Эликсир сущности - Алекс Рудин

вариант — передать номер мобиля Мише Кожемяко, разыскать извозчика и спросить, куда он отвез своего пассажира.

— Я же не маленькая, Александр Васильевич, — обиделась актриса. — И книжки про шпионов читала.

— Не сомневаюсь в вашей квалификации, — улыбнулся я.

— Алексей Георгиевич повернул налево, — через несколько секунд сказала Муромцева. — Идет в сторону Стеклянного рынка.

Стеклянный рынок был знаменит многочисленными лавками зельеваров и алхимиков. Горожане покупали на нем зелья для всяких домашних нужд, аптекари приобретали ингредиенты для снадобий, повара искали необычные приправы. Полицейские присматривали за продавцами, но и подпольная торговля на «Стекляшке» процветала. Достаточно было знать нужных людей.

— Я пойду за вами, — сказал я Муромцевой. — Как сейчас выглядит Удашев?

— Пожилая женщина в лиловом платье. В руках — корзина. Идет не спеша.

— А как узнать вас?

— Увидите мальчишку-разносчика — это я. Мы идем по правой стороне Гончарной улицы.

— Понял.

Я обошел здание театра, повернул на Гончарную улицу и предусмотрительно перешел на левую сторону. Здесь на тротуар очень кстати падала тень от домов. Прохожих было немного, только редкие горожане неторопливо шли по своим делам.

В двух кварталах впереди я заметил две фигуры.

Женщина в лиловом платье величаво плыла вдоль улицы, иногда останавливаясь перед витринами магазинов. На сгибе руки у нее покачивалась корзинка. Точь-в-точь мать семейства, которая сама вышла на рынок за продуктами для семейного обеда, не доверив такое важное дело прислуге.

Отставая от женщины на пару десятков шагов, плелся скучающий мальчишка-разносчик в клетчатой рубашке и кепке с длинным козырьком. С одной стороны рубашка выбилась из-за пояса брюк, придавая мальчишке неряшливый вид. На моих глазах мальчишка остановился, подобрал с обочины камень и стал подкрадываться к рыжему коту, который грелся, растянувшись на невысоком кирпичном заборе. Забор отгораживал от улицы узкий палисадник вдоль жилого дома.

Подкравшись, мальчишка запустил камнем в сторону кота — причем, я был уверен, что он промазал специально. Камень ударился о кирпич, кот подпрыгнул и, громко мяукнув, свалился с забора.

В жилом доме хлопнуло окно.

— Вот я тебе уши надеру! — закричал визгливый женский голос.

Мальчишка показал в сторону окна неприличный жест и шмыгнул вдоль палисадника вслед за женщиной в лиловом.

— Здорово вы маскируетесь, — мысленно сказал я Муромцевой, едва удерживаясь от смеха.

— У меня двое старших братьев, — отозвалась актриса. — Кроме того, я играла хулигана в одной современной пьесе.

— А Удашев тоже в ней играл? — нахмурился я. — Он вас не узнает в этом гриме?

— Нет, эту пьесу мы ставили для уличного театра. Алексей Георгиевич в таких не играет, это ниже его достоинства.

Так, шагая друг за другом, мы свернули в переулок Зельеваров. Нетрудно догадаться, что раньше здесь и находились небольшие лаборатории, в которых варили самые разнообразные зелья. Промышляли этим как почтенные зельевары, так и многочисленные мошенники.

Именно благодаря этому, в конце переулка возник сам собой стихийный рынок, который впоследствии назвали Стеклянным.

Лаборатории зельеваров давно перекочевали на окраины столицы — там и арендная плата пониже, и любопытных или недовольных соседей поменьше.

А рынок остался и процветал. Только теперь товар на него не приносили в лотках, а привозили на крошечных грузовичках.

Стеклянный рынок находился на маленькой площади, зажатой между доходными домами. Первые этажи домов были заняты большими магазинами, которыми владели солидные фирмы с репутацией.

Сама площадь была заставлена переносными прилавками, с которых торговали зельевары попроще. Здесь цены были ниже, но и риск нарваться на товар сомнительного качества возрастал.

Когда-то на площади был фонтан. Скульптура в центре изображала бородатого алхимика, держащего колбу, из которой с журчанием лилась струя воды.

Механизм фонтана давно сломался, струя высохла. На дно невысокой круглой чаши ветер натащил прошлогодние листья и всякий мусор.

А на бортике чаши в ожидании покупателей сидели самые сомнительные продавцы Стеклянного рынка.

Народу на рынке было много. Я неторопливо пробирался сквозь толпу, крутя головой, чтобы не потерять из вида пожилую женщину в лиловом платье и мальчишку-разносчика. В этом не было никакой необходимости — Екатерина Муромцева шла почти вплотную за переодетым Удашевым, а со мной поддерживала мысленную связь. Но мне хотелось все видеть самому.

Наверное, со стороны это выглядело так, словно я кого-то ищу. Это и ввело в заблуждение одного из продавцов зелий, которые толклись возле чаши высохшего фонтана.

Он боком подошел ко мне и, загадочно глядя в сторону, сказал хриплым шепотом:

— Господин желает любовные зелья?

Я не успел отказаться, а продавец уже распахнул плащ, в который старательно кутался, несмотря на летнюю жару. Изнутри на широких полах плаща было нашито множество разноцветных карманов, и во всех позвякивали склянки с зельями, отчего продавец напоминал ходячий ксилофон. Склянки были заткнуты деревянными пробками, грубо выструганными ножом. Наклейки на склянках были подписаны небрежно, от руки.

— Несколько капель зелья в вино или чай, — подмигнув прошептал продавец, — и любая милашка пойдет с вами куда угодно.

— Не нужно, — отказался я, крутя головой, чтобы не потерять из виду Муромцеву.

— Тогда веселящий отвар? — не отставал продавец. — Грибочки и травки для него сам собирал. Забудетесь на всю ночь, с гарантией!

— Нет, — теряя терпение, сказал я.

Но моя резкость произвела на продавца не то впечатление, на которое я рассчитывал.

— Господин — деловой человек? — понимающе кивнул он.

Запустил пятерню в глубокий карман, достал оттуда флакон, в котором переливалась изумрудная жидкость, и украдкой показал его мне.

— Зелье беспамятства. Достаточно брызнуть в лицо, и жертва ничего не вспомнит. В Дождливом Квартале брал.

Тут продавец оглянулся и исчез, словно растворился в воздухе. Остальных подозрительных личностей, которые облепили чашу фонтана, тоже словно сдуло горячим летним ветром.

Я повернул голову и увидел городового в форме, который целеустремленно пробирался к нам вдоль прилавков. Начищенная пряжка его ремня сверкала на солнце.

Узнав меня, городовой разочарованно кивнул и повернул в другую сторону.

— Есть! — прозвучал в моем сознании торжествующий голос Муромцевой. — Алексей Георгиевич вошел в магазин Сойкина! Мне идти за ним?

— Ни в коем случае, — строго сказал я. — Спасибо за помощь, Екатерина. А теперь немедленно уходите оттуда.

— Надо застукать их вместе, тогда они не отвертятся!

— Не надо, — усмехнулся я. — Поговорю с Сойкиным с глазу на глаз.

— Но вы расскажете мне все, что сумеете узнать?

Голос