Время - ноль - Александр Чернобровкин

– Дрон! – в ужасе прохрипел Сергей.

Рука замерла.

– Дрон, ты что?!

Лицо Дрона начало обрастать мясом и мышцами, появилась кожа.

– Ты?! – удивленно произнес он и сразу обмяк и сгорбился. – Пьяный я.

Он тяжело выбрался из-за стола, разулся и захрапел чуть раньше, чем коснулся головой подушки.

Сергей двумя руками, будто совершал намаз, вытер пот с лица, облегченно вздохнул. Дал бог собутыльника – черт бы его побрал!

Солнце еще припекало, поэтому Сергей прохаживался в тени деревьев, рассматривал людей на остановке. Рядом тусовался мужичонка в рваной, гнилой рубашонке. Не этот ли? Для гнилой артели подходит. Нет, уехал на автобусе. Их счастье, а то бы Сергей отказался работать с таким, неловко было бы перед Толиком и Дроном. Время – пятнадцать минут седьмого, если не приедут на следующем автобусе, уйдет в бар к Пашке.

На «Москвич» серого цвета Сергей не обратил внимания, прошел мимо. Из открытого в передней дверце окна спросили насмешливо:

– Ну, что – и дальше гулять будем?!

У окна сидел мужчина лет тридцати пяти, с бычьей шеей и низким, по моде семидесятых годов, бакенбардами. Из-за его плеча выглянул Толик Шиша и мотнул головой, показывая на место на заднем сиденье, рядом с собой.

– Не спеши, чтобы где-то к семи доползли, – сказал обладатель бакенбардов водителю.

За рулем сидел невзрачный мужичок, худой и маленький, с бледным лицом, куцыми бровями и большой лысиной, прикрытой длинными волосинами, старательно зачесанными от левого уха. Водителю можно было дать и сорок лет, и шестьдесят. На тонком указательном пальце правой руки болтался золотой перстень с малюсенькими бриллиантами, постукивал о руль, оплетенный разноцветной проволокой. Передний щиток был обляпан немецкими переводными картинками, изображающими девиц средней уродливости, а под зеркальцем болталась на капроновом шнурке кукла-шлюшка в прозрачном пеньюаре. Она поворачивалась к Сергею то вздыбленными сиськами и согнутыми коленками, то кобыльим задом и грязными ступнями. Наверное, бегает по ночам на случку к краснокожему, скалившему зубы папуасу, приделанному изнутри к заднему стеклу.

– Тебя Сергей зовут? – спросил сидевший на переднем сиденье и, не дожидаясь ответа, протянул Сергею руку: – Виктор. Спортсмен... Ты будешь Афганец. А это, – он показал на водителя, – Спиря. Шишу ты знаешь, со Старшим со временем познакомишься... На работе называть только по кличкам, на отдыхе – как хочешь?

– А что сегодня будем... работать?

– Ты не объяснил? – спросил Виктор Толика. – Правильно сделал... Налог будем взимать. Подоходный, – ответил он, хохотнув. – Налогоплательщики ждут – не дождутся, подготовились, должно быть. Мы им подготовимся...

– Милиция будет ждать?

Виктор засмеялся, ему подхихикнул водитель и даже Толик улыбнулся.

– Сегодня обойдемся без милиции, сами справимся, – насмешливо ответил Спортсмен. – А если б милиция?.. Полез бы?.. Страшновато, а?

Сергей хотел ответить что-нибудь типа «сам не обделаешься, когда стрелять начнут?», но сдержался. Кого ему бояться? За поясом с правого бока вдавливается в тело пистолет. Шестнадцать патронов хватит на всех. Да и не до этого сейчас: мочевой пузырь болел так, словно терпел с ночи. Сергей закрыл глаза и оказался в вертолете, везущем на боевую операцию: летят давно, уши заложило, гул винтов воспринимается как работа автомобильного движка.

Сергей открыл глаза, посмотрел на соседей по салону. Это не Тимрук, не Зинатуллов и даже не Хализов. Шиша теребит связку ключей. Виктора со страху прохватил словесный понос: болтает без умолку. А Спиря навис над рулем – орел общипанный! – и смотрит вперед так сурово и сосредоточенно, будто не автомобиль ведет со скоростью сорок километров, а ракету в космос выводит.

Остановились на тихой улочке в противоположном конце города.

– Разворачивайся и мотор не глуши, – приказал Виктор Спире и повернулся к Толику и Сергею. – Ну, что – с богом?

Они прошли между одноэтажками к кирпичному домику с большими окнами по обе стороны окованной железом двери, закрытой на винтовой замок, над которой изогнулась бело-красная вывеска «Кооператив „Таврия“. В городе Сергея раньше в таких домах были овощные магазины, называемые в городе „зеленками“. Ирония судьбы?

