Побег в прошлое - Владимир Голубев

– Сколько мы потеряли?

– Примерно гривну серебра с одного раба. Больше десяти тысяч рабов. Две тонны серебра. Десять процентов экономии, полоцкому князю налог не платить. Полторы тонны серебра чистыми.

– Как ты считаешь? Бухгалтер! – выругался Олег.

– Полоцкий князь берет налог с продаж. Наши затраты его не интересуют. Если бы я его не обманывал, он бы получал четвертую часть чистой прибыли.

– Твоя доля от этого похода тонн пять серебром. Внеси из своей доли полторы тонны. И перестань бояться Светку.

– Я банкрот. Все мои деньги в добыче. А полоцкий князь и ушкуйники хотят серебро. Продажа рабов, скота и добычи принесла в кассу одиннадцать тонн серебра. Официально записано столько же, левая добыча ушла в Карачев. Контрибуция с Риги, еще три тонны серебра. Семьсот комплектов рыцарских доспехов, без малого, четырнадцать тонн серебра. Триста рыцарских лошадей, чуть более тонны. И, наконец, выкуп за пятьсот пленных рыцарей. Десять тонн серебра. Всего тридцать девять тонн серебра. Мы получили наличными четырнадцать тонн. Тонну серебра отдали полоцкому князю, и должны еще три тонны. На две тонны серебра ушкуйники забрали себе оружия и безделушек. Пять тонн серебра новгородцы получили, за нами долг десять тонн. Тонну серебра мы с тобой потратили. У меня в наличии только половина требуемой суммы.

– Если датчане отдадут золото, сможем расплатиться с долгами, – успокоил Никиту Олег.

* * *

Светлана постоянно облизывалась, улыбалась, потягивалась, а потом внезапно рассказала старый пошлый анекдот. Мужчины сидели, как на иголках.

– Где договор на войну с Ливонским орденом? – спросила она Никиту.

– У нас только один, тот, что ты прочитала, – проблеял Никита.

– По этому договору Мышкин подрядился вернуть под власть полоцкого князя следующие земли… Где ты видишь Ригу? Разбойничаете на свой страх и риск. Тогда зачем полоцкому князю долю отчислять. И с ушкуйниками договор другой нужен, – нахмурилась Светлана.

– Полоцкому князю можно перестать платить. Но как потом через его земли возвращаться, только с боем? – спросил Никита.

– С ушкуйниками сложнее. Каждая добыча пересчитывается совместно. Оценивается. Размер своей доли они записывают, – нахмурился Олег.

– Добыча пересчитывается в момент получения? – спросила Светлана.

– Датское золото еще не считали, и контрибуцию с Риги тоже. Но условия договоров ушкуйникам известны, обманывать их никто не будет. Ни я, ни Олег, – твердо заявил Никита.

– Заключаем новый договор, там оговариваем и новые доли, и новых участников. Численность ушкуйников возросла, – предложила Светлана.

– Когда будем возвращаться, с шестью полками ушкуйников, посмотрим на реакцию полоцкого князя, – подумала и добавила, с усмешкой, Светлана.

– Ты планируешь новый поход? Зачем нам, иначе, договор с ушкуйниками, – Олег, явно, был недоволен.

– Тридцать лет назад ушкуйники разорили столицу шведов. Сигтуны называлась, если мне не изменяет память. Шведы построили новую столицу. Есть предложение повторить подвиг, совершить набег на Стокгольм, – предложила Светлана.

– Я против разбойничьих набегов. Людей мы проверили. По деньгам с ушкуйниками договоримся. Петрович тоже будет не в восторге, – после долгой паузы, заявил Олег.

– Иннокентий Петрович согласился, – улыбнулась Светлана.

– Он всегда был против таких операций. Странно.

– Надо проверить людей, которых я привезла. И ушкуйников вывезти из Риги. Иначе шесть полков устроят здесь, для местных жителей, ад.

– Да мы, оказывается, гуманисты!

– Олег, зачем ты портишь мне настроение? Грабеж столицы бандитов меньшее зло. Представь, что здесь сделают с мирными жителями Ливонии ушкуйники!

