Мама для Совенка (СИ) - Боброва Екатерина Александровна

Юля молча кивала, ощущая, как на глаза наворачиваются слезы.

— А что далеко — не страшно. Будешь звонить, видео отправлять. Сейчас с этим проблем нет. Мне достаточно знать, что жива, здорова и все хорошо.

— Спасибо, мам, — Юля шмыгнула носом.

— И реветь не смей. Это всего лишь работа. Соскучишься — приедешь. Или мы с отцом к тебе соберемся. Где работать-то предлагают?

— Новая Зеландия, — вздохнула Юля, и мама согласилась:

— Далеко, но я слышала там безопасно, много наших, хороший климат, и один из самых высоких уровней жизни. Так что не думай — устраивайся.

У мамы все просто — есть шанс, надо хватать, а сомнениями потом мучиться будешь.

— Я заеду к тебе сегодня, хорошо? После обеда, только вещи с работы заберу. Я сегодня увольняюсь.

— Быстро ты, — в голосе мамы читалось подозрение, — небось уже и визу получила, и билет взяла.

— Прости, но вчера все окончательно подтвердили. Не хотела зря дергать.

— Да, я и не сержусь, только рада. За цветы не переживай — отец заедет и заберет. Когда вылетаешь?

Юля прикинула свои планы.

— Через пять дней. Надо еще документы из визового центра получить.

— Хорошо. Тогда до встречи.

Юля нажала отбой, сморгнула набежавшие слезы. Было морально тяжело — она никогда надолго не расставалась с матерью, всегда была на связи, часто заезжала в гости. Но внутри поднимала голову взрослая женщина, которая хотела жить своей жизнью, строить счастье, и эта часть Юли сейчас лучилась довольством.

Да и не собиралась она долго обманывать. Вот устроится, освоится настолько, чтобы небрежно сказать: «Мам, магия — такая ерунда, честное слово. Инкотермс* в ВУЗе заучивать сложнее было. А тут раз — и светляк. А так — огонек, и никой зажигалки не надо. Правда, удобно? Не понимаю, что они с ней так носятся. Я за пару месяцев освоила». Вот тогда все и расскажет.

— Вы хотите заехать после работы к маме? — спросил Кайлес. Девушка вздрогнула — задумалась и забыла, с кем едет в машине.

— Могу я…

— Нет! — отрезала.

— Хотите дам слово, что не стану воздействовать? — вкрадчиво поинтересовался высочество. — И вы не сможете отказать — мне требуется оценить состояние пациентки, найти подход…

— Хорошо, — скрипнула зубами Юля. Менталисты, конечно, страшные люди, но маму лечить надо, — только никаких воздействий.

— Обещаю, — поклялся мужчина.

В офис логистической компании «БалтТрансЛогистик» Кайлес входил с гостевым пропуском и букетом алых роз в руках. Пропуск был оформлен на Александра Сергеевича Калесского. Да-да, у менталиста, его высочества и гражданина чужого мира имелся обычный российский паспорт.

Покупка роз объяснялась особенностями работы.

— Понимаете, Юлия Андреевна, — Кайлес остановился в холле у зеркала, оценил внешний вид, остался доволен и двинулся к лестнице, — когда вы в привычной обстановке, в полном равновесии, уровень вашей природной защиты высок и пробить его довольно сложно. Но стоит выбить почву из-под ног: удивить, напугать, как защита идет трещинами, а большего мне и не требуется.

Перед дверью родного офиса Юля притормозила, чувствуя себя Троянским конем, потом махнула рукой на угрызения совести — надо доверять профессионалам.

— Бухгалтерия где? — шепотом спросил Кайлес, игнорируя заинтригованный взгляд Верочки, и внушительную грудь, которую девушка выложила на ресепшен.

— Третья дверь направо, — указала Юля и… отправилась к себе. Что-то внутри подсказывало — сейчас она будет только мешать.

* Инкотермс — сборник правил международной логистики.

Открыла почту, начала пролистывать, отвечать, помечать срочные дела и не очень. Через десять минут поняла, что делает не то. Достала флэшку, скинула на нее личный хлам, который накопился на компе. Отсортировала и удалила нерабочие письма. Почистила кэш. Написала фарэвел* коллегам и оставила висеть в черновиках. Потом занялась разбором стола и тумбочки. И вроде как оставляла только нужное, а начала разбирать — столько мусора. И листы были безжалостно отправлены в корзину.

— Доброе утро, Юля, — на пороге кабинета нарисовалась Альбина, — с чего такая активность с утра?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Надоело, — честно призналась девушка, — хочу разгрести завал.

