Солнце в ночном небе - Анна Данилова

– И что? Она действительно приехала? Ваша Валентина Туманова? – В голосе Ольги прозвучала горькая ирония.

– Приехала. Довольно молодая, красивая, очень энергичная и коммуникабельная особа. И она действительно была похожа на ту девушку с фотографии, на которую мы должны были ориентироваться. Прямо за столом Ульрика рассказала ей о Гюнтере, о том, при каких невероятных обстоятельствах они познакомились, и, конечно, о деньгах, о доме. Надо было видеть ее сияющее лицо...

– Еще бы! – громко возмутилась Ольга. Валентина посмотрела на нее, нахмурившись: мол, попридержи язык, давай дослушаем до конца. – И что же дальше?

– Она радовалась, как ребенок. И что самое удивительное и страшное, Ульрика, которая ждала ее, увидела в ней именно восемнадцатилетнюю Валентину... То есть наша психика устроена таким образом, что при определенных обстоятельствах мы видим то, что хотим видеть, выдаем желаемое за действительное. Я-то сразу поняла, что здесь что-то не так. Хотя все документы этой девушки были в полном порядке. Да и на фотографии в паспорте была вроде бы Валентина...

– Это была Сима... – убитым голосом произнесла Ольга. – Вот свинья!

– Когда после ужина наша гостья пожелала взять к себе в комнату, где она будет спать, коньяк и конфеты, мне это тоже не понравилось. Но Ульрика сказала мне, что мы ничего не знаем о жизни русских, возможно, Валентина прожила трудную жизнь... Но я видела перед собой слегка потасканную, истрепанную жизнью женщину, правда молодящуюся, с хорошей кожей, с идеальной девичьей фигуркой. Ульрика же словно ослепла – настолько ей не терпелось поскорее разделаться с наследством и передать ей дом.

Однако, когда она уснула, я поднялась к ней и, убедившись, что она спит, позвала Ульрику. Посмотри, сказала я ей, ну где ты видишь у нее заячью губу? Где следы хотя бы пластической операции по удалению этой самой заячьей губы? Губы нашей русской гостьи были идеальной формы!

Валентина невольно провела пальцем по своей верхней губе...

24

Люлита принесла из кухни салат, пирог и графин с вином. Сказала, что устала, что ей надо немного прийти в себя, поесть. Валентина заметила, что она старается не смотреть на нее и говорит, обращаясь преимущественно к нейтральной в данной ситуации Ольге. Валентина съела кусок мясного пирога, и ей почему-то захотелось плакать. Получалось, что образ ее тетки, который за последние несколько дней заметно просветлел, а над головой таинственной Симы словно проступил светящийся нимб, теперь вновь опошлился, покрылся налетом мерзостной лжи и предательства.

Получалось, что она, живя в квартире Валиных родителей, получила почту и совершенно случайно увидела конверт, адресованный племяннице Валентине. Она не постеснялась его вскрыть и прочесть. А прочитав, решила, что сама судьба посылает ей такой подарок, не воспользоваться которым – просто грех. И вот она принимает решение поехать вместо Валентины в Штраубинг, по ее документам. Как же все просто и гадко...

– Вы разбудили ее? – очнулась Валя от своих раздумий, представляя Симу в тот момент, когда она принимала это решение – воспользоваться сходством с племянницей и отправиться получать чужое наследство... – Вы разбудили ее, спросили про заячью губу?

– Нет. Поскольку она была сильно пьяна, мы перевернули ее на живот и рассмотрели лопатки...

– У меня под левой лопаткой большая темная родинка... – поспешила вставить Валентина и взглядом попросила Ольгу перевести.

– Да, это была вторая, и последняя примета, которую сообщил Ульрике Гюнтер. Кстати сказать, я должна перед вами извиниться... Ведь, чтобы удостовериться, что на этот раз я вижу перед собой настоящую наследницу Хоффмана, мне пришлось в тот вечер, когда вы приехали, подмешать вам в питье немного снотворного, я не имела права на ошибку, я должна была увидеть эту родинку... Если бы я этого не сделала, то, осматривая Валентину, я могла бы разбудить вас обеих... Это было слишком рискованно. А так... Вы обе крепко спали, и я могла внимательно рассмотреть и родинку, и губу...

– Теперь понятно, почему нас мутило и болела голова... – заметила Ольга.

