Судьба по имени Ариэль - Валерий Ярушин

Проходя мимо трибуны с мэром, нас объявили, и под взрывы аплодисментов, мы в ответ прокричали: «Слава советским металлургам, ура-а-а-а-!»

А дома уже ждет неутомимый Яшкин с новой идеей — сценарием новой крупной формы. «За землю русскую» — так называлась рок-дума на тему «Слова о полку Игореве», годом которого объявила международная организация ЮНЕСКО. Валерий Константинович вновь меня убедил, что на этот раз мы с ней поедем по нескольким странам. В 1985 году исполнялось 800 лет знаменитому славянскому писанию, и я опять «окунулся» в серьезную атмосферу. Однако, предыдущие крупные работы несколько вымотали меня, и я, к сожалению начал повторяться. Хотя к этому времени мы обладали мощными звуковыми возможностями, Стас приобрел вокодер — пение через клавиши, для которого я писал много сольных кусков. Но Яшкин мыслил стереотипно, подгоняя под предыдущие работы, материал. Филармония раскошелилась на очень дорогие костюмы, даже холодное оружие, в мастерских оперного театра делались декорации. Стас был вновь в отрицательном образе хана Кончака, противостоящим князю Игорю — Льву Гурову. Особенно эффектным у хана был головной убор — балахон с рыжей лисицей! Премьера в Москве в кинотеатре «Новороссийск» прошла не так, как бы я хотел — скромновато. Были приглашенные важные гости, бомонд, но «кайфа», какой был в «Пугачеве» — не было… Отсутствовал трепет — самое важное составляющее любого успеха.

К сожалению, рок-дума просуществовало недолго. Никуда мы за кордон, с ней не поехали, и через полгода ее эксплуатация сошла на «нет». Время рок-опер, увы, ушло, и публика требовала чего-то необычного. Свято место пусто не бывает, и, как бы, дождавшись своего часа, тяжелый металл «хлынул» на подмостки! Вообще, 1985 год принято считать годом Горбачева, это при нем многое стало вдруг доступно, в том числе и вышедшие из подполья, музыкальные группы. Суперпопулярные «Черный кофе» и «Ария» собирали полные залы и даже стадионы. Глупо было бы последовать за ними. И ведь, многие ремесленные группы начали обезьянничать. Вообще, наши российские музыканты особо грешны в одном: в погоне за модой, сломя голову, начинают, попросту, «воровать» у фирменных западных групп все, что можно, забывая, где они живут. А русская мелодика, песнопение не приемлет подобного, для нее нужен другой подход. Это не значит, что все поголовно должны углубиться в фольклор, нет! Но западный зритель не такой уж дурак, чтобы безоговорочно принять наших доморощенных «Роллингов». Он снисходительно, и даже умиленно наблюдает за всеми нашими опытами. Единственно, кого они уже давно признали — это наших джазменов, которые заставили мир говорить о русском джазе уважительно. И, главным образом, потому что он стоит на наших национальных истоках. А слово «попса» у нас приобрело унизительный смысл! Конечно, наш хард-рок, и вообще, российская тяжелая музыка, еще весьма молодая, чтобы делать какие-то выводы, но именно «Черный кофе» и «Ария», тогда, на мой взгляд, что называется, «нащупали» русскую «тропинку» и, спустя несколько лет, заставили говорить о себе в превосходной степени!

1986 год, «Баба Яга»

Несмотря на загранпоездки, кризис в группе усиливается, четверо болеют «инфантилизмом», Каплун постоянно ворчит. ЧП случилось в магнитогорском цирке. У Бори с Шариковым постоянно были какие-то колкости, но тут Каплун так вспылил, что чуть не бросился с кулаками на Серегу! «Не выйду, говорит, на сцену, если Шариков будет работать»! Ни дать, ни взять — ультиматум! Уговоры не помогали. Уже конфиденциально, в сторонке, я по-обещал Боре, что уберу Шарикова, но только давай доиграем этот концерт — публика ведь не виновата! Через полчаса суровый Каплун стучал на арене…

Но, приехав домой, узнаем об очередной «загранке», и все конфликты утихают. На этот раз — Испания! Коммунисты быстро подсуетились, и информация о нас проникла в страну басков еще до нашего приезда. Прямо в аэропорту нам сунули газету «Эль паис», где на первой странице красовался ансамбль «Ариэль» — для нас это была большая честь! Тут же странный вопрос одного корреспондента: «А почему вы называетесь по-испански?» Оказалось, что Ариэль в Испании — популярное мужское имя. Мы-то знали еврейского лидера Ариэля Шарона, а тут — тоже… Короче, я перевел стрелки на советского писателя-фантаста Александра Беляева, и от меня отстали. В день приезда испанцы сразу потащили нас на телевидение. Это было круто! Местные коммунисты особенной популярностью не пользовались, но к ним относились очень уважительно. Поэтому форум коммунистов, который мы обслуживали был под пристальным вниманием прессы. Мне, как «особоговорящему», надели наушники, сказали, что через пять минут — живой эфир, и что в «ушах» будет перевод. Волнуюсь, как на экзамене! Все таки — государственный канал, на всю Испанию! И вот — заставка, музыка, и белозубая сеньора что-то мне лопочет, а перевода в наушниках нет… Я давно не испытывал такое чувство страха и беспомощности, как в этот момент! Но, видимо, язык сам собой начал молоть заученные фразы в «борьбе» с советскими корреспондентами. Я, не дожидаясь перевода, решил, что первый вопрос — наводящий, поэтому быстренько сообщил, кто мы и откуда. В наушниках что-то щелкнуло, и второй вопрос был уже с переводом. Позже я узнал, что с первым ответом попал «в точку»! — «Не могли ли вы что-нибудь нам исполнить, прямо здесь?», — «проворковала» милая дама. И под левину двенадцатиструнку в «до-миноре» зазвучал «Ой, мороз, мороз». После передачи, испанцы сказали, что мы произвели прекрасное впечатление, и что во время съемок было куча телефонных звонков… Буквально через полчаса мы были уже в объятиях Первого секретаря компартии Испании Игнасио Гальега. Он был в полном восторге от нашего выступления, сказав, что мы подняли престиж его партии на очень большую высоту. Нас посадили в шикарный автобус и повезли в местечко Эскориаль, где расположена знаменитая усыпальница испанских королей, находящейся в 60 километрах от Мадрида. Политфорум проходил на месте какого-то туристского лагеря. Нам объяснили, что днем раньше здесь гуляли фашисты, а теперь, вот, арендуют коммунисты… Веселенькое дело!.. Днем, на репетиции около меня вилась симпатичная девчушка по имени Сильвия Морено. Пятнадцатилетняя розовощекая, грудастая прелесть очаровала меня! Перейдя на английский, я уже начал что-то понимать. Пококетничав, мы даже обменялись адресами. (Позже, дома, я узнаю, что это была любовь с первого взгляда. Ее короткие два письма на испанском, полное трепетных чувств, на которые я ответил по-английски, обмен фотографиями и на этом все, к сожалению, закончилось. Конечно же, любовь к «дочке» была бы нереальной, но во мне шевельнулось какое-то давнее светлое чувство с холодком в душе, словно окунулся в юность…)

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});