Выиграю твою жизнь (СИ) - Рахманина Елена

Ощущаю себя пьяной. Опьянённой им.

Фантазия работает дальше. И я воображаю, как перекидываю через него одну ногу, привстаю, чувствуя, как его член упирается в мои трусики…

Жаль, я не настолько смелая с ним. Мне не хватает сил даже пошевелиться, чтобы предоставить ему карт-бланш. Чтобы он исполнил угрозу, от которой все мои внутренности уменьшились до размера клитора.

Ловлю себя на мысли, что мне нравится смотреть на него.

Он мужественный, красивый. Сердце в груди сжалось в тугую пружину только от мысли, что он рядом. Что я вижу его. Вдыхаю аромат его парфюма.

Напряжение, что рождается внутри от нашей близости, с каждым днём становится всё сильнее. И я опасаюсь, что в какой-то момент во мне случится неконтролируемый взрыв.

Мне хочется провести языком по его шее. А пальцы буквально зудят от потребности коснуться его. Расстегнуть рубашку и… не знаю. Понятия не имею, что дальше должно произойти, но мне становится жизненно необходимо быть с ним. Ощущать его твёрдое тело. Во всех местах.

Судорожно глотаю воздух, борясь с собой, потому что едва способна контролировать свои действия.

Я липкая, горячая, влажная. Внизу живота пульсирует. А сознание мутное. Тёмное, как его глаза. Все мысли в голове расщепляются, превращаясь в пустоту. Меня нет. Есть лишь желание. Чистое и концентрированное. Без примесей и осадка.

Попроси сейчас он меня о чём угодно — я выполню.

Когда мои глаза поднимаются выше и встречаются с его. Забываю, как дышать. Забываю, что это, вообще-то, важная функция организма.

Мои эмоции для него как открытая книга. Ему даже не нужно напрягаться, чтобы понять, чего я хочу. И я замираю, ожидая его вердикта.

Разве у него есть иные варианты? Разве он не желает меня с той же силой, что я его? Разве он захочет променять меня на суррогат?

— Выметайся отсюда, — слышу, едва разбирая.

По глазам, что заглядывают мне в самую душу, я читаю совсем иные слова. А потому смысл сказанного никак не желает обрабатываться сознанием.

Но всё же медленно, капля за каплей пробираются в мой мозг. Отравляют меня. Сравнивая мою гордость с землёй.

— Что? — переспрашиваю.

— Поднялась и вышла за дверь. Жди в коридоре.

Если бы слова могли резать, я бы упала на пол с сорока ножевыми ранениями.

Он ко мне не притронулся, не подавил меня. Не принудил. А я ощущаю себя использованной. Потому что он выбрал не меня. Я знаю, кого он выбрал. Этих двух девиц. Я же в очередной раз оказалась недостаточно хороша. Для него.

Сжимаю зубы до скрипа. Ещё чуть-чуть, и посыплются на пол.

Отлепляюсь от него. Смотрю в глаза.

Как же мне хочется, чтобы он видел меня иной. Другой. Желанной. Такой, от которой невозможно отказаться.

Супротив его слов, он продолжает сжимать моё запястье. И чтобы встать с его коленей, мне приходится дёрнуть за него.

Пальцы медленно отпускают руку.

Я поднимаюсь и, стараясь не оборачиваться, выхожу.

Руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Мечусь под дверью, как раненое животное. Ощущаю себя вышвырнутой на обочину жизни.

Пока он что? Трахает девчонок, что лизали друг друга на наших глазах? Я так отчётливо представляю себе, как юные нимфы преклоняют перед ним колени, расстёгивают его ширинку и добираются до члена. Губами. Пальцами. Ласкают его, он — их. Вместо меня. Целуются, соприкасаются кожей.

Я задыхаюсь от этой картинки. Мне нечем дышать. Нечем жить от странной, непонятной мне ревности. Откуда она? Когда успела появиться и почему? Разве я влюблена в него?

О боже. Только не это. Какая глупость с моей стороны!

Ревность такая чёрная, такая густая, разъедающая каждую мою клеточку. Ещё один стук сердца, и расползётся по всему телу. Поглотив меня.

Спустя тысячелетие дверь распахивается и Шамиль покидает комнату.

Глава 31

Не успеваю придать лицу безмятежное выражение. Расслабить мышцы. Брови сведены, губы плотно сжаты. Ощущаю, как горю в сжигающем огне бесконтрольной, лютой ревности.

