Адольф Гитлер – основатель Израиля - Хеннеке Кардель

Когда итальянцы, как обычно, начали отступать на греческом фронте, начало операции «Барбаросса» пришлось перенести на четыре решающих недели. А когда в том же 1941 году зима началась на четыре недели раньше, стало ясно, что бог войны, как выразился генерал Йодль, отвернулся от Германии и перешел в другой лагерь.[83]

Подготовленным к наступлению на Советский Союз немецким войскам пришлось весной 1941 года исправлять на Балканах ситуацию, испорченную Италией. Итальянская агрессия против Греции вызвала высадку там английских войск. Болгарию мирно оккупировали немецкие войска. В Югославии произошел военный переворот и ее прежде хорошие отношения с Германией превратились во враждебные; эта проблема была решена военным путем. Капитуляция Греции и изгнание британского экспедиционного корпуса были вопросом времени, однако были потеряны драгоценные недели. Было известно, что русские дороги уже ранней осенью превращаются в месиво, и, когда утром 22 июня начался великий поход на Восток, многие скептики уже сомневались в возможности нанести смертельный удар.

Знал об этой опасности и Гитлер. Летом 1941 года он, как политик и полководец, оказался в положении шахматного игрока, который своим следующим ходом неизбежно вызовет «шах» противника. И в шахматах, и на войне нельзя делать два хода одновременно. Немецких сил хватало для победы над противником на Востоке, на Севере, на Западе и, наконец, на Юге Европы – но лишь попеременно, а не одновременно.

Время работало, как Гитлер хорошо понимал, против него и подпирало. Восток начал мобилизовывать свои огромные людские, а Запад – свои огромные материальные ресурсы. В народном анекдоте старая матушка спрашивает местного руководителя НСДАП, глядя на карту мира, что означает это огромное темно-зеленое пятно? «Россия», – отвечают ей. А большие части карты, покрытые розовым и светло-зеленым цветом? «Это Британская империя и США». И когда старая женщина хочет узнать, а где же Германия, и палец партийного руководителя указывает на маленькое синее пятно в центре Европы, следует удивленный вопрос: «Скажите, а фюрер об этом знает?»

Он знал об этом и знал также, что упустил момент для осуществления плана «Морской лев». Англия оправилась и стала получать по ленд-лизу оружие из США, которые передали ей 50 эсминцев и несколько подводных лодок. Для обеспечения поставок вооружения в Англию армия якобы нейтральных США захватила Исландию. Американские эсминцы вели огонь по немецким подводным лодкам, которые нападали на германские караваны.

Воздушная битва за Англию – «немецкая авиация должна всеми имеющимися в ее распоряжении силами как можно быстрей разбить английские ВВС» – была прервана после больших потерь. Британская бомбардировочная авиация начала теперь войну против немецких женщин и детей «без перчаток», как того требовал Черчилль.

Колеблясь в выборе между планами «Морской лев» и «Барбаросса», Гитлер находился, с одной стороны, под влиянием своего великогерманского мышления и своей незаинтересованности в завоеваниях на Западе, а с другой – жажды земель на Востоке и стремления к борьбе против «недочеловеков», о чем он мечтал со времен своей жизни в Вене. «Пока Сталин жив, – думал тогда Гитлер, – опасности нет: он умен и осторожен. Но когда его не станет, евреи, которые сейчас находятся во втором и третьем эшелоне, могут снова выдвинуться в первый ряд». Это имело решающее значение, и Гитлер смотрел далеко вперед.

Если напасть на Англию, Россия может ударить в спину, – все время повторял он себе, – а если напасть на Россию, Англия вернется на континент. Решение Гитлера напасть на Россию было «самым трудным решением во всей его жизни».

Rudolf Hess (1894 – 1987)

«Reichsminister Rudolf Heß» by Walter Einbeck, 1939

В этот трудный момент помочь мог заместитель фюрера, его старый спутник Рудольф Гесс, сын английской еврейки, получивший английское воспитание в Египте, военный летчик, имевший хорошие связи с высшей английской знатью. Только он мог бы договориться с Черчиллем, сыном американской еврейки, до мозга костей ненавидевшим коммунизм. Полету Гесса в Шотландию с всемирно-исторической миссией мира предшествовало письмо, которое основатель геополитики профессор Хаусхофер написал герцогу Гамильтону. Гесс объяснял своему адъютанту Карлгейнцу Пинчу:

«Вы знаете, что я один из старейших членов партии. Возможно, Вы знаете также, что в „Моей борьбе“ есть и мои мысли. Я думаю, Вы поверите мне, если я скажу, что знаю больше, о чем думает Гитлер, чем все остальные в его окружении. Он хочет, чтобы Англия оставалась сильной. Он хочет мира с Англией. Поэтому он не начал сразу же вторжение. Тогда мы легко могли бы это сделать. Мы давно уже пытаемся начать переговоры. Наш враг в настоящий момент не на Западе, а на Востоке. Опасность исходит оттуда. И фюрер сосредоточивает свои мысли в этом направлении. Я могу упасть в море. Меня могут подбить. Меня могут даже застрелить после посадки. Но, с другой стороны, если я достигну успеха, это буквально спасет жизни миллионов людей и будущее Германии».

