Плетущая - Лия Арден

мысль Ены и пододвинула к ней склянку с тёмным порошком. – Кто-то тебя медленно травит. Во все напитки добавляй этот порошок. Он действие дурман-травы снимет, но этого недостаточно. Лучше найди того, кто от тебя желает избавиться.

Ена сдавленно усмехнулась:

– Ты сама сказала, что у меня врагов полон двор.

– Как есть, так и сказала, – смешком поддержала Милья, на что Ена не оскорбилась, наоборот, знахарка нравилась ей всё больше. Она ничего не приукрашивала и не нянчилась с ней, предпочитая говорить правду в лицо. Благодаря такой откровенности Ена почувствовала облегчение: её наконец перестали убеждать, что всё будет хорошо.

Всё хорошее закончилось месяц назад.

– Ошибся князь, воспитав тебя доброй, – внезапно фыркнула Милья, явно раздосадованная. Ена рот разинула: доброту считали хорошей чертой, особенно для девушки. – Он сам и сыновья его – воеводы, тебя же научить простому правилу не подумал, – продолжила ворчать Милья, словно доброта и покладистость Ены оскорбляла её лично. – Запомни, деточка. – Ена ахнула, когда Милья треснула её деревянной ложкой по голове. Не сильно, но назидательно. – Если твой дом полон крыс, ты с ними не сотрудничаешь, ты их травишь.

– А если я не знаю, где они прячутся? – посерьёзнев, спросила Ена. Совет она запомнила.

Милья улыбнулась:

– Тогда ты запускаешь в дом змею и глядишь, как сучата разбегаются сами.

Глава 12. Настоящее

С каждым днём произношение звуков давалось Алаю всё легче, однако он по привычке почти всегда молчал. Теперь и для него Морана создавала еду и воду. По словам богини, пища для выживания ему не требовалась, но царевич приходил в такой восторг от разных вкусов, что Морана сама старалась его удивить. Стоило Ене заикнуться об этом, как на лице богини отразилось изумление, невиданное ранее недоумение. Она взглянула на сотворённые абрикосы в руке и тут же превратила их в обычные яблоки, которые Алай уже пробовал. Ену её отрицание позабавило, но говорить больше она ничего не стала.

Алай, как и Ена, продолжал безропотно следовать за богиней. Иногда это её то ли раздражало, то ли беспокоило. Морана стала чаще на него оборачиваться, но по выражению лица Ена не могла понять: надеялась ли богиня, что он отстанет, или же боялась, что царевич потеряется.

И в целом их путешествие продвигалось хорошо, пока на четвёртый день не распогодилось и утро не встретило их голубым небом и ярким солнцем. Попав под его не скрытые тяжёлыми облаками лучи, Алай болезненно зашипел и стремительно вернулся под тень лесного массива.

– Что случилось? – спросила Ена, застыв.

Несмотря на пугающие глаза, Алай выглядел растерянным и даже напуганным произошедшим. Его взгляд шарил по земле, а когда поднимался к ясному небу, то царевич морщился, словно глядеть на него было неприятно.

Он сделал очередной шаг вперёд, под яркий солнечный свет, и сперва ничего не произошло. Царевич замер, переступая с одной ноги на другую, тяжело задышал, терзаемый неясными Ене ощущениями.

Морана ничего не говорила, внимательно следя за происходящим.

– Тебе нехорошо? – попыталась понять Ена.

Алай вытянул руку, та немного дрожала и сперва показалась обычной, но при близком рассмотрении Ена наконец разглядела, как на неестественно бледной коже появляются блёклые пятна. Она невольно раскрыла рот, приметив слабый дым, будто солнце медленно его сжигало. Такие же следы разрастающихся ожогов стали появляться и на щеках Алая. Не выдержав боли, царевич вновь спрятался в тень, там ему стало заметно лучше. Ена огляделась: лес закончился, они вышли на поляну. Кроме одиноких елей и далёкой рощи не было мест, где можно было бы скрыться.

– Ты хорошо держался, Алай. Удача была на твоей стороне, но дальше ты идти не можешь, – бросила Морана. – Возвращайся к пещере, в которой мы ночевали. Ты царевич подземного царства, поэтому используй свои силы, и она откроет для тебя путь домой.

– Что? Нет! – возразила Ена, не веря, что Морана опять за своё.

Девушке никак не удавалось её понять, Морана то ли испытывала облегчение, то ли злилась на произошедший поворот. Её тон, выражение лица и взгляд говорили о разном, как если бы она одновременно испытывала и желала противоположное.

– Я говорила, что ты мира не знаешь. Всю жизнь проведя под землёй, жить здесь ты не способен, – продолжила Морана, не обращая внимания на растерянную Ену, чей взгляд метался от богини к царевичу.

– Нет-нет! – прошептала Ена, схватив богиню за руку. – Его же превратят в статую!

– Не сумеют. Он меня обокрал, и с полученным оберегом заклятия Сумерлы его не возьмут.

– Обокрал?

– Возвращайся домой, Алай. Этот мир не для тебя, – игнорируя мольбы, велела Морана, развернулась и уверенно отправилась дальше.

Ена снова замерла, совсем как тогда, когда богиня в первый раз сказала царевичу идти своей дорогой. В тот раз он остался на месте, раздумывая над выбором. Алай не моргая упрямо следил за удаляющейся Мораной, его челюсти сжались, на подбородке дёрнулась жилка. Такой взгляд Ена уже видела, и неприятное предчувствие ознобом прошлось вдоль позвоночника.

– Может, переждёшь, а потом…

Ена не договорила: Алай вышел на солнечный свет и заторопился, нагоняя Морану размашистым шагом. Ена последовала за ними по заснеженному полю. Гнев помог Алаю преодолевать боль, и всё же проступающие ожоги уже спустя десять минут начали выглядеть болезненными. Простые пятна становились всё уродливее, его глаза беспрестанно слезились от яркого света, на солнце он и вовсе не мог смотреть.

Ена всё время шла рядом, убеждая его вернуться, а когда поняла, что бесполезно, сняла свой плащ, сотворённый Мораной, и набросила на Алая. Он был с капюшоном и мог помочь хоть немного скрыть от солнечных лучей. Царевич во все глаза уставился на Ену, которая заботливо укутала его в ткань, стараясь пониже натянуть капюшон. Даже Морана замерла, взглянув на девушку. Без плаща Ена не умрёт, кафтан был в меру тёплым, но всё же холодно будет.

– Это ему не поможет, – как-то ласково возразила Морана, но Ена была непреклонна, продолжая затягивать завязки.

– Капюшон не снимай, руки не вытаскивай, понял? – уточнила Ена, скрыв его руки под плащом. Ткань была красной, цвет царевичу не подходил, и Ена несдержанно улыбнулась от этой простой мысли.

– Холод. Те-ебе будет… холодно, – подобрал Алай слова, внезапно решив отказаться от одежды, но Ена шикнула на него, а за упрямство ещё и щелбана дала.

Морана хмыкнула, а царевич застыл ошарашенный.

– Всё в порядке. У меня кафтан, а будешь хорошо себя вести, то Морана сжалится над нами и