Адольф Гитлер – основатель Израиля - Хеннеке Кардель

«Это был смелый план – послать танки и мотоциклистов через такую местность, которую традиционно мыслящие стратеги долго считали непроходимой. Но это увеличило эффект внезапности, а густые леса помогли скрыть силу удара».

Поведение Гитлера, когда он дал приказ позволить британскому экспедиционному корпусу уйти из Дюнкерка, становится понятным лишь в свете его речей о тогдашнем противнике в 30-х годах: «родственная нация», «германская нация», «германские расы должны держаться вместе». Своим удивленным генералам Гитлер объяснил, что Британскую империю можно сравнить с римско-католической церковью: обе они необходимы для всеобщей стабильности.

Пока Гитлер философствовал таким образом, более 300.000 английских солдат на парусных яхтах, рыбачьих лодках и прогулочных пароходах возвращались в «добрую, старую Англию» и авиация Геринга не беспокоила их во время этой разрешенной фюрером морской прогулки.

Некоторые военные историки рангом ниже полагают, что Гитлер хотел дать своим солдатам и танкам трехдневную передышку, но это было не в его стиле, когда речь шла о принятии военных решений. Лиддел Гарт гораздо ближе к истине:

«Многие из тех, кто ускользнул, спрашивали себя потом, как это могло стать возможным. Ответ таков: их спасло вмешательство Гитлера, когда ничто другое уже не могло их спасти. Его внезапный приказ остановил танки, когда с них уже был виден Дюнкерк, и удерживал их, пока британцы не отступили в свои порты и не оказались вне пределов их досягаемости».[81]

Еще в 1937 г. Гитлер ясно дал понять командованию вермахта, что Великая Германия – это лишь предварительный этап на пути к созданию Великогерманской Империи.

Benito Mussolini & Adolf Hitler

10 июня Муссолини объявил войну уже поверженной Франции. 32 итальянские дивизии, разумеется, не смогли преодолеть сопротивление трех французских дивизий, которые обороняли французскую границу. Но это не помешало дуче требовать в качестве военной добычи весь французский флот, часть Алжира, весь Тунис, Корсику и территорию до Роны в качестве оккупационной зоны.

Говорят, Гитлер во время войны был только полководцем, а не государственным деятелем. Однако ему удалось развеять у Муссолини эти сны наяву. В Западной Европе, где почти не было восточных евреев, Гитлера не интересовали территориальные приобретения. Итальянский министр иностранных дел Чиано писал:

«Меня нельзя заподозрить в особо нежных чувствах к Гитлеру. Но он говорит сегодня в столь умеренных тонах, что после такой победы, какую одержал он, это воистину удивительно».

В Компьеньском лесу Гитлер продиктовал своему начальнику штаба, генерал-полковнику Кейтелю, условия перемирия:

«Франция после героического сопротивления побеждена в кровопролитных битвах и развалилась. Но Германия не намеревается в ходе переговоров о перемирии навязывать столь отважному противнику унизительные условия. Целью немецких требований является, во-первых, предотвратить возобновление боевых действий; во-вторых, обеспечить безопасность Германии, пока продолжается навязанная ей война против Англии, и в-третьих, создать предпосылки для нового мира, главным содержанием которого будет исправление той несправедливости, которая с применением насилия была совершена по отношению к Германскому рейху».

Продолжением войны против Англии были первоначально новые предложения о мире. На эти попытки влияло и то, что Советский Союз вопреки соглашениям воспользовался походом немецкой армии на Запад и присоединил к себе Эстонию, Латвию и Литву, а на юге – Бессарабию, поставив тем самым под угрозу снабжение Германии нефтью из Румынии.

Черчилль требовал от пилотов своей бомбардировочной авиации, чтобы они наконец «сняли перчатки». Война против женщин и детей началась немного позже. А в ответ на призывы к миру Черчилль приказал разбомбить французский флот в Оране (Алжир) и топить вчерашних союзников в волнах Средиземного моря.

Немецкие армии, которые в ходе французской кампании понесли меньшие потери, чем советские войска в зимней войне 1939-40 гг. против финнов, вели военную подготовку к оккупации практически беззащитной Англии. Но в эти месяцы, когда немецкий генералитет требовал вторжения в Англию, казавшуюся легкой добычей, Гитлер почивал на лаврах победителя в Берхтесгадене. Ева Браун, малышка из мюнхенского фотоателье его друга Гофмана, которого он произвел в профессора, была этим довольна. А неутомимый Эйхман сгонял оставшихся в оккупированной части Франции и на юго-западе рейха евреев в государство Петэна, откуда они через Марсель ехали дальше, в Северную Африку, где они чувствовали себя в безопасности, как в лоне Авраамовом.

