Корабли-призраки. Подвиг и трагедия арктических конвоев Второй мировой - Уильям Жеру

и из жажды славы немецкому флоту не имело смысла рисковать своим самым мощным военным кораблем, даже если рядом не было союзных авианосцев. «Тирпиц» и так уже разбил PQ-17, не сделав ни единого выстрела. Все суда конвоя либо были потоплены, либо из последних сил старались не пойти ко дну.

* * *

Глубоко во льдах «Айршир» и покрашенные в белый цвет транспорты продолжали опасный путь на север. «Очень медленно идем среди льдов, – записал в своем дневнике неизвестный моряк с «Айршира». – Приходится прорубать каждый дюйм носами. ‹…› Со всех сторон до самого горизонта простираются ледяные поля. Очень холодно». Каналов больше не было, только лед. Вскоре он стал таким толстым, что у «Трубадура» и «Айршира» больше не получалось пробивать его. Конвой из четырех судов ушел так далеко на север, как только мог.

Штурман «Айронклэда» навел секстант на солнце и определил координаты: 80° 22´ с.ш. и 38° в.д. Суда преодолели во льдах 40 км. Они оказались примерно в 950 км от Северного полюса и более чем в 1300 км от Архангельска, на полпути между норвежским архипелагом Шпицберген, куда входит остров Западный Шпицберген, и необитаемым советским архипелагом Земля Франца-Иосифа. До крошечного норвежского острова оставалось менее 80 км, но добраться до него суда не могли, к тому же, как отметил лейтенант Картер, «главными обитателями [тех мест] были белые медведи и моржи». Но особенно важно было то, что четыре судна находились примерно в 550 км от Новой Земли.

«Айршир» и транспорты встали полукругом, держась друг от друга на дистанции 100 м. «Солнце сияло среди льдов, и мы едва видели друг друга, даже находясь так близко», – вспоминал Картер. Каррауэй вскрыл два других танка на «Трубадуре» и направил их башенные орудия в противоположную сторону от выстроившихся полукругом судов. Маленький конвой напоминал обледеневшую версию «Последней позиции Кастера»[27]. Судовые механики погасили котлы, чтобы из труб не шел дым. Капитаны не давали матросам лишних заданий. Картер решил поспать на случай, если следующий день принесет неприятные сюрпризы. Проснувшись, он увидел, как несколько моряков пытаются разглядеть что-то вдали. Картер поднес к глазам бинокль. Два молодых артиллериста «Айронклэда» «плыли по полынье на какой-то лодке». Картер трижды выстрелил из пистолета, чтобы позвать их обратно на судно. Оказывается, они взяли кусок тяжелой парусины со старой люковой крышки и натянули его на деревянную раму, чтобы сделать каноэ. Картер устроил им разнос и велел разобрать каноэ. «Впрочем, они построили его на славу, – написал он, – и потому я позволил им сохранить отдельные части, чтобы снова собрать его в более подходящее время в более подходящем месте». Он полагал, что у них будет шанс дожить до более подходящего времени. Но сначала следовало добраться до Новой Земли.

Глава 8

Новая Земля

Советский архипелаг Новая Земля был голой полоской полярной пустыни. Он состоял из двух длинных узких островов, образующих барьер в форме полумесяца между Баренцевым морем и еще более холодным и отдаленным Карским морем. Протяженность обоих островов составляла более 950 км, и разделял их лишь узкий извилистый пролив Маточкин Шар. По сути, Новая Земля была изолированным продолжением Уральских гор. Северный остров состоял из нагромождения острых пиков, покрытых снегом и ледниками. Южный был горист возле пролива, но далее к югу горы сменялись холмами и безлесной тундрой. В климате Новой Земли могли жить лишь самые закаленные люди. Зимой тут стоял мороз и бушевали свирепые штормы, а короткое полярное лето приносило сильные ветры и холодный туман.

Русские купцы заходили на Новую Землю с XI века и торговали с местными охотниками, получая в обмен на свои товары моржовые бивни и шкуры белых медведей. Западное побережье островов, выходящее в Баренцево море, было доступно круглый год, а восточное, выходящее в Карское море, обычно стояло подо льдом. Позже Новая Земля стала отправной точкой для исследователей Арктики, включая голландца Виллема Баренца, судно которого в 1596 году застряло во льдах у северо-восточной оконечности архипелага. Баренц с командой построили хижину и пережили суровую зиму, пока их осаждали белые медведи, которые рыскали по скованному льдом кораблю, пытаясь прорваться в жилище. Моряки питались мясом песцов, попадавших в капканы, и медведей, которых убивали из мушкетов. Медвежий жир использовали в лампах, горевших темной зимой. Баренц пережил зимовку, но умер по дороге домой в море, которое теперь носит его имя. Хижина Баренца оказалась так далеко, что обнаружить ее удалось лишь через 274 года[28]. Во время Второй мировой войны на Новой Земле жили лишь несколько крепких звероловов, охотников и метеорологов.