— Полезное желание, — согласилась начальница, — только про работу не забывай.

С таким начальством-то? — усмехнулась про себя Юля.

Отдельной кучкой сложила то, что следовало забрать домой — пара сувенирных фигурок — от коллег, подарки от клиентов, кактус, кружка. Вроде ничего не забыла.

Внутри кололось любопытство, подмывало пойти и проверить, жива ли бухгалтерия. За Леонида Юрьевича девушка была спокойна. Коммерческий директор, он же директор по кадрам, был мужик основательным и серьезным. И тут можно было ожидать завывания сирен: полиции, бригады из психушки — как карта ляжет, а может всех разом, включая пожарных, Росгвардию и МЧС. Все же менталист — нешуточная угроза для безопасности страны.

— Юлия Андреевна, вы уже собрались?

О, вспомнишь, он и появится. Дверь распахнулась, явив чуть потрепанного, но вполне живого Кайлеса. Девушка отвела взгляд от отпечатка губной помады на воротнике рубашки — не ее это дело и подробности не нужны. В руках чудо магического произвола держало трудовую книжку, обмахиваясь ею на манер веера.

— Простите, а вы кто? — тут же сделала стойку Альбина. И Кайлес мигом преобразился. Гибкой, играющей походкой приблизился к женщине, по пути шлепнув трудовую Юле на стол. Девушка поймала краем взгляда налившиеся желтым мерцанием зрачки мужчины и замерла, прилипнув к стулу.

— Такая красавица, — мурлыкнул Кайлес. Мурчащий тембр был до мурашек непохож на человеческий голос. И на ум скорее приходили прекрасные и опасные фейри. Только здесь офис, а не холм на зачарованной поляне.

— П-п-простите? — проблеяла начальница, бледнея и одновременно покрываясь красными пятнами.

— Не извиняйтесь, не стоит, — величественно кивнул этот совершенно незнакомый Юле Кайлес.

Девушка хотела остановить ненормального — что творит, поганец, — даже рот открыла, но воздух в комнате загустел, став напоминать сладкую патоку. Он обволакивал, лишал силы воли, погружая в вязкое нечто. И в этой вязкости тонули слова, желания, мысли и те пробивались с трудом. Страшно не было, больно тоже. Вспомнился мультик про Смешариков, где Нюша с восторгом спрашивала у Черного ловеласа: придет ли он за ней, когда она вырастет. Вот сейчас Юля чувствовала себя выросшей Нюшей, за которой пришли. Хотелось растечься лужицей, губы давно уже были растянуты в улыбке, грудь вздымалась часто-часто, а мысли в голове бродили, словно на Юлином дворе снова пятнадцать и ее позвали на первое свидание. В голове, кроме сердечек, сладкого тумана и совершенных глупостей не присутствовало ни единой здравости.

— Мои красавицы, — пропел Кайлес, кружа по комнате. Наткнулся на замершего у окна Олега, поправился: — И красавцы.

— А ты почему еще здесь? — злой шепот оторвал от сердечек, дал под зад единорогам, вымарал розовый туман и вернул в реальность.

— Живо вон из комнаты, — страшно прошипел заклинатель бандерлогов. Юля возражать не стала. Одного взгляда на коллег, застывших с дурацкими улыбками на лицах и остановившимися взглядами было достаточно, чтобы возжелать ускоренным способом самоудалиться из дурдома

Нажала отправить прощальное письмо, проверила, что бумажка с паролем и именем пользователя не слетела и висит на мониторе, вытащила из-под стола коробку, сунула туда туфли, личный хлам. Руки тряслись, как у алкоголика, сердце бухало в горле, а в голове билось злое: «Чтоб я еще раз связалась с менталистом!».

— Мои дорогие, — урчал Каа в человеческом обличье, заговаривая бандерлогов, а те, послушные, таращились и улыбались. И вот эти дебильные улыбки были страшнее всего.

Юля усилием воли приказала себе не слушать и не смотреть. На выпавшую фигурку дракона махнула рукой — самой бы уцелеть. Бросилась из комнаты, проскочила холл, вылетела на лестничную площадку, перевела дух, ощущая, как по спине противно стекает пот. И только потом вспомнила, что трудовая книжка так и осталась лежать на столе, а с ней остались — сумка и куртка. В руках была лишь коробка с почти ненужным хламом. Нервно хихикнула, прислонилась к холодному стеклу окна лбом, продолжая тихо смеяться — готовый пациент для психбольницы.