Три креста - Григорий Александрович Шепелев

завопил из дома напротив.

Во дворе жгуче пахло сиренью. Когда дул ветер, запах усиливался. И вдруг он сделался вообще головокружительным. Объяснялось это царственным приближением миниюбочной Женьки с большим букетом сирени и наглой рожей под средненьким макияжем. Она шла домой из колледжа, звонко цокая шпильками, прибавлявшими к её ста семидесяти пяти сантиметрам ещё пятнадцать. Справа и слева от длинноногой царицы шагали двое телохранителей, Витька Глебов и Мишка Болотов. Оба были Лёнькиными приятелями. Они проживали с Женькой в одном подъезде, Глебов – на пятом, а Болотов – на втором.

– Привет, – небрежно пискнула Женька, остановившись со своей свитой около лавочки, – что это вы здесь делаете, уродики? Пьёте пиво?

– Типа того, – ответила Зульфия, скосив взгляд на Лёньку. Тот покраснел. Дунька отвернулась, сжав свои пухлые губы в нитку.

– Ну, и козлы, – мяукнула Женька, – а все на вас так орут, что можно подумать – вы здесь совокупляетесь! Хорошо, старух ещё нет поблизости.

– Мы – не ты, чтоб совокупляться средь бела дня! – не сдержалась Дунька.

– Я знаю, при свете дня у вас друг на друга член не шевелится и соски не твердеют! Это неудивительно. Витька, Мишка! Идёмте.

После того, как за Женькой и её гвардией лязгнула дверь подъезда, почти минуту было довольно тихо – мамаши и дядя Коля заткнулись, ещё когда Женька приближалась. А потом Лёнька, высосав полбутылки, пробормотал:

– Вот наглая проститутка!

– Ужас какая наглая! – Заорала Анька, от возмущения замахав ногами в жёлтых сандалиях. И она, и Ленка, и Зульфия смотрели на Лёньку въедливо. Он краснел всё гуще и гуще.

– Шваль подзаборная! – неожиданно зазвенел его баритон тонким колокольчиком, – а у этих двух дураков вообще мозгов нет! Она их обоих дочиста обдерёт, высосет и высушит. А они потом из-за этой суки ещё друг друга поубивают!

– А ты-то чего так бесишься? – издевательски пропищала Ленка, – как будто сам готов их поубивать! Если эта дура так тебе отвратительна, то не думай вовсе о ней, чего о ней думать-то? У тебя есть Дунька-красавица!

Анька и Зульфия, две дуры-кобылы, опять заржали. Но сразу же осеклись, давая этим понять, что вовсе не собирались обижать Дуньку, чисто случайно всё получилось.

– Я не бешусь, – стал остывать Лёнька. Вынув смартфон, он включил игру и прибавил:

– Просто из-за таких вот тварей вся жизнь порой кажется абсолютным и беспросветным дерьмом! Сам факт их существования неприемлем.

– Да уж, особенно если они дают твоим друганам, – присовокупила Ленка и захихикала. На глазах у Дуньки блеснули слёзы. Она вскочила, чтобы уйти, но Лёнька её нежно усадил и что-то шепнул ей на ухо.

Тут из-за гаражей показалась Галина Генриховна со всеми своими псами размером с крыс. Подойдя к подъезду, она взглянула на пьющих пиво. Хотела что-то сказать, но её внимание привлекло вдруг нечто чуть выше и чуть правее подъездной двери. Рот у Галины Генриховны открылся, явно помимо её желания. А потом она громко крикнула:

– Женька! Стыд-то какой!

Детская площадка, по счастью, располагалась так, что маленькие спортсмены не могли видеть того, на что устремила взор пожилая женщина. Но все те, кто сидел на лавке, а также те, кто проходил мимо, немедленно заинтересовались причиной её стыда. И – чуть не упали.