5 мая 1941 г. Сталин произнес закрытую речь перед 500 выпускниками военных академий, которая не осталась в тайне и дошла до ушей Гитлера и Гесса, которые неверно оценивали Сталина:

«Если нам удастся (оттянуть вооруженный конфликт с Германией до осени), война с Германией почти неизбежно начнется в 1942 г., но в гораздо более благоприятных для нас условиях, так как Красная Армия будет тогда лучше обучена и лучше вооружена».[84]

Через пять дней после этой речи, темной ночью 10 мая 1941 г. Рудольф Гесс, которому было тогда 48 лет, приземлился с парашютом около крестьянского дома недалеко от Дунгавела, шотландского поместья герцога Гамильтона. Его Мессершмитт-110 разбился в горах. На следующее утро герцог появился у постели больного – Гесс повредил ногу при прыжке – и тот тихо сказал:

«Я прибыл с миссией ради всего человечества, фюрер не хочет уничтожать Англию, он хочет закончить войну».

Миссия потерпела неудачу, Черчилль не стал вести переговоры, и Гесс с этого дня – вот уже более 30 лет – сидит в тюрьме.[85]

Следует сделать должные выводы из того факта, что ни с профессором Хаусхофером, ни с женой Гесса тогда ничего не случилось. По указанию Гитлера Ильзе Гесс была назначена пенсия попавшего в плен министра.

Германский тыл на Западе из-за неудачи миссии Гесса не стал безопасным, но тем не менее германская армия в следующем месяце двинулась на Восток, чтобы согласно приказу фюрера № 21 – «плану Барбаросса» – «нанести поражение Советской России в ходе быстрой кампании».

Ударение было сделано на слове «быстрой», и уже 11 сентября 1941 г. в 11.30 старший лейтенант Дариус, который вместе с группой армий «Север» и своей танковой ротой прошел с боями через Литву, Латвию и Эстонию, радировал: «Я вижу Петербург и море».

Утром 13 октября Щербаков, секретарь ЦК ВКП(б), выступая перед московским комитетом партии, когда собравшиеся уже слышали выстрелы пушек группы армий «Центр», сказал: «Мы не должны закрывать глаза. Москва в опасности».

А группа армий «Юг», взяв только в котле под Киевом 665.000 пленных, заняла в ноябре Харьков и Донбасс.

Советская авиация была практически уничтожена в первые дни войны. Русские потеряли тысячи своих танков. В первые 14 дней более миллиона советских солдат попали в немецкий плен. На 12-й день русского похода начальник немецкого Генерального штаба генерал-полковник Гальдер записывал в своем дневнике:

«Я не преувеличу, если скажу, что война против России выиграна за 14 дней».[86]

Черчилль тоже считал вероятным скорое поражение России, когда 28 октября 1941 г. писал своему эвакуированному в Куйбышев послу сэру Стаффорду Криппсу:

«Я глубоко сочувствую Вашему тяжелому положению и России в ее беде. Но русские не имеют права упрекать нас. Они сами выбрали свою судьбу, когда своим пактом с Риббентропом спустили Гитлера на Польшу».[87]

И тут грянули холода, какие и в России бывают лишь раз в сто лет. Зима внезапно наступила на несколько недель раньше обычного. Моторы немецких танков, которые двигались по грязи, и автоматы замерзали. При морозе минус 45° немецким солдатам выдавали зимние шинели без подкладки. Рукавиц и валенок не было, люди отмораживали руки и ноги.

«Die letzte Handgranate» by Elk Eber, 1937

Остается загадкой, почему зимнюю одежду не подготовили своевременно. Теперь же на родине вдруг бросились собирать дамские меховые шубы. Волнение было столь велико, что прокурор Лельке, который и после войны был прокурором в Гамбурге, потребовал приговорить к смертной казни шофера молоковоза, купившего подержанные рукавицы. Но ответ на эту мнимую загадку прост: несмотря на задержку на Балканах, Гитлер и его Генеральный штаб легкомысленно полагали, что восточный поход будет обычным блицкригом и закончится до начала зимы.