Корабли-призраки. Подвиг и трагедия арктических конвоев Второй мировой - Уильям Жеру

все пронизано странной тишиной».

Около семи утра 7 июля моряки всех четырех судов одновременно вздрогнули, услышав донесшийся с юга грохот. Вверх поднялся столб черного дыма. Очевидно, взорвался пароход. Все стали вглядываться в небо в поисках немецкого бомбардировщика. Смотрели и слушали изо всех сил, но противник так и не появился. Моряки не могли знать, что это взорвался американский транспорт «Пан Крафт»: когда после попадания бомбы на нем начался пожар, команда покинула судно, оставив его у границы паковых льдов. Брошенный «Пан Крафт» горел больше суток, прежде чем огонь добрался до тротила в грузовых трюмах, и произошел взрыв. «Пан Крафт» пошел ко дну вместе с 7800 тонн авиационных запчастей в ящиках и установленными на палубе бомбардировщиками. «Айршир» и транспорты поспешили уйти от черного дыма так далеко к северу, как только было возможно. Пауза в войне внезапно закончилась.

В нескольких сотнях метров южнее границы льдов над водой висел густой туман. Он как будто отмечал ту невидимую линию, где теплые воды Гольфстрима встречались с холодными талыми водами с ледяных полей. Капитаны надеялись, что туман будет скрывать суда вплоть до Новой Земли. В нем было холодно, а идти приходилось медленно, чтобы не столкнуться друг с другом, но моряки радовались туману, который испокон веков был их врагом, ведь сейчас он давал убежище. Стоило судам войти в полосу тумана, как раздался гул самолетного двигателя. «Моторы немецких самолетов издавали весьма характерный звук, – вспоминал лейтенант Картер. – Мы услышали, как один [самолет] подлетел сзади и прошел прямо над нами на небольшой высоте». Артиллеристы на всех четырех судах встали к орудиям и подняли их стволы вверх. Артиллерийский офицер с «Айршира» молился, чтобы никто из молодых янки не начал стрелять. О том же думал и Картер. «Не стрелять! Не стрелять!» – крикнул он артрасчетам «Айронклэда», а затем вознес «отчаянную безмолвную молитву, надеясь, что никто не выпустит очередь трассирующих пуль перед носом у пораженного летчика и не выдаст присутствия [судов] в этом тумане». Никто не стрелял. «Проваливай, немецкий ублюдок!» – крикнул матрос с «Айршира». Гул двигателей стих, вернулась странная полярная тишина. Всего через несколько минут туман рассеялся, и суда оказались под ярким солнцем. Самолет не вернулся. «Господь был с нами, – заключил Картер. – Час нашей гибели еще не настал». Уолтер Бейкер с «Айршира» вспомнил слова из библейской Книги Исхода, в которой Бог спасает народ израильский от преследования египтян: «Господь же шел пред ними днем в столпе облачном, показывая им путь».

Четыре судна поспешили вернуться в полосу тумана. Море временно очистилось ото льда, и они увеличили скорость до 10 узлов. «Айршир» шел первым, за ним в одну шеренгу выстроились «Трубадур», «Айронклэд» и «Сильвер Сворд». Туман так сгустился, что впередсмотрящие на транспортах потеряли из виду траулер. Впереди во мраке «Айршир» дал три свистка, сообщая об опасности. Картер сначала увидел, как темный силуэт «Айршира» резко ушел вправо, повернув почти на 90 градусов, и только потом понял причину маневра. Прямо перед кораблями виднелся выступ ледяного поля, вдававшийся далеко в море. Транспорты шли точно на него. «Началась суматоха», – вспоминал Картер. Капитан выкрикивал приказы рулевому. «Айронклэду» нужно было снизить скорость, но сохранить самый малый ход, чтобы резко повернуть направо. Шедший слева от «Айронклэда» «Сильвер Сворд» повернул быстрее и врезался носом в «Айронклэд», в корпусе которого образовалась полуметровая пробоина чуть ниже ватерлинии. Через несколько тревожных минут старший механик «Айронклэда» сообщил, что судовые помпы справятся с откачкой воды, хлынувшей в пробоину. «Тряхнуло нас сильно, – рассказывал Фрэнсис Бруммер с «Айронклэда», – но, не считая нескольких вмятин, мы были в порядке. С "Сильвер Свордом" дело обстояло так же. Оказавшись на волосок от гибели, капитаны договорились впредь идти хотя бы в 1,5 км от границы льдов.

