Колесница бога - Генри Кеннет Балмер

сейчас были мертвы, объяснялось лишь неожиданностью нападения, скоростью ударов и звериной беспощадностью.

Враги заколебались. Одан вобрал голову в плечи и как гигантский паук бросился вперед.

Он принял первый удар на свой клинок и, вспомнив уроки Надьюла, резко вывернул лезвие и ударил противника. Тот упал. Второй, потный, мускулистый, огромный, ударил, намереваясь снести голову Одану. Но юноша, порхая, как бабочка, ушел от удара, и его меч нашел брешь в защищенном бронзовыми бляхами камзоле. И пока противник медленно валился на землю, Одан увидел, что двое оставшихся пытаются скрыться, убежать.

— Псы! — закричал Одан. — От судьбы не уйдете!

Он погнался за ними и ударил по обнаженной шее одного из них. Одан не стал отрубать голову напрочь, Надьюл часто предостерегал его от излишней жестокости, экстравагантности в бою. Последний подбежал к двери, перескочил через груду обломков, покатился вниз по лестнице. Одан выскочил на площадку, перегнулся через перила и швырнул меч, как копье.

Меч пронзил спину человека, пробив кожу камзола.

Бледный Асхурнакс подошел к Одану.

— О, Боги! Одан Кудзук! Ты настоящий убийца-варвар.

— Если бы варвары дрались как эти, — и он с презрением кивнул на распростертые тела врагов, — они давно бы умерли от голода.

— Идем, я перевяжу твои раны.

— Раны? — спросил Одан. Он посмотрел на руки, на тело, на ноги. Известно, что в пылу боя люди не замечают своих ран, как бы серьезны они ни были. — Я ранен?

Но когда колдун тщательно осмотрел Одана, он не нашел на нем ни единой царапины.

— Это чудо! — воскликнул Асхурнакс.

— Это искусство, — ответил Одан.

— Ясно, — сказал Асхурнакс, восстанавливая защиту вокруг свой башни. — Ясно, Одан Кудзук, что нам с тобой есть о чем поговорить…

— Уйти? — спросила Танси, которая сопровождала Митси к постели Одана. — Но ты не можешь покинуть Тигров.

— Я уйду, и Сарьян будет вашим главарем, — сказал Одан. — Желаю, чтобы вам было хорошо с ним.

Сарьян был готов взорваться, но Митси оттолкнула его. Танси бросила зловещий взгляд на свою соперницу и бросилась к Одану, упрашивая его остаться, гладя руками его тело, целуя его, мурлыча.

— Я буду присматривать за тобой, — сказал Одан. — И если кто-нибудь захочет обидеть тебя, я знаю, как отомстить обидчику.

Одан знал, что они верят ему. Ведь они были поражены, когда несколько недель назад он вернулся от колдуна Асхурнакса. Они не ожидали этого. Одан выложил рыжего кота на стол перед ними. Все столпились вокруг. Сарьян окаменел.

Одан улыбнулся своей еле заметной коварной улыбкой — он очень редко смеялся. Он был доволен сделкой с колдуном.

— Ударь кота ножом, Сарьян, — приказал Одан.

Тот медленно, подозрительно, но повиновался. Кот пискнул и упал мертвый. Одан сделал пасс, которому его научил Асхурнакс, и оживил кота. Тот вскочил на ноги и замяукал. Все в изумлении откинулись назад. Кот вспрыгнул на притолоку двери, осмотрел всех своими зелеными глазами, мяукнул и затем медленно растаял в воздухе, превратившись в голубое облачко.

Так что теперь Тигры не могли не верить обещанию Одана. Он будет следить за ними. Он не лжет. Асхурнакс обещал ему, что с помощью заклинаний он будет знать, не третируют ли в банде Танси за ее любовь к Одану Горбуну.

Одан приласкал Танси в последний раз, упаковал свои нехитрые пожитки и направился на улицу Желтого Лотоса в башню колдуна Асхурнакса.

Асхурнакс подверг его тщательной проверке и был поражен.

— Ну, Одан, — сказал он, натягивая на свое иссохшее тело одежду колдуна, — ты можешь стать первоклассным колдуном.

Эта идея понравилась Одану.

Правда, между ними не возникло такой взаимной дружбы, как было с Надьюлом. Если Одан с Надьюлом путешествовали по излучинам Реки, то Одан с Асхурнаксом путешествовали по тайнам оккультных наук. И Одан учился. Он доказал, что он способный ученик, умный, сообразительный, в меру циничный. О, да, магия действительно большая сила, но в то же время она не действовала на самого Одана.

А что касается чтения и письма, то они тоже входили в курс обучения магии. Для большинства людей иероглифы были всего лишь загадочными картинками, недоступными разуму. Все эти клинообразные знаки казались непосвященным тайной, которой владеют только избранные. А заполнить черточками глиняные таблички, чтобы в этом содержался смысл — о, это уже великая тайна магии.

— У тебя большое оружие, Одан. Но не спрашивай, какое и почему. Я могу отнести это только к твоему имени. Одан Эн-Ке, ныне полузабытый, лет шестнадцать назад имел здесь большое влияние, пользовался огромным авторитетом.

— Да, я слышал. Много раз я приносил ему в жертву ворованных свиней и цыплят.

— Ты поступал благоразумно, мой мальчик. Если сделка с этим шакалом хозяином каравана у нас получится, я куплю тебе быка для жертвоприношения Одана.

— Спасибо, мастер.

В боковой комнате башни хранились свитки папируса и корзины с глиняными дощечками. Там Асхурнакс часто копался, чтобы отыскать нужное ему заклинание.

Однажды он послал Одана найти заклинание, которое бы превратило голову вора в рыбью голову. Асхурнакс согласился работать по контрактам мастера Дорхутинакса, пока тот болен. Одан, войдя в комнату, увидел крысу, которая грызла папирус. Он бросился вперед, но его опередила рыжая молния — кот по имени Бест погнался за крысой.

В Одане вспыхнули все его охотничьи инстинкты. Он не охотился, не горячил свою кровь так долго. Глаза его разгорелись, он пригнулся совершенно бессознательно, дыхание его участилось.

— Вперед, Бест, вперед, — возбужденно крикнул он. — Возьми ее!

И затем у него возникло странное, жутковатое ощущение, как будто он падает с огромной высоты и разбивает вдребезги блестящую водную гладь реальности. Теперь он видел глазами кота, чувствовал ток крови в его жилах, ощущал запах крысы, несся за ней огромными прыжками. Как будто Одан перевоплотился в Беста, а самого Беста больше не стало.

Крыса убегала, а Одан выпустил когти. Обнажил клыки, рванул крысу. Он чувствовал в своих жилах горячую кровь, кровь хищника, кровь Беста. Он сам был Бестом.

И затем он понял, что он — Одан, что он стоит возле полки с папирусами. В комнату вошел Асхурнакс. Какой-то алхимический порошок был в его руках. Он спросил:

— Ну как дела?

Одан рассказал ему, что удалось узнать, затем добавил:

— Клянусь, я был котом. Я был Бестом.

Асхурнакс понимающе кивнул.

— Это давно известное искусство, мальчик. Очень полезное искусство. Практикуйся в нем. Сначала ты научишься перевоплощаться в мелких животных, а затем и в больших, — Асхурнакс говорил просто, без помпезности и напыщенности, которой грешат многие колдуны, говоря с новичками и непосвященными. — Я сам мог раньше перевоплощаться в орла,