Я дышу рвано, часто и дрожу от клокочущих в моём нутре эмоций. Они пробиваются через кожу, как через броню. И я совершаю к нему шаг, словно желая влепить пощёчину. Или вонзиться зубами в щеку и вырвать лоскут кожи. Почувствовать запах и вкус его крови на языке. Кажется, только она может меня успокоить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мы пялимся друг на друга, и время замедляется. Растягивается. А вот пространство сужается, и, несмотря на разделяющее нас расстояние, ощущение, будто мы стоим нос к носу.

И я отчётливо вижу по его глазам, что он достиг желаемой разрядки. Но их выражение отчего-то злое и напряжённое. Ехидная мысль сверлит мозг: неужели девочки оказались недостаточно хороши?

А вот мне помочь некому. Хозяин зажёг моё желание, пробудил тело и те его части, что пульсировали, напоминая о себе. Ожидая продолжения.

Мне дико хочется знать, представлял ли он меня на месте этих девушек. Думал ли обо мне, принимая их ласки. Чужие прикосновения. Вдыхал ли запах чужого возбуждения.

Потому что я точно знаю, о ком будут мои мысли, когда раскручу лейку душа, запершись в ванной.

Шамиль хмуро осматривает меня с головы до ног. Возникает стойкое ощущение, будто он читает мои мысли. Те самые, что всегда скрыты ото всех. Порочные и тёмные.

Тушуюсь.

— Уже кончили, Хозяин? — перекатываясь с пятки на носок, интересуюсь, натягивая на лицо милую улыбочку, пытаясь спрятать за ней собственное смущение. Свою реакцию на его присутствие.

— Маугли, — моё новое прозвище звучит как предостережение от дальнейших необдуманных действий. Где-то за ним скрывается: ещё одно слово, и я тебя придушу. Пф.

— Так быстро, — склоняю голову набок, рассматривая его из-под ресниц, певучим голоском растягивая слова, — вам хватило пары минут. Вы всегда такой быстрый, Хозяин?

Шамиль каким-то неуловимым для моего охмелевшего от возбуждения внимания преодолел разделявшее нас расстояние. Нагло вторгся в мою зону комфорта, почти касаясь моей груди своей рубашкой.

Замерла, как воробушек перед котом. Широко распахнутыми глазами смотря на него. Как в замедленной съёмке наблюдая за его рукой, что плавно поднималась к моей голове. Легла на неё, принявшись поглаживать мои короткие волоски, начавшие потихоньку формироваться в кудряшки. Эдакий дикий барашек.

Я, словно котёнок, не знавший ласки, ощутив тепло, потянулась к нему. Мне потребовалось приложить усилия, чтобы не прикрыть глаза. Не поддаться ей и не замурлыкать, как прирученное домашнее животное. Если я сдамся сейчас, то потом всегда буду ждать этой ласки и тереться об его ноги.

— Я бы показал тебе, сколько времени нужно, чтобы ты кончила, — пятерня чуть сильнее вжимается в мой череп, принося с собой странную негу, массируя. Снимая одно напряжение и усиливая другое. — Но я не трахаю таких, как ты.

От возмущения я тут же начала задыхаться. Мат застрял где-то в горле, мешая дышать.

Позднее, когда буду ворочаться в кровати, в голову придут достойные, едкие варианты дерзких ответов. Например: «А я не даю таким, как ты. Не дала бы, даже если бы ты ползал у моих ног».

— Таких, как я? — вместо них срывается с губ полувскриком от злости и дикой обиды. — Каких таких?

Не обращая на меня внимания, Шамиль грубо сжал предплечье и потащил к лифту. Приложил к считывателю свою чёрную карточку. Я на мгновение засмотрелась на неё, догадываясь, что эта вещь — ключ от всех дверей.

— Малолетних дур, — сухо отвечает, нажимая кнопки.

Засовывает руки в карманы брюк, смотря прямо перед собой. Безэмоциональный истукан. Будто меня не существует. Разговор окончен, и точка.

Мои брови ползут вверх. Ах так.

Ударяю по панели управления, добиваясь остановки лифта.

Шамиль нехотя переводит взгляд в мою сторону. Я сама слабо представляю, что творю.

Но с чего он решил, что всё зависит лишь от его желания? Его воли. Он действительно считает, что, помани он меня, я прискачу и разольюсь лужицей у его начищенных ботинок?