Консолидация - Джефф Вандермеер

Последний отрезок до границы Уитби колесил все под гору и под гору, пока Контроль окончательно не уверился, что они опустились ниже уровня моря, прежде чем снова поднялись по пологому склону к низкому гребню, увенчанному деревянными казармами цвета хаки и более официально выглядевшими кирпичными строениями армейского штаба и местного аванпоста Южного предела.

Согласно головоломной иерархической схеме, смахивающей на несколько толстых змей, трахающихся друг с дружкой, здесь Южный предел находился под юрисдикцией армии, и, может быть, именно поэтому сооружения организации, между экспедициями законсервированные, чуток смахивали на ряд громадных шатров из лимонного зефира. То бишь на несметное число церквей, с которыми Контроль знакомился в юношеские годы, обычно благодаря очередной девушке, с которой в тот момент встречался. Зачастую такую форму обретает петрификация воз-рожденцев — словно нечто временное затвердело и стало постоянным. И таким образом их приветствует либо вереница белых вечномерзлых палаток, либо белая гряда громадных волн, замороженных навеки. Зрелище здесь неуместное и ошарашивающее, словно окаменевший гурт громадных мун-паев — деликатеса его юношеских лет.

Штаб находился в куполообразной части казарм сразу за последним контрольно-пропускным пунктом, но поблизости не было видно никого, кроме парочки рядовых, стоявших в перебаламученной грязевой ванне, неофициально считающейся здесь парковой. Праздношатающихся, несмотря на моросящий дождик, переговаривающихся скуки ради, но многозначительно, покуривая ароматизированные вишней сигареты с фильтром. «Как хочешь». «Пошел на хер». Судя по виду, они и понятия не имели, что охраняют, — или знали, но стараются забыть.

Когда они наведались к командиру пограничной заставы Саманте Хиггинс, занимавшей комнатушку размером чуть поболее кладовки и столь же давившую на мозги, та оказалась в самоволке. Адъютант Хиггинс — «ад-мутант», как скаламбурил бы отец Контроля, — передала извинения, что той пришлось «отлучиться», и она не может «принять вас лично». Почти как если бы он был заказным письмом с вручением под подпись.

Да оно и к лучшему. После возвращения одиннадцатой экспедиции домой отношения между обоими ведомствами воцарились натянутые. Тогдашнего командира заставы сняли, процедуры поменяли, видеозаписи системы безопасности просматривали снова и снова чуть ли не под лупой. Перепроверили границу на предмет других точек выхода, выискивая тепловые сигнатуры, флюктуации воздушных потоков, хоть что-нибудь. Впустую.

Так что Контроль считал звание «командир пограничной заставы» бесполезным или вводящим в заблуждение, и его ничуть не озаботило отсутствие Хиггинс на месте, хотя Чейни воспринял это как личное оскорбление:

— Я же сказал ей, что это важно. Она знала, что это важно.

В то время как Уитби, воспользовавшись случаем, поглаживал папоротник, демонстрируя не замеченную дотоле восприимчивость к текстурам.

* * *

Контролю казалось глупостью спрашивать Уитби, что он имел в виду, говоря «террор», но и спустить на тормозах тоже не мог. Особенно после прочтения документа о гипотезах, врученного ему Уитби нынче утром, о котором он тоже хотел поговорить. Учитывая контекст, гипотезы он обозначил для себя как «медленная смерть от…». Медленная смерть от инопланетян. Медленная смерть от параллельной вселенной. Медленная смерть от неведомой пагубной силы, странствующей в космосе. Медленная смерть от вторжения с альтернативной Земли. Медленная смерть от чудовищно дивергентной технологии, теневой биосферы, симбиоза, иконографии или этимологии. Смерть от этого и от этого. Смерть от умозаключения и умонастроения. Больше всего понравилось: «Обитающий на поверхности земной организм, ранее неизвестный». И где же он скрывался все эти годы? В озере? На ферме? В игральных автоматах казино?

Но Контроль распознал в своем сдерживаемом смехе зачатки истерии и истинную сущность своего Цинизма — это был оборонительный механизм, чтобы не думать ни о чем из этого.

И что касается смерти тоже, эдак приподнятая бровь — изрядная доля подразумеваемого или откровенного «ваша гипотеза нелепа, необоснована, бесполезна». Некоторые призраки былого соперничества между отделами воскресли и диковинным образом проглядывают сквозь фразы. Интересно, сколько раз тут за годы братались; олицетворяет ли письменная гримаса археолога в ответ на вроде бы разумную оценку эколога беспристрастное мнение, или означает, что здесь разыгрывается эндшпиль, окончательные последствия инцидента, случившегося лет за двадцать до того.

Так что перед поездкой к границе, пожертвовав ленчем, он вызвал Уитби к себе в кабинет, чтобы вытянуть его на откровенность по поводу «террора» и разговор о гипотезах. Хотя, как оказалось, гипотезы они едва затронули.

Уитби сидел на краешке стула напротив Контроля и его огромного стола, полный решимости и ожидания. Он чуть ли не вибрировал, как камертон, отчего у Контроля пропало желание говорить заготовленные слова, но он их все-таки сказал:

— Почему вы сказали давеча «террор»? А затем повторили?

Уитби изобразил крайнее недоумение, а затем распалился до такой степени, что на миг словно воспарил над сиденьем с видом колибри, трудолюбиво занимающейся опылением, сказав:

— Да не террор! Вовсе никакой не террор. Терру-ар, — и на сей раз выговорил это слово протяжно, чтобы Контроль понял, что это не «террор».

— А что такое… терруар… тогда?

— Винодельческий термин, — пояснил Уитби с таким энтузиазмом, что Контроль даже задумался на миг, не подрабатывает ли тот сомелье на полставки в каком-нибудь шикарном ресторане Хедли на набережной.

Впрочем, его внезапное оживление почему-то передалось и Контролю. В Южном пределе столько за-мыливания глаз и вызубренных речей, что вид Уитби, пришедшего в восторг от идеи, вызвал у него духовный подъем.

— И что он означает? — осведомился он, хотя пока и не питал уверенности, что поощрять Уитби — хорошая идея.

— Чего это не означает? — откликнулся Уитби. — Это означает специфические характеристики места обитания — географию, геологию и климат в сочетании с собственными генетическими предрасположенностями лозы, способные создать поразительный, глубокий, оригинальный винтаж.

Теперь Контроль был и увлечен, и развлечен.

— И как это относится к нашей работе?

— Всячески, — энтузиазм Уитби только умножился. — Терруар напрямую переводится как «местный колорит», и означает он сумму воздействий локализованной среды в той мере, в которой она воздействует на конкретный продукт. Да, это может означать вино, но что, если употребить те же критерии к мышлению о Зоне Икс?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});