Перед прочтением — сжечь! - Николай Переяслов

На одном из городских перекрёстков Хаврюшин вынужден был притормозить, пропуская проезжавший по главной улице большой красный «Икарус», в огромном окне которого мелькнуло искривлённое не изжитой за ночь обидой лицо Глеба Колтухова. Поэт вроде бы тоже успел узнать в сидящем за рулём человеке в милицейской форме своего товарища по литературной студии, он даже привстал от удивления, вытянув шею и пытаясь убедиться, не показалось ли это ему, но в эту самую минуту Творец чуть-чуть повернул в сторону прожектор поднимающегося над домами светила, так что мощный пучок вырывающегося из него света упал на лобовое стекло кондомовского (а теперь, стало быть, хаврюшинского) «УАЗика» и, срикошетив от его поверхности, огромной сверкнувшей бритвой полоснул по Глебовым глазам, ослепив его так, что ещё долго после выезда из Красногвардейска он не мог ничего разглядеть за окнами увозящего его от неминуемой смерти автобуса…

Глава 9

О ПОЛЬЗЕ ЧТЕНИЯ

…Что касается меня, то в те самые минуты, когда автобус со всё ещё не проморгавшимся от внезапной слепоты Колтуховым, наконец, миновал все городские улочки и понЁсся в сторону окутанной дымами горящих под Шатурой и Орехово-Зуево торфяников матушки-столицы, я в очередной раз засыпал себе в чашку две зачерпнутых с горкой ложечки коричневых гранул из большой стеклянной банки с маркировкой «Black consul» (три таких остались у меня ещё со времён нашего хождения в «челноки» в числе некоторых нереализованных тогда товаров) и, залив их кипятком из чайника, не без удовольствия внюхивался в аромат настоящего растворимого кофе. Надо сказать, что понимать вкус этого напитка я начал только после того, как перестал пить водку, что случилось более двух лет тому назад, когда, перебрав на очередном из наших мальчишников, я потерял по дороге домой дипломат вместе с находившимися в нём паспортом и целой кучей накопленных мною за тридцать лет жизни документов, включая печать нашей тогдашней фирмы, которую я зачем-то таскал в тот день с собой — то ли для перерегистрации какого-то из наших очередных дел, то ли для заполнения отчётной документации, я уже и не помню точно, для чего, только помню, что, осознав утром всё случившееся и представив не только свои собственные мытарства, связанные с получением нового паспорта, но и те финансовые счета, которые нам теперь могут выкатить по поддельным накладным, заверенным нашей подлинной печатью, я пришёл от этого прямо-таки в отчаяние, которое каким-то образом и породило в моей душе самую что ни на есть искреннюю и жгучую молитву к не очень-то мною ранее почитаемому Богу. Девять дней я взывал к Нему из самой глубины своего сердца, моля возвратить мне все утерянные документы и обещая больше в жизни не притрагиваться к водке, а на десятый, ровно в шесть часов утра, в мою дверь раздался длинный-предлинный звонок и, открыв её, я увидел стеснительного русского парня с въевшимся под ногти мазутом, который сказал, что он работает шофёром на областной автобазе и несколько дней назад, проезжая через наш город, нашел на дороге раздавленный колёсами машин дипломат с документами на моё имя, и вот теперь, оказавшись в очередном рейсе опять в нашем городе, заехал по указанному в паспорте адресу, чтобы возвратить мне свою находку… Понятно, что степень моей радости нельзя было описать: в знак благодарности я даже ткнул ему все имевшиеся у меня на тот момент в наличии деньги, — кажется, рублей триста или четыреста, — и мой спаситель, хотя и со смущением, но всё-таки принял их, передав мне взамен целлофановый пакет, в который он переложил из раздавленного дипломата мои документы и алюминиевый цилиндрик печати. И, как это ни странно, но с того самого дня я не только не выпил больше ни глотка водки, но не могу даже и мысленно представить, как её можно втолкнуть в себя, не выблевав в ту же секунду обратно. Меня тошнит от одного только воспоминания о её запахе, я содрогаюсь, представив, что капля этой жидкости вдруг попадает мне на язык… Но зато с той самой поры я научился ценить вкус и аромат кофе и сухого красного вина, на которое у меня раньше была аллергическая реакция, так что, как говорится, худа без добра не бывает. Хотя я и не сказал бы, что избавление от алкогольной зависимости можно отнести к категории худа, куда уж там! Я даже жалею, что не расстался с этой гадостью раньше, но на всё, по-видимому, действительно имеются Божья воля и отмеренный Им для каждого из нас срок, необходимый для того, чтобы рано или поздно мы исчерпали предназначенные для нас лимиты греха и сами дозрели до понимания необходимости немедленного освобождения от него.

Так что кофе теперь для меня был лучше всяких марочных коньяков и водок, и, делая время от времени небольшие глотки из остывающей чашки, я лежал на своём диване и приканчивал уже третий из взятых мною домой для ознакомления романов Стивена Кинга. Неожиданно для самого себя я втянулся в процесс чтения, и творческая манера этого писателя начала мне даже нравиться. По сути дела, это была обычная психологическая проза, выдающая в авторе глубокое знание жизни и быта рядовых американцев, в которую для большей привлекательности (и, соответственно, коммерческой выгоды) была искусно подмешана леденящая душу мистика со всевозможными паранормальными явлениями, вампирами, оборотнями и пришельцами. Иногда мне казалось, что это даже портит ту реалистическую составляющую, которая обнаруживала себя в основе почти всех его мистических историй, по крайней мере, в прочитанных мною «Кэрри», «Кладбище домашних животных» и «Жребии» узнавать психологические мотивы поступков героев было даже интереснее, чем следить за ходом их борьбы с вампирами. Вот, скажем, Сьюзен Нортон из романа «Жребий», которая мечтает любой ценой вырваться из своего задрипанного городишка и считает счастьем вспыхнувшую в её сердце любовь к заезжему писателю Бену Мейрсу, тогда как её мать пытается выдать её здесь замуж за местного парня и тем самым фактически заставить повторить свою собственную судьбу — разве это не портрет почти любой из выпускниц красногвардейских школ, матери которых, вместо того, чтобы отправить дочерей в Москву учиться на артисток, стараются пристроить их тут замуж за проходчиков шахты № 3–3 бис? «Чего ты от меня хочешь, мама? — кричит Сьюзи своей матери, пытающейся помешать развитию её романа с Беном в пользу местного парня Флойда. — Ты что, так уже свыклась с мыслью о внуках-блондинах? Я давно чувствовала, что ты не успокоишься, пока я не выйду за того, кого ты выберешь сама. Выйду замуж, рожу и как можно скорее превращусь в клушу. Так ведь? Но откуда ты знаешь, что я этого хочу?..»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});