– А вот на лопатке нашей русской ничего не было... – продолжила Люлита. – И это было таким ударом! Ульрика спустилась вниз, в гостиную, в состоянии, близком к обмороку. Ведь получалось, что она разболтала тайну совершенно посторонней женщине, присвоившей себе паспорт настоящей Валентины Тумановой! Что нам было делать? Мы же не могли вот так запросто выставить ее за дверь. Все-таки чужая для нее страна, чужой город... К тому же она совершенно не знала языка. И пока мы раздумывали над тем, как поступить, наступило утро. Ульрика накормила эту женщину завтраком. Не успела она вымыть посуду, как к ней заявился Юрген, ее сын. Увидев русскую, он сразу же предложил показать ей город. И началось... Эта девушка практически не появлялась в доме Ульрики, Юрген водил ее по самым злачным местам. Я почему в курсе... Просто Юрген отлично знает, где в нашем городе можно повеселиться, выпить, покурить. Они словно нашли друг друга – эта русская и Юрген. Ульрика сходила с ума, поджидая свою гостью. Сто раз подогревала ужин. Юрген вел себя так, словно влюбился в эту девушку. А она просто светилась от счастья. Еще бы – ведь она теперь без пяти минут миллионерша! Но я сказала Ульрике, что Юрген ухаживает за ней не просто так, он что-то подозревает, а может, и знает. Он и раньше намекал матери на то, что знает, для кого строился этот дом. Время шло, их отношения перешли все грани приличия. Даже Сабина понимала, что ее муж влюблен. Или просто одержим этой русской. Наши общие знакомые видели их в центре города. Они шли, держась за руки, как влюбленные... А потом, совершенно случайно, Ульрика услышала, как они ругаются, Юрген кричал о каком-то мужчине с собакой, который в кафе дал ей свой телефон, он орал на нее, обзывал шлюхой, готовой лечь с каждым. Но она хохотала ему в лицо. Ей было все нипочем.

Однажды вечером Ульрика не позвонила мне. Хотя у нас была договоренность, да даже и не договоренность, а словно ритуал – мы всегда перезванивались перед сном. Когда ситуация осложнилась до предела и надо было что-то решать с этой женщиной, я переживала за Ульрику и предлагала ей разобраться с этой русской, объяснить: мы все знаем, она никакая не Валентина Туманова. Мы с Ульрикой практически не расставались и постоянно перезванивались. А тут она не позвонила. Почему? Я прождала до глубокой ночи, а потом позвонила сама. Трубку никто не взял. И тогда я отправилась к ней. Но опоздала. Дома был Юрген, он вышел из комнаты и сказал, что мать умерла. Она лежит в комнате, на кровати... бедная моя подружка... Я посмотрела на Юргена так, что он сразу все понял – я обвинила именно его в смерти матери. Я уже поняла, что между ними произошел тяжелый разговор. «Юрген, у нее было слабое сердце...» – только и сказала я. Но он вдруг набросился на меня с упреками: «Зато у тебя, старая ведьма, сердце в порядке! И вообще все в порядке...» Он кричал, что я обокрала его семью, разрушила ее. Он спрашивал, что я такое напела в уши его матери, что она отдала мне магазин и свой дом... Да, он снова вспомнил про дом. И тогда я спокойно ответила, что все верну его дочерям, когда придет время. Это был очень тяжелый разговор. Еще я хотела спросить его – где же эта русская, куда она делась, но поняла, что сейчас не время расспрашивать его о любовнице. Я кинулась звонить доктору, должен же был кто-нибудь наконец сообщить властям о смерти Ульрики Хассельман...

Не могу точно сказать, что именно спровоцировало сердечный приступ, после которого она скончалась, – возможно, Гюнтер рассказал ей о своем открытии и стал требовать, чтобы она передала дом в его собственность, а не питала надежду подарить его незнакомой русской, или же их разговор ограничился его очередной угрозой. Ничего не знаю, могу только догадываться. Хотя возможно, Ульрика, находясь в постоянном ожидании русской гостьи и не находя себе места после того, как поняла, что чуть было не передала наследство совершенно постороннему человеку, спросила Юргена – где она, куда он ее дел? Вот только его ответа я не знаю. Разве что и это можно предположить. Ведь на следующий день из Дуная выловили тело этой русской!

– Значит, Сима утонула, – произнесла Валентина каким-то деревянным голосом. – Ты была права, Оля...

– Уходя из дома Ульрики, я прихватила с собой фотоаппарат Юргена... проявив пленку и просмотрев видеоролик, я поняла, с кем гуляла по мосту наша русская. И все сразу сложилось. Все сошлось! И я уже, можно сказать, догадалась, из-за чего умерла моя Ульрика. Думаю, Юрген в сердцах, отвечая на ее вопрос – где русская, признался в том, что он убил ее. На самом же деле он напоил ее в каком-нибудь ресторане, а потом повел прогуляться, освежиться по мосту. И столкнул ее. Долго ли? Полиция была в доме Ульрики, поскольку в сумочке погибшей нашли документы и листок с адресом Ульрики Хассельман. И что самое удивительное: в сумочке были настоящие документы этой русской. Ульрика, возможно, пока гостья спала, забрала документы на имя Валентины Тумановой и спрятала их, чтобы та не смела воспользоваться ими. Она же, эта русская, не знала, что все имущество оформлено на мое имя и только по моему желанию дом и деньги окажутся у нее.