Будь, пожалуйста, послабее - Виктория Осадчая

время поговорить? Канун Нового Года. Завтра уже тридцать первое декабря… В этот год Барышников решил войти без такого давящего груза.

На Нике была короткая норковая шубка под которой обнаружилось легкое платьице и сапоги-ботфорты на высоком каблуке. Блондинистые волосы отливали золотом в свете тусклой лампы в прихожей. Она стояла, подперев бока руками и поджав розовые пухлые губки.

— Почему ты мне не открыл в первый раз? — раздражалась она.

— Потому что….-он хотел сказать, что спал, но решил, раз хочет поговорить, значит, нужно говорить правду. — Не хотел. Пил в одиночестве.

— И как это понимать?

— Как хочешь. Ник, мы с тобой расстаемся, — заявил он. И словно с плеч свалился огромный-огромный булыжник.

— Ты что ли перепил? — удивилась она. — Какой к черту расстаемся? Ты покупаешь кольцо, а теперь говоришь, что ничего не будет? — вот, начала возражать. Это хорошо, что чувства к ней возвращаются. Может, хоть получится поругаться.

— Да, покупал кольцо. Но только женился я на другой, Ник, — пожал плечами Барышников. Развел руками, и ушел в глубь квартиры за своим паспортом. Нужно было доказательство. Ника последовала за ним. Внимательно рассмотрев штамп, она вдруг встрепенулась…

— Ты же знаешь, что работу ты потеряешь, Барышников, — заявила она. — Ты ведь так за нее держался.

Впервые Ника назвала его по фамилии вместо привычного «Ромочка».

— Я за нее не держался. Мне абсолютно все равно. Эта работа нужна для того, чтобы можно было прожить в Москве. Вот и все, — объяснил он.

— И что, ты теперь уедешь?

— Скорее всего. У меня в марте должен родиться ребенок, — объяснил он.

— Ах, вот оно что… — а потом вдруг гнев сменился на слезы. — Ром, давай я не скажу отцу. Давай ты останешься, и мы забудем это все.

— С чего ты решила, что я останусь?

— Просто ты ведь все это время не сильно о ней вспоминал, когда был со мной. Ты ведь не любишь ее, — хныкала Ника.

— Я сам не знаю, чего хочу. Но это все не правильно.

— А я ведь могу рассказать ей о нас, — в ход теперь пошли угрозы.

— Она знает, Вероник. И вся сложность в том, что она это терпела долгое время. А теперь, либо я потеряю ее и ребенка, либо потеряю только тебя. Выбор очевиден, — ответил Рома, запустив пятерню в густые волосы. Как же он устал от этих баб. Собраться бы и умотать куда-нибудь на северный полюс, чтобы никто не доставал.

— Знаешь что, Барышников, я так просто не сдамся. Отцу не скажу, можешь продолжать работать, но рано или поздно, ты все равно станешь моим, — развернулась она резко на каблучках и громко хлопнула входной дверью. А Роман остался снова с собой наедине. Не верилось, что все закончилось без истерик. НО Ника девушка, имеющая очень настырный характер. Она обязательно будет добиваться его, раз сказала так.

Подошел к столику, где лежал телефон, решив набрать Тимофея, и открыл рот, увидев на дисплее непринятый вызов от абонента «АРИША». Это он час назад пропусти от нее вызов? Здорово, Роман Алексеевич! Руки даже начали трястись, когда он набирал ее номер. Если она снова загремела в больницу по вине отца, он точно его прибьет.

Длинные гудки, как по наковальне молотком били по натянутым нервам. Он стал считать «ОДИН…ДВА….ТРИ….ЧЕТЫ…» — не досчитал.

— Алло! — раздался ее голос.

— Привет, Арин, ты мне звонила? — поинтересовался он осторожно.

— Да, — если бы она после этой паузы сказала, что набрала номер случайно, то он бы умер, наверное. — Я сегодня была на УЗИ, — сообщила она. — Днем было некогда позвонить, потому что дел в ресторане невпроворот. В общем, хотела сказать, что с малышом все в порядке, тот инцидент в торговом центре не отразился на его развитии, — голос ее был весел и доволен. — Конечно, если тебе интересно.

— Да-да, — поспешил заверить он.

— А еще мне пол ребенка сказали. Тебе это тоже интересно? — по идее, как нормальный муж и отец, он в такой момент должен был находиться рядом с ней.

— И я так думаю, ты уже имя придумала, — улыбнулся он.

— Придумала! Анастасия! Звучит? Анастасия Романовна Барышникова — проговорила она торжественно, чуть ли не по слогам. А ведь звучало. От всего этого у Ромки даже защемило что-то в душе.

— Значит, девочка? — уточнил он.

— Ну, думаю, парню с именем Настя очень тяжело жилось на этом свете. Вот, что, собственно, и хотела сообщить.

— Спасибо, Арин! И знаешь, — он вздохнул, — я соскучился.

— Не нужно, Барышников. Мне хватило близкого общения с тобой. Могу предложить тебе только дружбу, и ничего большего, — заявила она.

— Пусть будет по твоему, — постарался Роман сохранить эту зыбкую нить надежды, что все у них еще будет хорошо. Нужно только немного подождать и постараться так, чтобы у нее не осталось выбора, как простить его и влюбиться.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ О ПЕРВЫХ ШАГАХ К ПЕРЕМИРИЮ. И НЕ ВАЖНО С КЕМ ОНО, ДАЖЕ ЕСЛИ С САМОЙ СОБОЙ.

Мое размеренное сопение под теплым одеялом нарушил телефонный звонок. Сигнал был совсем слабый, так как я делала громкость меньше перед сном, но в виду того, что за это время раз шесть вставать в туалет, да и постель казалась безумно неудобной, это было бессмысленно. Дело в том, что на протяжении всех семи месяцев никто даже не догадывался о моей беременности. Ну, набрала лишние килограммы, которые только были к лицу, на бабушкиных харчах, ну, поправилась. Подумаешь, с кем не бывает?

А тут БАЦ! И на моей худенькой фигурке появился выпирающий живот, который для меня не привыкшей казался огромным. Спать он мешал, ходить мешал, более того, даже дышать нормально мешал. Я напоминала себе каракатицу, ну, или колобка. А еще, моя дочь вроде и была спокойной, но очень любила пинать под ребра так, что я сворачивалась в «три погибели» от неожиданности и неприятных ощущений. Еще одна каторга — ночные походы до туалета.

И теперь, повертевшись, наконец, выбрала удобную позу для сна, начала уже дремать, потому что через пару часов должен был раздаться звук будильника, меня разбудил гребанный звонок гребанного телефона. Чтоб тебя…Пять утра. Кому там не спится? Но я уже проснулась, поэтому во мне зрела небольшая толика надежды, что могу наорать на абонента.

— Слушаю! — голос был сонный, ленивый, немного хриплый. Может, хоть так человек поймет, то не стоит звонить в такую рань. И даже мысли о том, что могло что-то случиться, не возникало. Сердце было спокойно, а мысли все еще в спячке.

— Алло! Алло! —