Ученье – свет, а богов тьма - Юлия Жукова

Тирбиш возвращается с прогулки с Алэком, мелкий тут же требует моего внимания, а мне приходится отвечать на сотни вопросов про то, кто, как и чем занимается с юным князем, какие ему читают книжки, покупают игрушки, поют песни и так далее. Поскольку основной корпус детских текстов в моей голове – на моем родном языке, приходится тут же мучительно переводить и пересказывать, что я там внушаю будущему Императору на своем наречии, которое, по выражению матушки, «звучит как пряжа».

Я уже начинаю прикидывать, как бы это так выставить господ странников, чтобы они и правда выставились, и не позвать ли мне для этой цели охрану, когда проблема решается сама собой.

Посреди гостиной вырастает столб зеленого пламени, и из него величественно выступает Ирлик, слегка задевая головным убором потолок, не рассчитанный на рост бога.

– Лиза, – деловито начинает он, игнорируя остальных. Костер мгновенно гаснет, не оставив по себе никакого следа. – Ну как там дела в Совете? Удалось их уговорить?

– Ну, Ирлик, солнце, я-то почем знаю? Азамат с утра туда ушел, а я тут занята была. Ты бы заглянул к нему сам, он будет очень рад тебя видеть.

– Ты думаешь? – с сомнением произносит Ирлик. – Мне казалось, он последнее время от меня не в восторге.

– Да нет, что ты! – заверяю я. – Просто тут столько всего навалилось, дети, работа, сам понимаешь… Зайди к нему, побеседуй. Я уверена, он с гораздо большим удовольствием обсудит этот проект с тобой, чем будет через меня передавать по испорченному телефону.

– Тоже верно, – соглашается рассудительный Ирлик. – Ну тогда до встречи.

И снова скрывается в огне.

Странники пару минут сидят, приросшие к стульям, медленно переводя взгляд с меня на то место, где только что стоял Ирлик.

– Чего расселись? – гостеприимно спрашивает матушка. – Видите, у Хотон-хон дела поважнее есть, чем вас развлекать! Смотрите, как бы бог не прогневался, что вы свой нос суете.

Они исчезают через доли секунды. Мы с матушкой переглядываемся и принимаемся хохотать, от души и до слез.

После обеда, на котором Азамат не присутствует, на меня наваливается работа. Сначала несколько плановых пациентов по записи, а потом еще приходится спасать одного из земных врачей, у которого внезапно открылась аллергия на какую-то местную пряность. Хорошо, что я случилась в Доме Целителей в этот момент, да еще и вместе с Киром, потому что изо всех земных специалистов только у меня и у самого больного есть хирургический сертификат, а у мужика отек Квинке полностью перекрыл дыхательные пути, орально трубку не просунешь. Антигистамины он сам себе ввести успел, но пока они подействуют, можно и задохнуться. Конечно, при нынешних инструментах эту операцию может сделать любой обыватель после школьного курса первой помощи, но на Кира она почему-то произвела неизгладимое впечатление, он долго меня расспрашивал, что к чему, и в итоге ушел тренироваться на поросячьих тушках, так что на ужин у нас образовалась печеная свинина.

– Чудесный запах, – отмечает Азамат, входя и присаживаясь к столу. – Мы что-то отмечаем?

– Если мне не изменяет нюх, ты уже начал, – хмыкаю, радуясь, что матушка ушла почивать час назад. – Я так понимаю, тебе удалось прободать Старейшин?

– Совершенно верно, – кивает Азамат и поясняет, забыв переключиться с дворцового канцелярита на человеческий язык: – Проект подписан и ожидает только подтверждения с другой стороны, чтобы стать законом. Как только мы получим от хозяев леса письменное обязательство подчиняться человеческому уголовному законодательству, автоматически войдут в силу санкции за убийство и лишение свободы, соответствующие аналогичным применительно к людям, то есть законодательно хозяева леса приравниваются к человеческим существам.

– А как же они-то бумагу напишут? Они ведь и говорят с трудом! – замечает Кир.

– Об этом Ирлик-хон обещал позаботиться, – довольно улыбается Азамат. – Он ко мне заходил в обед, представляешь? Мы это все обсудили, ну и выпили за успех предприятия немного… Потом просто разговорились. Он ведь любит логику, вот я ему и предложил проанализировать некоторые статьи муданжского законодательства применительно к разным ситуациям. Знаешь, он ведь очень умный. Схватывает на лету тонкости, которых люди после нескольких лет работы в теме не улавливают. В общем, у меня был чрезвычайно плодотворный день.

– Убедился, что Ирлик не только ко мне и ради меня приходит? – интересуюсь я.

– Да уж, пожалуй, – миролюбиво соглашается Азамат. – Похоже, ему просто поболтать охота. Мы так увлеклись мужским разговором, что про тебя даже не упоминали.

– А Старейшин напугать тоже он тебе помог? – интересуется Кир. – Как в тот раз?

