Карт-Бланш - Виктория Роа

ее ухо и улыбнулась. — смотри на это с другой стороны, теперь этот беззубый, лысый джуниор будет мотать срок среди таких же джуниоров. Справедливость-то восторжествовала.

— Бабуль, все в порядке. — не поворачивая головы ответила Полина. — просто обидно, что понадобилось три года для расследования и опять же…

— Опять же… — ахнула Лидия Андреевна. — ты слышала, внук то моей подруги вернулся с армии. Такой красавец стал, знаешь, Полиночка, — женщина обняла за плечо внучку. — вы были бы чудной парочкой. Знаешь, я считаю, что рядом с тобой должен быть хорошенький мужчина. Ведь из-за своей студии и рисования ты совсем не выходишь из дома.

— Ба, меня все устраивает. — пожала плечами Поля. — внук? Внук Светланы Юрьевны что-ли???

— Ага. Он самый. — бабушка улыбнулась.

— Бабуль, ну честно, мы это уже обсуждали. — Полина закатила глаза. — я не хочу связывать свою жизнь с ним. Ты вообще помнишь этого хулигана? Хватит того, что у него через каждое слово мат и море похабных шуток. При чем не смешных. Не, бабуль, пусть найдет себе какую-нибудь себе подобную пьянчужку и живет с ней. Это не мое.

— Ах, а кого ты хочешь найти в нашем городке? — Лидия Андреевна засмеялась. — кроме твоего отца и деда, здесь остались либо алкоголики, либо бандиты, либо бандиты-алкоголики, либо прокурор Май. — бабушка залилась еще большим смехом.

— А я может быть, как ты хочу быть. А что? — Полина остановилась посреди оживленной улицы. — представляешь, уеду я в другой город, познакомлюсь там с каким-нибудь адвокатом и…

— И упаси Господь тебя от такой участи, моя девочка. — Лидия Андреевна вздохнула. — вот посмотри на меня, и скажи мне, что же тут хорошего? Вышла я замуж на адвоката, родила ему двух прекрасных дочерей и итог? Он мне на ухо мур, а сам свое мур каждой юбке мурчал. Нет уж, своей внученьке я такое не пожелаю. Но и рассуждать, как ты нельзя. Сидеть целыми днями в четырех стенах, чтобы что? — женщина сорвалась на повышенный тон. — солнышко, ты ведь таким темпом останешься одна, а я так хочу, чтобы тебя оберегал хороший мужчина.

— Мне и одной хорошо. К тому же, такую, как я, никто не полюбит. — пробурчала Полина. — ты посмотри на меня, — девушка вздохнула. — толстая — это раз, своенравная — это два.

— Слышь, толстая и своенравная, а вот твой дед меня за это и полюбил. — Лидия Андреевна буркнула себе под нос. — за то, что характер был кремень, а грудь не хуже чем у той доярки, что так активно выпячивала ему свое вымя. — прошипела женщина и Поля расхохоталась. — а ты у меня красавица. Уверена, выпусти тебя, моя тигрица к мужчинам и от кавалеров отбоя не будет. — продолжила стоять на своем бабушка. — помнишь, как там пелось в песне?

— В какой еще песенке? — улыбнулась Поля.

— Ну, как же? И там шальная императрица, в объятьях юных кавалеров забывает обо всем. — пропела женщина.

— Боже, бабушка, какая шальная императрица? — Полина не смогла сдержать заливистого смеха.

Бабушка не унималась. Привлекая внимание прохожих людей своим ладным вокалом и привлекательной внешностью. Лидия Андреевна не унималась до последнего, пока не пропела припев до конца: “Гуляйшальная императрица в объятьях юных кавалеров забывает обо всем. Как-будто вечно ночь будет длиться, как будто разочарованье не наступит новым днем. Гуляй, шальная императрица, и вся страна, которой правишь ты, берет с тебя пример, легко влюбиться, императрица, когда так страстно бирюзовым взглядом смотрит офицер.” Она пела так страстно, так чувственно и живо, что невольно складывалось чувство, что Лидия Андреевна буквально чувствует себя этой самой шальной императрицей. В ее пение верили и хотели верить.

— Бабуль, бис. — засмеялась Поля. — а если серьезно, то я уже взрослая. Давай, сама решу, что мне делать и с кем, хорошо? — Полине не хотелось грубить, но она не любила когда что-то пытаются сделать за нее.

— Ты еще вспомнишь мои слова, будь уверена. — с грустью ответила женщина. — может быть, зайдем в кафе? Ну, пойдем в мятного кролика?

— Хочешь угостить меня треугольниками с индейкой? — улыбнулась Поля. — с удовольствием. Не откажусь.

* * *

*Полина

— Физиологами доказано, — Лидия Андреевна перелистнула страницу глянцевого журнала о моде рассматривая модные сочетания не сочетаемой одежды и улыбнулась. — раздражением ткани, которая находится под сосками женских молочных желез, можно вызвать сокращение маточной мускулатуры и довести женщину до кульминации сексуального возбуждения. Такой особенностью обладает во всем мире восемь процентов женщин. — бабушка улыбнулась перевернув очередную страницу. — подумать только, — она улыбнулась разглядывая блестящие образы. — милая, в мою молодость, когда я была еще совсем соплячкой, я и знать не знала, что такое паж, сэссун или пикси. — она громко и заливисто рассмеялась. — вот растут себе волосы и растут, к тому же, моя мама всегда говорила «лишь бы были чистенькие и опрятно причесаны». А тем более, что такое бохо, хиппи или унисекс для нашей семьи были совершенно неизвестные понятия. Представь себе, Поль, о том что семьдесят пятый год был золотым временем двадцать века — я узнала гораздо позже. Все что я тогда знала о своем времени, что дети отдыхали в пионерских лагерях, гоняли в футбол, а взрослые ходили на танца или в кино, и не было такого разнообразия, как сейчас. Особенно в таких маленьких городах, как у нас, а самым главным развлечением для женщин и ужасноq мукой для мужчины были многочасовые очереди за дефицитом. Твоя прабабушка ходила на работу, как на праздник. Не, ну посмотри, какая красота… — улыбнулась бабушка показывая мне образ с симпатичным беретом кремового цвета и клетчатой коричневой юбкой в пол. — укрась образ большими бусами вместо этого дурацкого шейного платка и будет самая настоящая конфетка.

— Ну, что касается прабабушки, то это неудивительно. — улыбнулась я наливая нам бергамотовый чай. — для начальницы почты ходить на работу, как на праздник — естественно. Будь она одной из тех, кого такие, как она, доканывают из-за обычной неприязни, то поход на работу стал бы для нее испытанием всей жизни.

— Ой, Поль, если честно, то для эпохи диско, буйных кудрей, брюк-клеш и рубашек с огромными воротниками — мои родители вели себя очень даже, как пуритане. Для них это было чем-то мерзким, и достаточно фривольным. Поэтому, когда я встретила твоего деда в свои шестнадцать,