На подоконнике кухни дурака Мишки, то есть – на втором этаже, изящно расположилась голая Женька. Да, голая абсолютно, если не считать солнечных очков на носу. Сидела она бочком, спиной прислонившись к распахнутой настежь раме, правую ногу свесив наружу и слабо ею покачивая, а левую грациозно согнув в колени и обхватив сцепленными руками. Вид у паскудницы был преважный, как у царицы. Неудивительно – ведь прохожие моментально начали её фоткать! Даже и не взглянув на Галину Генриховну, она её долбанула таким ответом:

– Стыдно орать на весь двор! А я сижу тихо и никому не мешаю – кроме уродливых дур, которых никто не хочет, и извращенцев.

– Спаси меня, сохрани, Святая Пречистая Богородица, царица небесная, от такой вот внучки! – трижды перекрестилась Галина Генриховна, и, плюнув, поволокла крысиную свору в дом. Свора упиралась, как будто ей было интересно. Женька презрительно усмехнулась, болтая ножкой безукоризненной стройности. Очумевшие взгляды Лёньки и четырёх его собутыльниц, сперва пройдясь по всей голой дряни, разом приклеились к этой длинной качающейся ноге с красными ногтями, будто ничего более интересного во всей Женьке не было. Тут напротив подъезда остановилась «Хонда Аккорд», которая мчалась мимо детской площадки, как по шоссе. Из неё звучал русский рэп. Стекло водительской двери уползло вниз.

– Женька! Женька! – крикнул сидевший за рулём парень лет двадцати, – ты что, охренела? Ты чего делаешь?

– Загораю, – томным и низким голосом промурлыкала Женька, узнав Серёгу, сына начальника ОВД. Рядом с ним сидел его кореш Борька, сын участкового. За их спинами раздавался хохот. Кажется, на заднем сиденье было не меньше четырёх девушек.

– Загораешь? – ополоумел Серёга, – да тебя в дурку надо сдавать! Давай мы тебя отвезём в солярий!

– Нет, пошёл прочь! – с важностью ответила Женька. Стекло опять поднялось. «Хонда» усвистала. Солнце уже склонялось к закату, но всё равно ещё было жарким. Дяди и тёти, которые шли по улице, убавляли шаг, когда замечали Женьку. Но останавливаться они не считали нужным и фоткали на ходу, потому что все уже были взрослые. А вот те, кто сидел на лавочке, дружно к Женьке пристали, как только к ним вернулся дар речи. Они её стали спрашивать, что она сегодня курила. При этом Дунька не отрывала взгляда от Лёньки. Тот смотрел под ноги. Женька всех посылала в задницу. Зульфия, отломив от дерева длинный прут, приблизилась к дому и начала кончиком прута щекотать ей пятку.

– Отстань, отстань! – с досадой твердила Женька, взмахивая ногой, – вот я тебе сейчас плюну прямо на твою глупую башку, тогда будешь знать!

– А где Мишка? – спросила Анька, – ты что, его оглоушила?

– Да, – отозвалась Женька, плюнув на Зульфию, – роскошным оргазмом! Он теперь спит.

Зульфия платком стёрла с волос плевок, отбросила прут и громко сказала:

– Женька, ты дура? Ирка тебя убьёт! Ты её позоришь!

– Ирка меня убьёт? – гордо задрав нос, рассмеялась Женька, – Вот это очень смешно! Это презабавно! Я Ирку, видите ли, позорю! Да ведь она с голой жопой моет полы! Вы что, об этом не знаете?

– Нет! – вскричали все хором. Ленка прибавила:

– Расскажи!

Женька, разумеется, умолять себя не заставила. Задрав нос ещё выше, она печальным царственным голосом сообщила, что овца Ирка устроилась на работу в клининговую компанию под названием «Ни пылинки, ни нитки!», взяв на себя обязательство выезжать к клиентам домой и производить уборку в том виде, какой закажут – вплоть до полнейшего обнажения, но клиент не вправе требовать секса. Упомянув об этом нюансе, Женька вдруг поняла, что сболтнула лишнее,