– Будешь сзади прикрывать, – приказал ему Спортсмен, когда подошли к черному ходу. – Если что – не церемонься.

Открыл дед, бодренький и шебутной, из тех, кто любит прикидываться дурачком. Он придержал дверь, пропуская визитеров, и запер ее на задвижку. Дед не шибко их боялся, даже прятал в уголках губ торжествующую улыбку. Неизвестно откуда к двери выскочил еще один кооператор, помоложе и посолидней, с ломиком в руке. Сергей хотел предупредить Спортсмена и Шишу, но они уверенно открыли дверь с табличкой «Председатель» и зашли в комнату.

Сергей остановился на пороге. Напротив двери за столом в кресле сидел колобок с короткими ручками и блистал золотозубой самодовольной улыбкой. Ручки шаловливо бегали по столу, поправляя папки, стаканчик с ручками и карандашами, перекидной календарь. Слева и справа от председателя присели на углы стола два вышибалы – один с нунчаками, другой со стальной никелированной трубкой, наверное, залитой свинцом. В углу, у сейфа, подпирали стену еще двое, на вид – обычные работяги, но вооруженные молотком и метровым деревянным брусом.

Гости и хозяева смотрели друг на друга, слышно было лишь пощелкивание нунчаков, которыми баловался вышибала, наверное, каратист. Ему и надо всадить пулю в лобешник, если начнется потасовка. Незаметным движением Сергей вынул из-за пояса пистолет, взвел курок. Патрон уже был в стволе.

Кооператорские физиономии скисли. Но испуганно смотрели они не на Сергея, а на Спортсмена, у которого в руке тоже был пистолет. Сергей прижался спиной к косяку, чтобы видеть и тех, кто в комнате, и тех, кто в коридоре.

– Металлолом на стол, – спокойно приказал Спортсмен.

Кооператоры выжидающе посмотрели на каратиста, а председатель схватился за толстую папку, будто надеялся защититься ею от пуль.

– Поживее.

Трубка, нунчаки, молоток и брусок легли на стол.

– Вот там, – Спортсмен указал пистолетом на стену у сейфа, – постройтесь. Мордами к стене... Ну?!

Четверо выполнили приказ.

– А ты сиди, – разрешил Виктор председателю.

Двое в коридоре выронили дрын и ломик и, следуя указанию Сергеева пистолета, прижались к стене. Дед прилип к ней, как штукатурка.

– Монету гони, – сказал Виктор председателю.

Колобок возил по столу папку и то затравленно смотрел на рэкетиров, то ожидающе – на вышибал.

– Шиша, растолку ему. – Спортсмен показал глазами на вышибал.

Никелированная трубка погуляла по четырем бокам – и четыре человека легли у стены. Толик подошел к столу и примерился врезать председателю.

– Не надо, я отдам! – взмолился председатель, прижав к бокам локти и прикрыв голову папкой.

– Я знал, что мы договоримся, – иронично произнес Спортсмен.

Колобок со второй попытки выкатился из кресла, зазвенел ключами у сейфа. Сейф имел два отделения – нижнее, большое, и верхнее, поменьше и с дверцей, – сейф внутри сейфа. Председатель вынул из нижнего черную сумку с длинным ремешком и нарисованными на боку американским и английским флагами, расстегнул змейку, вывалил на стол деньги.

– Тут все. Я пересчитаю, чтобы без ошибки, – скороговоркой бормотал от и тряс круглыми щеками.

– Попозже, – остановил его Шиша. – Внутренний ящик открой.

– Там ничего нет. Все в сумке, как договорились, – председатель умоляюще посмотрел на Спортсмена.

– Сказали – делай, – посоветовал Виктор.

Во внутреннем сейфе лежали печати, какие-то бланки и три пачки денег – две в банковской упаковке и одна перетянута черной резинкой. Толик ссыпал в сумку деньги со стола, добавил к ним пачки из сейфа.

– Мы не договаривались... – взмолился председатель.

– И об этом, – Спортсмен показал на вышибал, – не договаривались. В следующий раз умнее будешь.

Когда шли к машине, Виктор спросил Сергея:

– Почему не сказал, что ствол имеешь?

– Никто не спрашивал.

– Резонно. А где взял?

– Купил-нашел – едва ушел... В песочнице валялся, я и поднял.

– Хорошие детки в ней играются! Он хоть «чистый»?

– Пока да.

Деньги делили в однокомнатной квартире Спортсмена, довольно запущенной, но набитой импортной мебелью. На стенах висели грамоты и фотографии улыбающегося Виктора в спортивной форме с государственным гербом на груди. На серванте стояли кубки, из одного свисала гроздь медалей, золотых и серебряных.

– На стол деньги вываливай, – сказал он Толику.