– Нет, сегодня обошлись своими силами, – возражает Азамат. – Старейшина Ажгдийдимидин внезапно выступил за проект. Мне показалось, что он все еще неловко себя чувствовал после вчерашнего и поддержал меня в качестве извинения за то, как обошелся с моим другом.

– Это при том, что Алтоша сам хорош? – удивляюсь я. – Как-то непохоже на духовника так раскаиваться.

Азамат пожимает плечами.

– Он потом еще написал, что считает меня исключительно трезвомыслящим человеком, и что мое правление чрезвычайно полезно для планеты, и еще что-то в таком духе. Я даже не понял, к чему это было. Мы с Унгуцем потом парой слов перекинулись, он сказал, что Ажгдийдимидин последнее время какой-то странный. То ли увидел в будущем что, то ли дома неурядицы. Конечно, не мое дело, но хоть бы он с Унгуцем свои проблемы обсуждал, а то нести на себе такую ответственность одному – это должно быть ужасно…

Я сдерживаю при себе комментарий насчет того, что Ажгдийдимидин сам Азамату особо не посочувствовал, помнится. Может, у него совесть проснулась?

Интервью со мной попадает на главную страницу новостного сайта «Лясы и пяльцы» в первый день зимы, спустя пару минут после полуночи. Сайт этот довольно желтый, а помимо новостей привлекает посетителей советами из народной медицины и бесплатными выкройками и узорами для вышивания, которые сменяются каждую дюжину дней. Вот только кулинарных рецептов там не предлагают, это ж не женское дело…

– Лиза, глядите, – хихикает Кир, подсовывая мне планшет.

Киру интереснее всех было, что же про меня напишут. Я-то сама сразу поставила крест на своей репутации и надеялась только, что появление Ирлика под занавес встречи удержало странника от слишком уж явного извращения моих слов. Азамат тоже не очень беспокоился, потому что кто же в своем уме читает женский сайт, пусть даже там и интервью с Хотон-хон. А вот Кир рассудил, что любопытство сильнее достоинства, поэтому читать потянутся все, а вот признаваться в этом потом не захотят. Так что лучше уж проконтролировать, чтобы хоть знать, каких ожидать слухов в этом сезоне.

Я беру у Кира планшет и утыкаюсь взглядом в пронзительно-розовую страницу с боковыми панелями, составленными из снимков моих вещей. Сверху над текстом помещен маленький рисунок меня, сделанный Бэром для моей страницы. Что-то мне подсказывает, его разрешения никто не спросил.

– Ты серьезно предлагаешь мне читать всю эту муть про башмаки? – спрашиваю я, пролистывая списки брендов и адресов мастерских.

– Вот тут почитайте. – Кир выделяет пальцем абзац.

«Хотон-хон произвела на меня двойственное впечатление, – пишет странник. – Но скажу сначала пару слов о ее внешности, ибо многие портреты, как я убедился, обманчивы. Это женщина среднего роста и довольно необычных пропорций: представлениям о «тощих землянках» она соответствует только посередке, в талии, а в остальном вполне сойдет за обеспеченную горожанку. Что же касается лица, не стоит ожидать увидеть в ней героиню древней баллады с собольими бровями и белым, круглым, словно луна, лицом. Черты ее скорее отличаются опрятностью и умеренностью, чем собственно красотой. Это особенно заметно из-за чувственной подвижности ее лица, на котором выражения сменяют одно другое быстрее, чем она произносит фразу. Многие читатели, конечно, сейчас возмутятся, что сие недостойно столь высокопоставленной особы и что истинная женщина носит лицо как маску. Однако смею заметить, определенное ребяческое обаяние в Хотон-хон есть, и, возможно, именно благодаря этому она кажется намного моложе своих лет.

С удовольствием подтверждаю сведения о цвете ее волос: они не белые, а скорее того оттенка желтого, как высохшая на солнце сухая трава, и действительно свиты в плотные кольца. При осмотре интерьера я нашел пару волосков и тщательно их изучил. Они светлые до самой луковицы и сами собой скручиваются, даже если их намочить. Прежде чем духовники объявят на меня всепланетную охоту, оговорюсь, что после опытов волоски я сжег, заодно удостоверившись, что никакими темными умениями Хотон-хон не обладает.

Говорит первая леди тоже не под стать рангу: быстро и весьма прямолинейно. При этом ее манеру трудно отнести к какому-либо региону. Мне, уроженцу столицы, слышится в ее речи северная тягучесть, но вот мой коллега-южанин отмечает, что и столичная резкость в ней тоже есть. Как бы там ни было, речь Хотон-хон странна для слуха и изобилует всевозможными поэтическими оборотами, иногда не совсем уместными и даже не очень ясными. Смеется она громко, подолгу и часто при этом запрокидывает голову, что позволяет собеседнику любоваться ее довольно красивой шеей, не прикрытой высоким воротником.