* * *

Датчане заплатили деньги по договору. Повода грабить Ревель не было. Оставался только Стокгольм. Рига предоставила в счет выкупа за рыцарей флот для перевозки армии Мышкина в Швецию. Через две недели, в холодный, дождливый день, двадцать тысяч разбойников напали на столицу Швеции. Корабли викингов, в большинстве своем вытащенные на берег, были захвачены сразу. Но шведы заперли ворота города и осыпали нападающих стрелами. Сходу ворваться в город не удалось. Бой продолжался три дня. Ушкуйники потеряли треть состава. Остров Стадсхольмен, расположен очень выгодно в стратегическом отношении, в устье пролива, соединяющего озеро Меларен с Балтийским морем. Взять город было непросто. Шведы заманили новгородцев в ловушку. Легко сломав ворота, ушкуйники устремились в центр города и наткнулись, за поворотом, на высокую стену. Две тысячи человек оказались в каменном мешке. Сзади напирали, передних расстреливали из луков и арбалетов. Тяжеловооруженные ушкуйники, в дощатых железных латах, были хорошо защищены от стрел из луков, но не от крепостных арбалетов. Громадные болты пробивали латы насквозь.

Отвлеченные страшным побоищем, шведы упустили момент, когда спецназ Олега начал штурм башни, в стороне от ворот. Муромские стрелки не дали возможности шведам сбить со стен новоявленных скалолазов. Через час башня была захвачена. К тому времени уже были установлены лестницы, по которым полезли ушкуйники. Шведы подтянули к башне подкрепление, и бой продолжился до глубокой ночи. Явное превосходство ушкуйников в численности никак не сказывалось. За день в башню смогло подняться не больше тысячи человек, половину которых шведы уже вывели из строя. Только следующий день стал переломным, ушкуйники захватили часть стены, рядом с башней. Количество лестниц удвоилось, поток ушкуйников тоже. Шведы оттянули от ворот города свои силы, и новгородцы начали долбить тараном внутренние ворота. К концу дня они были сломаны, и к утру бой велся по всему городу. Викинги не сдавались. Грозные пираты северных морей не собирались отдавать награбленные, политые кровью, богатства. Каждый мужчина в городе был грозным воином. Но ушкуйников было много больше. На третий день викингов вырезали. Благородные воины, отчаянные храбрецы погибли.

Флот, увеличенный вдвое, мог увести и добычу, и рабов. Трофеи были огромны, столица северных пиратов была невероятно богата. Мышкин, после раздела добычи, предложил возвращаться домой. Три полка ушкуйников, воевавшие с Мышкиным с начала лета, поплыли с ним в Ригу. Но остальные три полка, забравшие в счет добычи корабли викингов, предпочли остаться. Новгородцы продолжили грабеж окрестностей столицы, разбились на небольшие отряды, и грабили, грабили Швецию еще целый месяц.

Глава 31.

Золотая осень.

Никита ждал друзей в Риге. Из пяти сотен раненых и больных, оставленных на его попечение, четыре сотни были новгородцы. Задача у Никиты была непростая. Во-первых, нужно было обеспечить выполнение Ригой договорных обязательств. Выкуп за рыцарей орден мог задержать, или совсем не отдавать, так как рыцарей отпустили под честное слово. Во-вторых, в Риге находилось огромное количество пленных дружинников из Пскова. Это создавало напряжение в отношениях с четырьмя сотнями ушкуйников, те часто воевали с ними бок обок. В-третьих, концлагерь с местными, не выкупленными до сих пор, жителями, создавал проблемы, у крестьянских и городских общин кончились деньги.

Никита крутился, как уж на сковородке. Во-первых, он освободил от своих войск всю Ригу, за собой оставил только главные ворота с двумя башнями. Во-вторых, предложил ушкуйникам выкупить своих приятелей у ордена, денег у новгородцев было много. Ну, а если псковский князь не захочет возместить деньги на выкуп, то дружинников на службу ждут в Карачеве. В-третьих, Никита начал набор местной молодежи в армию Мышкина. В ходе переговоров о выкупе пленных, Никита давно наладил тесные связи с ливонскими вождями. Бесконечные, многодневные пьянки, которые, почему-то, назывались переговорами, могли убить любого, но только не Никиту. Ему казалось, что вождей интересует только привозной самогон, а не условия найма молодежи в карачевскую дружину. Ужасным было еще желание вождей породниться с Никитой. Формальные католики, вожди имели по несколько жен, поэтому выбор невест был огромен, а размер гарема никто не ограничивал.

* * *

Никита принимал пополнение. Три десятка юношей, скорее подростков. Все как один: высокие, крупные в кости, внешне здоровые. Ребята были вымотаны после кросса, с полной нагрузкой: два камня изображали пластинчатый доспех, деревянная жердь – копьё. Деревянный шит натер спину.

Построились в каре, в ожидании конной атаки. Еще детские лица объяты ужасом, они вызывали у Никиты жалость. Удар тупым копьём, на полном скаку, мог убить насмерть. И несколько смертельных случаев уже было, их никто от новобранцев не скрывал. Кто дрогнет из этой партии, а кто сможет устоять?