План вторжения в Англию «Морской лев» Гитлеру не нравился. Даже в своей победной речи после французской кампании он говорил о мировой империи, «уничтожать или хотя бы нанести вред которой никогда не входило в его намерения». Британцы продолжали удивляться, что с ними ничего не происходит, и Лиддел Гарт резюмирует это в словах: «Хотя британская армия ускользнула из ловушки во Франции, она была не в состоянии оборонять Англию. Свое оружие она большей частью бросила при отступлении, а склады на родине были почти пусты. На протяжении следующих месяцев небольшая, плохо вооруженная английская армия и мощная немецкая армия, захватившая Францию, стояли друг против друга, разделенные лишь полоской воды. Но до вторжения дело не дошло». Гитлер обратил свой взгляд на Восток. И его неприязнь к плану «Морской лев» объяснялась не только его влюбленностью в «германскую» Англию, но и его страхом перед нападением усиливающейся России. Он стал разъезжать в поисках союзников, от которых ожидал помощи в предстоящей идеологической войне.

Встреча Гитлера с Франко в Пиренеях, на вокзале пограничного города Эндай в октябре 1940 г., кончилась тем, что Гитлер после этого сказал, что он скорее «позволит вырвать себе три или четыре зуба, чем снова примет участие в таких переговорах».[82] И престарелого маршала Петэна, главу неоккупированной части Франции, Гитлер тоже не смог уговорить.

В следующем месяце в Берлин приехал Молотов, который знал о слабости Гитлера к Англии, и открыто предъявил новые советские требования, касавшиеся интересов СССР в Финляндии и Румынии, посылки советских войск в Болгарию и создания опорных пунктов на Дарданеллах. Гитлер увидел, что угроза необходимым для продолжения войны поставкам нефти из Румынии усиливается, и испугался. Он не поверил своим ушам. Продолжавшееся ровно год советско-германское взаимопонимание закончилось. Можно быть уверенным в том, что после отъезда Молотова из Берлина план «Морской лев» исчез из мыслей Гитлера и ими завладел план нападения на Советский Союз «Барбаросса».

Снова начались попытки достичь соглашения с Франко, о происхождении которого от западных евреев и о финансировании которого одним балеарским евреем Гитлер знал еще с начала гражданской войны в Испании. Посланником Гитлера был глава военной разведки адмирал Канарис, человек греко-еврейского происхождения, который благодаря кровному родству поддерживал особенно сердечные отношения с испанским каудильо. Оба они не вполне соглашались с идеей Гитлера – с помощью элитарного меньшинства западных евреев выгнать из Европы массу восточных евреев – хотя Испания позже, после начала истребление евреев, принимала у себя лишь тех из них, кто мог доказать свое происхождение от западных евреев.

С этого момента Канарис и Франко начали ставить на английскую карту. Канарис убедил колеблющегося Франко при встрече 7 декабря 1940 г. в Мадриде не уступать желаниям Гитлера и не нападать на Гибралтар. Тем самым Англия получила свободу рук на Средиземном море, и последующие кампании в Северной Африке и Италии были немцами проиграны. Изложенное здесь основывается на изданных в 1950 г. в Мюнхене «Воспоминаниях» дипломата Эрнста фон Вейцзеккера и на словах того же Лиддела Гарта:

«Мы знаем, что адмирал Канарис, глава немецкой секретной службы, который позже был казнен, принял ряд тайных мер, чтобы помешать целям Гитлера. Мы знаем также, что Канарис шел таинственными путями и умел искусно заметать следы».

Очень поздно, лишь к концу войны, Гитлер понял, что вступление в войну Италии было главной причиной поражения Германии. В своем идеологическом упрямстве и потому, что он путал современных итальянцев с древними римлянами, главнокомандующий вермахта не учел уроков истории, иначе он бы помнил о том, что Италия почти в каждой войне меняла фронт, а если война длилась долго – даже не один раз, возвращаясь в итоге к первоначальному союзнику. В результате немецкие танки и пехота двигались через пески Северной Африки, где они ничего не потеряли, когда Муссолини открыл там фронт, который уже через несколько месяцев, в декабре 1940 г., опасно зашатался. Но гораздо серьезней было то, что было потеряно время для нападения на Советский Союз, что предположительно привело к проигрышу войны, вследствие того что Италия открыла еще один фронт, на этот раз против Греции.