Верните ведьму, или Шахматы со Смертью (СИ) - Томченко Анна

Боль в голове была такой сильной, что сообразить, кто пострадал, кто находится на пороге смерти, Николас не мог. Он просто слепо шагнул со сцены под дружный и сдавленный вздох зала. Шагнул и упал на колени, пряча лицо в ладонях. А когда первый приступ прошёл, Ник всё же постарался сохранить свою маску маэстро, но убрав руки от лица, зрители увидели, что слёзы могут быть кровавыми.

***

Пол Хейнбергер никогда не любил игристое вино, но почтенная госпожа Ферро слишком редко снисходила до общения с политиками. Пол в очередной раз подавил внутри себя икоту и только собирался начать очень неприятный разговор про одну из наследниц, как в глазах стало двоиться, руки затряслись, а в горле образовался тугой комок боли, который невозможно проглотить.

Амулет, заколдованный на друзей, раскалился на груди, почти прожигая кожу, и Пол со стоном попытался расстегнуть рубашку, но одеревеневшие пальцы плохо слушались и вместо того, чтобы сорвать побрякушку, которая сигнализировала о беде с одним из друзей, Хейнбергер просто цеплялся за ворот и тянул удавку галстука. Госпожа Ферро не совсем поняла в чём дело, но быстро сообразила, что припадок — это нетипичное поведение политика. Женщина обошла столик и, вцепившись костлявыми пальцами в ворот, дёрнула на себя верхнюю пуговицу. Действительно, под кулоном-монетой краснела кожа.

Ферро сорвала талисман и отбросила его на ковёр. Пол задышал спокойнее и нервно признался:

— Думаю, мне стоит извиниться, — госпожа Ферро благосклонно кивнула. — И перенести на более удачное время нашу беседу.

***

Тадеуш Гордон сидел в своём кабинете и перебирал бумаги.

Всё же хорошо вышло, что удалось свести дочь и Стенли. И тем более удачно, что мальчик любит так сильно, что пойдёт на всё ради Элис.

Напольные часы гулко пробили время, и Тадеуш отодвинул пресс-папье на край стола. Надо ещё обсудить с Грегори вопросы аренды земель с короной.

Эта была последняя дельная мысль, которая успела проскочить между двумя слишком внезапно больными ударами сердца. Боль расползалась от груди к левой ключице, сковав движения и мешая вздохнуть. Тадеуш слепо шарил руками по столу в надежде наткнуться на колокольчик, который обычно зовёт камердинера, но сведённые болью пальцы не смогли подхватить маячок и просто спихнули его со столешницы.

Тадеуш несколько раз открыл рот, стараясь вдохнуть побольше воздуха, но не удалось. Вдруг ставшее безвольным тело завалилось на бок, вынуждая кресло накрениться и в итоге упасть.

На шум пришла Александра, которая в это время перебирала образцы тканей для будущей детской в доме Стенли. Алисия такая безответственная: то платье не может выбрать, то теперь отнекивается по поводу детей, а они всегда, как тётушка Кло — внезапные.

— Тедди! — вскрикнула Александра, бросаясь к супругу и падая на колени возле него. — Тадеуш, что случилось?

— Элис… — едва поворачивая язык, прошептал Тадеуш. — Грегори… с ними что-то случилось…

На среднем пальце левой руки переливался багровыми бликами перстень, что подарил старик Стенли своему другу много лет назад.

***

Филип сразу понял, что будет непросто. Вот как только увидел впервые кудрявую чародейку с изумрудными глазами — так и понял: дело — дрянь. И скованный амулетом жизни Дювье только утвердился в своих предположениях.

Тощий и весь какой-то угловатый ассистент переминался с ноги на ногу и не знал куда деть свои неимоверно длинные руки. Филип с печалью подумал, что вот хороший мальчик для бумажной работы, но как только ситуация не по протоколу возникает в реальной жизни — сразу ступор.

Поминая всех богов, но всё же больше демонов, Филип с трудом поднялся с пола и, опираясь на стол, кастунул заклинания с матрицей телепорта. Пространство затянуло белёсым дымом и, вздохнув поглубже, Дювье сделал шаг в неизвестность.

