал, как один из зенитчиков втолковывал Фишеру:

– Внутреннее кольцо они в ножи так просто не возьмут! Там охрана – преторианцы… Мы тут их умыли, теперь наши их на подступах к городу причешут из восемьдесят восьмых! Они бомбы абы куда покидают, не долетев до цели и свалят восвояси…. У них расчет на внезапность был – хрен им, а не внезапность!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Знать бы еще – где эти ихние "яси" – задумчиво проговорил Демьяница. – Я-то думал война к концу идёт…

XVI. АДЪЮТАНТ ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВА

Я никак понять не мог, что он мне говорит и зачем сует в руки две бархатные коробочки.

– …за дело под Бубырем и за зенитную батарею. Третьей и второй степени!

На самом деле меня еще не отпустило после контузии. Иногда в глазах темнело, а уши начинало ломить – вот, как сейчас. Препаскудные ощущения. Хотелось сесть и посидеть где-нибудь в сторонке, а не слушать какую-то ахинею, которую скороговоркой нёс этот тип. Может он и неплохой тип, в конце концов ожоги на лице штабс-капитана и нашивки панцерника – это не шутки, но было как-то тяжко.

– Присядьте, поручик! – штабс-капитан заботливо придвинул мне стул. – Вам дурно?

– Я в уголочке пристроюсь? Просто нужно пару минут…

– Да-да, ради Бога! Только не забудьте… – он снова принялся совать мне в руки бархатные коробочки.

Да что это, в конце-то концов?

Я сел в удобное кресло в углу кабинета и откинул голову, расслабляя шею. Вообще-то он и вправду был неплохим человеком, этот штабс-капитан. Где б еще я смог вот так вот посидеть? Столичная комендатура начинала мне нравится.

Наконец меня отпустило. Хозяин кабинета продолжал работать – общался с двумя вольноопределяющимися, потом подписывал документы для какого-то хмурого кавалериста. Я решил глянуть, что там такое в коробочках. Со щелчком распахнул одновременно обе и даже крякнул от удивления.

Штабс-капитан глянул на меня и широко улыбнулся:

– Вообще-то вручать должны были перед строем, официально и с музыкой, но там какой-то инспектор, генерал, заслышав о вас устроил скандал… Я решил что, учитывая ваше состояние проще будет отдать в спокойной обстановке.

– Да-да, это вы хорошо придумали.

Я полез во внутренний карман кителя и достал свой первый Серебряный крест – четвертой степени. Вообще-то его положено было носить не снимая, но… Как-то не принято было в нашей роте щеголять наградами. Так, я, глядишь, полный бант соберу!

Кавалерист вышел из кабинета, а штабс-капитан сказал:

– Глядитеь, поручик, так и полный бант соберете! – я вздрогнул, а он продолжил: – Хотя, с вами пока совсем не ясно – зайдите через пару дней, станет понятнее с новым местом службы. И погодите-ка… Пока вы здоровье поправляли – денежное поощрение начислили. Получите и распишитесь.

Вот оно как! Это при старой Империи было в порядке вещей – кавалерам ордена поощрения ежегодно выплачивать. Оказывается, дела у нас на лад идут, раз о такой приятной традиции вспомнили.

Я сунул ассигнации в карман, а штабс-капитан погрозил мне пальцем:

– Дайте-ка мне вашу награду… – при наличии предыдущих степеней носить было обязательно орден высшего достоинства, так что крест с цифрой II был торжественно помещен мне на грудь. – Вот теперь – порядок. Поздравляю, поручик!

– Служу Империи! – у меня даже получилось козырнуть как полагается.

* * *

Деньги, конечно, не главное. Но те возможности, которые они открывают, грели душу. Например, новые сапоги – давно мечтал сшить у хорошего мастера-сапожника, на заказ… Или снять номер в гостинице – с настоящей кроватью и огромной ванной, и просто не вылезать оттуда пару дней!

Мои сладостные мечты прервал радостный возглас:

– Алло! Господин поручик!

Я завертел головой в поисках источника знакомого голоса:

– Да-да, я к вам обращаюсь, кавелер-почти-полного-банта!

Мне кричали из автомобиля с откидным верхом какие-то господа в белых кителях лейб-гвардейцев. Вот же черт! Марк Вознесенский и его светлость князь Тревльян! А он-то как в лейб-медики выбился? С другой стороны, с его происхождением и квалификацией…

– Запрыгивай!

И я запрыгнул. Тревельян что-то нажал, чем-то покрутил и выдав клуб вонючего дыма рванул вперед. Мы жили в интересную эпоху – на одной улице можно было встретить громоздкий паровик на дровах, архаичную бричку и вот такое вот новомодное авто… Контрасты, однако!