Побег в прошлое - Владимир Голубев

Никита продолжил, теперь уже сепаратные, переговоры с епископом в Риге.

– Ту сумму, что потребовал Мышкин, мы можем собрать. Но Псков и Новгород теперь в своем праве. Они осадили не сдавшийся город, и потребуют от Мышкина свою долю.

– У нас больше пяти сотен рыцарей в плену, – пошел проторенной дорогой Никита.

– Деньги на выкуп рыцарей и их снаряжение нужно будет долго и муторно добывать в фатерланде, – загрустил епископ Риги Альберт.

– У вас на родине нет такого обычая, отпускать пленного на пару-другую дней повидаться с родственниками? Под честное слово и гарантии возвращения.

– В полном доспехе? – удивился епископ.

– Ну не голышом! – возмутился Никита.

– Как вы видите гарантии честного слова рыцарей?

– Простая рокировка. Мы вводим в Ригу свои войска. Во вспомогательных частях, отправляющихся с рыцарями, остаются только те воины, у кого есть родственники в Риге. Эти воины вернутся в Ригу. Наш опыт убеждает, что без легкой кавалерии рыцари становятся доступной добычей.

– Не боитесь восстания ушкуйников?

– Мы ведем семь дней переговоры о сдаче Риги. Ушкуйники об этом знают. Договор подписан. Деньги вами выплачены. Наши войска в городе. Война окончена. Договора с новгородскими разбойниками и псковским князем мы не заключали. Мы предложили, но они отказали. Вернее еще не отказали. Я вернусь с подписанным договором из Риги, и тогда псковский князь оскорбит Олега-Муромца, и откажется подписывать договор о разделе добычи. Какая причина для восстания у наших ушкуйников?

– В полдень деньги будут готовы. Будут составлены списки родственников воинов.

– Никаких списков. Всех построить на площади вместе с родными. Проверку делаем на месте. Родственников отправляем в казармы, военных за город. Подложных родственников вместе с военными вешаем сразу. Больше десяти подлогов – договор разрываем.

* * *

Пока Мышкин весь командный состав войска, время завтрака явно прошло. Собралось больше сотни человек. Все понимали – неспроста. Ели и пили молча. Мышкин ждал возвращения Никиты.

Наконец, тот прискакал, сел на пустое место, рядом со штабс-капитаном и завтрак завершился. Мышкин огласил главную новость.

– Неделю назад мы начали переговоры с Ригой о сдаче города. Все помнят? Ушкуйники недовольно зашумели.

– Переговоры были прерваны не надолго. Сегодня они возобновились. Рига готова сдаться нам, – подчеркнул последнее слово Мышкин. Ушкуйники довольно зашумели.

– Размеры добычи, положенной каждому из отрядов, вы сможете узнать у Никиты. Завтра. Почему только завтра? К Риге выдвинулись отряды из Новгорода и Пскова. Сегодня Олег-Муромец должен обговорить с ними, какую часть своей добычи мы обязаны им отдать.

Наступила оглушительная тишина. «Вдруг» грубый мужской голос произнес: – Мы воевали, проливали свою кровь, а этот пердун псковский себе основной куш потребует!

– Не давать им доли! – закричал пронзительный, почти бабий, голос.

– Эту землю мы захватили. Пусть эстов идут воюют и чудь. Мышкин встал. Поднял руки. Установилась тишина.

– Олег-Муромец обговорит достойные условия, которые нас не унизят. А сейчас каждый получит в штабе задание. На ужин жду всех на центральной площади Риги. Олег расскажет об условиях дележки наших трофеев с союзниками. Грабежи и захват пленных прекратить. Война закончилась, надо считать и делить добычу.

* * *

Олег взял с собой на переговоры две сотни лучших, из ушкуйников. И десяток своих диверсантов. К князю пошел с сотниками. Псковский князь Владимир Мстиславич начал показывать свою значимость сразу, Олега заставили ждать. Недолго, минут сорок.

Кресло было одно, сидел только князь. Еще сорок минут Олег слушал о величии Рюриков, и как ему, безродной голытьбе муромской, нужно быть благодарным от одного вида князя.

Затем уже Олег кратко изложил условия Мышкина. Пятая часть от рижской контрибуции, и немедленное возвращение в свои земли.

Сотники-ушкуйники услышали в условиях только одно: «пятая часть», недовольно засопели, два маленьких паровозика.

Князь же услышал в условиях: «возьми подачку, и немедленно вон». Только жуткая слава Олега-Муромца, и его невозмутимость, уверенность в себе, не позволили князю отдать приказ казнить послов. И это спасло ему жизнь.