Особняк был похож на заросший много лет назад терновником мёртвый замок. По приторному сладковатому аромату жасмина Филип понял, что смертей здесь предостаточно. Идя вдоль стен и периодически останавливаясь отдохнуть, Филип дошёл до кабинета Грегори и выжег дверь просто потому, что открыть не смог.

Кровь чавкала под подошвами сапог. За столом в коконе из мёртвых и одновременно живых побегов шиповника сидела Алисия. Грегори безвольной куклой лежал рядом. Элис гладила тонкими ладонями Стенли по лицу, убирая волосы. Она пела колыбельную смерти. И всё мёртвое и живое, повинуясь старому заклятию, вторило её словам.

Глава 43

— Ты спасла его тело… — не поднимая глаз, сказал Филип. Он появился раньше всех. И забрал Грегори в королевскую лечебницу. Вернул на следующий день с ужасными новостями: смерть. — Но он ушёл уже, понимаешь?

Слуги оказались заперты в подвале, и Элис не особо разбиралась, что делала, просто обращала в труху металл замков. Некромантский тлен бесновался и норовил вырваться из-под контроля, но Алисия с каким-то внутренним, просто чудовищным ужасом понимала, что Грегори не придёт и не приручит свою силу, поэтому стискивала зубы и прогибала мёртвую свору, чтобы повелевать.

А потом Алисия писала отцу. Бессвязно. Обрывками. И получила короткое письмо от матери: «Сердечный приступ. Лекарь старается».

И позднее дом наполнился голосами. Пол Хейнбергер появился возле дверей и долго стучал молотком, чтобы добиться единственного — Алисия волной чистой силы распахнула створки и, не произнеся ни слова, поднялась в спальню Грегори. Нет. В их спальню.

Хейнбергер приносил соболезнования, заверял в том, что обязательно поможет, но Алисия проявила чудеса краткости.

— Нет. Он жив.

Николас открыл телепорт в библиотеку и кричал очень долго, захлёбываясь истерикой и слезами. Элис смотрела на это с безучастием, которое может коснуться только у человека, который потерял всё, поэтому и не реагирует. А потом утром вернулся Филип.

— Нет. Он жив… — повторила Элис уже ему и посмотрела на бледного Грегори, которого уложили на постель.

— Алисия… — простонал Филип. У него под глазами залегли круги, и голос предательски срывался. — Ты не можешь держать его в этом мире только из-за своего упрямства. Он мёртв.

— Нет, — холодно противоречила Алисия, не замечая голоса рассудка. Её Грегори просто не может умереть. Он ведь обещал, и это всего лишь глупые люди не понимают, что некромантам подвластна даже смерть.

— Элис, прошу, услышь меня… — попросил тихо и обессиленно Филип. — Я тоже не хочу в это верить, но это так. От Грегори осталась всего лишь оболочка, которая через несколько дней без хорошей магической поддержки тоже станет умирать. А ушёл он в тот момент, когда металл против магов оказался в его теле. Он умер во время выстрела, Элис…

От стен отлетел короткий злобный рык призрачной гончей. Алисия не улыбалась. Она скалилась. Филип просто не понимает, что Грегори жив.

— Элис, я тебя прошу… Умоляю…

Господину Дювье не доводилось вставать на колени перед чужой дамой уже… Да никогда! Но сейчас он медленно, словно вместо суставов были шарниры, опустился на колени, стараясь поймать в объятия ладони Алисии. Холодные, безжизненные, мёртвые…

— Не стоит, — Элис сделала шаг назад, глядя почти остекленевшими глазами перед собой. — Ты не понимаешь, Грегори жив, просто я ещё не знаю как…

— Элис, очнись, — Филип встал с колен и сделал нервный резкий шаг в сторону Алисии. Это он зря. Тьмы взбунтовалась и зашептала разными голосами, в которых можно было разобрать и надтреснувшую речь старухи и детские высокие ноты. — Ни один некромант не пойдёт догонять Грегори, потому что он ушёл слишком далеко, а даже если ты найдёшь самоубийцу, то вычерпаешь не только всё наследство, но и собственную силу отдашь. Не смей!