Мало кто в конвое PQ-17 слышал о Новой Земле, покидая Исландию. Говард Каррауэй даже не пытался произнести ее название, которое, как он отметил, «звучит как нечто среднее между отрыжкой и чихом». «Арктическая лоция» описывала Новую Землю как «малоизвестную» и преимущественно покрытую льдом территорию, хотя ее берега были «изрезаны бухтами, [где] было много хороших стоянок». Впрочем, для моряков имело значение лишь одно: Новая Земля была советской территорией. Острова так и манили их к себе своим изогнутым пальцем.

Днем 6 июля 1942 года капитаны «Айршира» и трех транспортов, стоявших глубоко во льдах, отметили зловещую смену ветра. Теперь он дул с юга. Если бы он не утих, то 40 км льда, лежащих между судами и чистой водой, могли бы сдвинуться на север и маленький «конвой» оказался бы в ловушке. Отныне каждая минута, проведенная во льдах, снижала вероятность выбраться из них. Капитаны решили покинуть свое укрытие и направиться в открытое море, а затем – к Новой Земле.

Моряки на четырех судах знали, что немцы продолжают атаковать транспорты PQ-17. В эфире звучали новые и новые сигналы бедствия, которые оставались без ответа. Транспорт «Джон Уизерспун» был торпедирован. Британский транспорт «Болтон Кастл» пострадал при бомбардировке. Американский транспорт «Пан Атлантик», полный взрывчатки, затонул всего через три минуты после попадания бомбы и унес на дно 25 из 37 членов своей команды. «Трубадур», «Айронклэд» и «Сильвер Сворд», несомненно, пополнили бы списки жертв, если бы немцы обнаружили их в открытом море. Впрочем, они готовы были пойти на этот риск, лишь бы только не застрять во льдах.

Капитаны решили уйти из паковых льдов и пойти на восток вдоль их кромки, держась при этом как можно дальше от немецких авиабаз в Норвегии. Добравшись до северной оконечности Новой Земли, они попытались бы пройти на восток, в Карское море, а затем повернули бы на юг вдоль дальнего побережья Новой Земли, используя острова как прикрытие от Баренцева моря. Такой маршрут должен был провести четыре судна мимо того места, где стояла хижина Виллема Баренца. У южной оконечности архипелага предполагалось повернуть на запад, войти в Белое море и далее – в Архангельск. Плавание кружным путем, несомненно, требовало времени и осторожности, ведь неизменным и опасным спутником кораблей становился лед.

Идти среди дрейфующих льдов к открытому морю было тяжело. «["Трубадур"] неустанно пробирался вперед, иногда на север, иногда на восток, а затем снова на юг, когда лед становился слишком тяжелым, – писал Каррауэй. – Мы не сумели увернуться от одного большого и твердого куска [льда], и нам пришлось в него врезаться». Суда продвигались на юго-восток, и лед постепенно становился тоньше, а большие айсберги встречались реже. Каррауэй в своих записках обратился к Авис: «Здесь почти как в сказке, и мне сложно поверить своим глазам. Отсюда рукой подать до Северного полюса. Если бы мне кто-то сказал об этом год назад… Но все это ты и раньше слышала». Он написал, что собирается поспать и, возможно, даже помыться. «Я не снимал ботинки четыре дня. Почти пять… Сладких снов, ангел мой, я на боковую!»

Наконец, траулер и транспорты вышли из льдов в Баренцево море, хотя об их корпуса по-прежнему ударялись отдельные льдины и обломки айсбергов. Было холодно, но солнце ярко сияло на лазурном небе. Уолтер Бейкер с «Айршира» признался, что даже несколько разочарован столь хорошей погодой в Арктике: «Я всегда думал, что верхушка мира вечно погружена во мрак метелей, закрывающих солнце, но все было совсем наоборот. Девственная белизна и ослепительно-голубое небо освещались солнцем, которое не садилось за горизонт. Теперь, когда мы вышли изо льдов и прекратились скрежет, дребезжание и тряска,