На «Трубадуре» капитан Сальвесен воспользовался возможностью впервые после приказа Адмиралтейства нормально выспаться. Крепко проспав восемь часов, он вернулся на мостик с новыми силами. Каррауэй, который сначала сомневался в норвежском капитане, теперь проникся к нему уважением. «Он был великолепен во льдах, где час за часом, несмотря на лютый холод, стоял на мостике, чтобы лучше видеть путь, и отдавал рулевому сотни приказов, – писал Каррауэй о капитане. – Мы единственные из четырех судов прошли сквозь льды, не помяв нос, не покорежив борта и не получив никаких других мелких повреждений».

Зато Каррауэй все сильнее злился на «черную банду» «Трубадура» – перепачканных сажей тружеников машинного отделения. «Трубадур» отставал от других судов. Его средняя скорость едва дотягивала до 8 узлов. «Трудно поверить, но даже теперь, когда мы практически одни, да в такой серьезной опасности, эта проклятая вахта не выкладывается по полной, – писал Каррауэй Авис. – Невероятно, что люди могут чертовски лениться в такой момент, когда все, что мы делаем, так важно для нас самих и для России. Но дело обстоит именно так. Прямо сейчас мы отстаем больше чем на полтора километра, а давление пара даже не близко к максимальному. ‹…› Но к черту все это. Мы прокляты». Сальвесен сердито распекал кочегаров и подносчиков угля, после чего «Трубадур» ненадолго нагонял суда, а затем снова отставал от них. Джим Норт считал, что винить «черную банду» не в чем: даже самый ленивый и ворчливый моряк не стал бы намеренно замедлять свое спасение от нацистов. По мнению Норта, проблема была в самих котлах, которые плохо работали после саботажа итальянцев в Джексонвилле.

В эфире звучали новые сигналы SOS. Американский пароход времен Первой мировой войны «Алькоа Рейнджер» был торпедирован подводной лодкой, а затем обстрелян ею из палубного орудия. Британский транспорт «Хартлбери» отправили ко дну три торпеды. Американская «Олопана», команда которой двумя днями ранее хотела взять на борт выживших со спасательных шлюпок, была также торпедирована и обстреляна подлодкой и затонула. Судя по переданным координатам, все три судна погибли у южной оконечности Новой Земли. Моряки на «Айршире» и трех белых пароходах могли лишь гадать, как сложилась судьба остальных судов конвоя PQ-17. Бейкер и вовсе задумывался: а что, если лишь его траулер да три транспорта по-прежнему на плаву?

Выходя из тумана, моряки замечали на глади моря китов и моржей. Маленькие серые тюлени наблюдали за проплывающими мимо судами, лежа на льдинах. «[Они] глазели на нас с удивлением, как маленькие усатые человечки, – писал Бейкер. – Мы шли по водам, где даже в мирное время редко ходили корабли». Около двух часов дня 9 июля впередсмотрящие разглядели северную оконечность Новой Земли. «Там повсюду снега и ледники», – отметил Бруммер. Капитаны сразу поняли, что обогнуть остров с восточной стороны невозможно: Карское море было полно льда. «И все вернулись к планшетам, – писал Картер, – чтобы разработать новый план действий».

Единственной возможностью казалось отправиться на юг по Баренцеву морю вдоль западного побережья Новой Земли. Остров был красив, но крайне неуютен. Его скалистые берега сменялись массивом гор, покрытых льдом. Четыре судна поравнялись с небольшой бухтой, и «Айршир», имевший самую малую осадку, зашел в нее, чтобы проверить, достаточно ли та глубока для пароходов. Глубина оказалась подходящей. Суда спустили якоря, и лязг якорных цепей разнесся над безмолвной бухтой. «Айршир» пришвартовался к «Трубадуру», чтобы пополнить запасы угля. На этот раз моряки были рады помочь с погрузкой топлива, работа помогала им разогнать кровь. В бухте было гораздо холоднее, чем в море, непрестанно шел снег с дождем. Но моряков успокаивала близость суши. Если их суда затонут в бухте, у них будет шанс добраться до берега – пусть даже пустынного. Впервые за все время плавания Каррауэй лег спать, сняв спасательный жилет и раздевшись. «В пижаме я снова чувствую себя хорошо», – написал он Авис.

Бейкер отмечал, что Новая Земля выглядела потусторонней, первобытной. Казалось, что из-за каменных глыб запросто может выйти шерстистый мамонт. Картер описывал новые места с оттенком восхищения:

Это была красивая маленькая бухта. В южной ее части был ледник, который, насколько я мог судить, возвышался примерно на 90 м над уровнем моря. Скалистый пик посредине разделял его на два рукава поменьше, затем они сливались в единый ледник, который снизу напоминал букву Y. Сползая к морю, он образовывал над водой ледяной выступ. Под весом этого выступа фрагменты передней части ледника откалывались и падали