– Пошли вон. Ни ты, ни твой господин Мышкин не достойны заключать со мной договор. Я сам войду завтра в Ригу и возьму там всё, что посчитаю нужным, – дал выход своей ярости Владимир Мстиславич.

* * *

Вечером Олег-Муромец докладывал командирам о результатах переговоров. Выслушав шквал нелестных оценок в адрес князя, где жадность соседствовала с зазнайством, Мышкин подвел итог.

– В прошлом году мы приходили воевать ливонские земли, и ушли с добычей. В этом году мы опять получили неплохую добычу. Хотел я всех вас пригласить на следующий год воевать здесь за полоцкого князя. Но приходит псковский князь, и говорит «Откройте мне ворота Риги, я буду резать вашу курицу, которая несет вам золотые яйца». Утром я сказал вам, война завершена. Мы не воюем. Псковский князь должен сам победить рыцарей. Я сегодня их отпускаю за выкуп.

* * *

Утром триста рыцарей в сопровождении двух тысяч всадников разбили псковский полк. Захватили обоз. До вечера в плен попали больше двух тысяч псковских воинов. Князь Владимир Мстиславич успел сбежать. Оба новгородских полка, еще ночью, перекочевали в расположение своих земляков под командой Мышкина. В обед, их командиры уже пили пиво в компании с Олегом-Муромцем. И не хотели верить, что война закончена.

– Есть у меня одна задумка. Завтра и проверим, – обнадежил их Олег.

Но завтра у него были другие дела, с инспекцией приехала несравненная и добрейшая Светлана.

Глава 30.

Морской круиз.

Формально, Светлана привезла пять сотен зеленой молодежи и три сотни профессиональных лучников, навербованных Коробовым для Мышкина.

Широкий поток денег товаров, скота и рабов-ремесленников прилился в Карачев из Полоцка. Никита отправлял домой самое лучшее. Город опять стал торговать, купцы пошли караван за караваном. Коробов торговал, но не забывал вербовать охранников. С исторической родины Олега-Муромца, муромского княжества, пришли триста лучников, любителей риска и добычи. Вернее, добычи и риска. Прослышали про подвиги земляка и захотели присоединиться. Походить в походы, пограбить богатых иноземцев. С их прибытием дружина Карачева перевалила за полторы тысячи, и Коробов решил направить молодежь на учебу. И, заодно, избавиться от присутствия беспокойного муромского пополнения.

Олег, сердечно обнявшись и облобызавшись со Светланой, сразу засобирался к датчанам, в Ревель. Срочные дела. Финансовые.

– Если финансовые, то подождешь с Никитой, пока я освобожусь. Потом все записи проверим. Дебит-кредит подведем. Дай мне пару минут с мужем поговорить, – окоротила Олега Светлана.

Ждать пришлось два часа. Никита принес бухгалтерские книги и заметно нервничал.

– Куда она лезет? Это наши дела. Две доли Мышкина, две твоих и по одной у меня и Коробка. Её там ни слуху, ни духу. Проверяльщица приехала.

– Что ты дергаешься? Полный бардак в документации? Давно говорил, найми бухгалтера.

– А отношения с полоцким князем? Полюбовные соглашения с Ригой? Ушкуйники, если узнают свою формальную долю, они нас до ниточки обдерут, – заскулил Никита.

– Я ни вооружение, ни снабжение, ни твои операции показать не могу. Они договором с князем и ушкуйниками не предусмотрены. Новгородцы всегда ходили в поход без обозов, и ушкуйники должны были добывать себе продовольствие «зажигаем», то есть грабежом и насилием, а у нас интендантство. А твоя служба съела денег больше моей, – добавил Никита шпильку Олегу.

– Надо было вести две бухгалтерии, – нашел выход Олег.

– Я веду. Только вторая слишком сырая. Светка начнет придираться.

– Что за расходы такие спорные? Колись, Никита!

– Я тебе показывал. Расходы на лечение раненых, и выплаты семьям убитых.

– Погибших, – поправил Олег, – и всё?

– Нет. Махинации с рабами. Ты в прошлый раз заметил, что средняя стоимость одного раба упала вдвое.

– Я думал, что предложение рабов в Полоцке стало огромное, вот цены и упали, – вспомнил Олег.

– Нет. На самом деле, я с местными вождями столковался. У меня в лесу концлагерь. Местные жители деньги собирают, потом за треть цены свою родню выкупают.

– По документам, за полцены, – поправил Олег.

– За треть. Я из транспортных расходов часть денег беру. В Полоцк же рабов не везу.

– Сколько мы потеряли?

– Примерно гривну серебра с одного раба. Больше десяти тысяч рабов. Две тонны серебра. Десять процентов экономии, полоцкому князю налог не платить. Полторы тонны серебра чистыми.