Тверской гость - Владимир Прибытков

В этом отчаянном положении, когда никакого выхода не находилось, мысль о походе в Индию, как ни странно, окончательно укрепилась в Никитине.

Было так. В ожидании поездки к шаху Никитин забрел как-то в верхний город. Он шел один по дербентскому базару мимо липких груд винограда и мушмулы, мимо мехов с вином и холодной водой, мимо торговцев брынзой и сладостями, пробирался в ряды с коврами. Денег не было, но его влек обычный интерес к чужому месту, к заморским работам.

Ковры были красивы и дешевы. Привези на Русь два-три ковра глубоких, удивительных узоров - и ты богат.

Как удавалось тутошним мастерам такое сплетение ниток, такие рисунки? Где брали они такие дивные краски?

Никитина поразил среди прочих ковров один - огромный, алого цвета, с черными, белыми и синими узорами, прихотливо переходившими друг в друга так, что глаз, остановившийся на них, уже не мог оторваться и лишь покорно следовал за изогнутыми линиями.

Ковер покупали. Невзрачный мулла, скрестив руки на впалом животе, торговался со смуглым купцом, сбивая цену.

Купец вспотел, отстаивая свою выгоду. Но мулла знал, что купцу деваться некуда. Обижать духовное лицо он не посмеет, неприятного покупателя не прогонит. И мулла настойчиво гнул свое.

- Эй, купец, отдай ему, пока даром не взял! - крикнул какой-то насмешник.

- Купи благодеянием лишний поцелуй гурии! - советовал другой.

Обступившие муллу и купца ротозеи хохотали.

- Почем продаешь? - подмигнув тезику, раздвинул толпу Никитин.

Рядом с черными невысокими горцами он выглядел гигантом. Его не стоило отталкивать.

Тезик, поняв Никитина, запросил десять тамга - пять рублей.

- Четыре дам! - беря его за руку и хлопая по ладони, сказал Никитин. Восемь тамга, и найди себе гурию на земле. Скатывай.

Мулла вцепился в ковер:

- Торг не кончен!.. Не забудь - я слуга аллаха, купец! И я пришел первый!

- Почтенный, не поминай имени милостивого аллаха! Я продаю тому, кто даст больше... Девять тамга!

- Восемь, восемь! - спокойно сказал Никитин. - За такие деньги даже ваш Магомет ковров не покупал.

- Гяур! - зашипел мулла. - Не оскверняй имени пророка!

- Свертывай! - не обращая внимания на муллу, покрутил пальцем Никитин. - Гурии уже ждут.

Теперь хохотали над беспомощно озиравшимся, обозленным муллой.

- Почтенный! И ты уступишь неверному?

- Эй, мулла, на этом ковре он будет молиться своему Христу. Надбавь!

- Я продаю ковер! - поколебавшись, развел руками тезик. - Аллах свидетель, он дает хорошо.

- Я плачу восемь тамга! - поднял руку мулла. - Плачу! Я не уступаю. Ковер мой. Я был первый.

- Э, святой отец! Так не годится! - накладывая на ковер руку, упрекнул Никитин. - Восемь - моя цена. Ковер мой.

- И ты отдашь ковер иноверцу? - крикнул мулла тезику. - Стыдись!

- Но он, правда, первый назвал цену...

- Ты требуешь с меня больше? За одну тамга ты продаешь свою веру, купец!

- При чем тут вера? - возразил Никитин. - Святой отец, не путай мечеть с рынком. Здесь все молятся одинаково.

- Ты слышишь, что он говорит?! Слышишь?! И отдашь ковер ему?!

Мулла трясся, народ покатывался. Тезик мялся, не зная, как быть. Никитин опять выручил его.

- Ладно, святой отец. Я уступлю из уважения к твоему сану. Видишь, я почитаю чужую веру даже на торгу. Нет, нет, не благодари! - сделал он вид, что удерживает муллу от благодарности. - Может, эти восемь тамга зачтутся мне в том мире.

- Тебе зачтется только злоязычие и поношение святынь! - свирепо ответил мулла, отсчитывая деньги.

Муллу проводили свистом и насмешками. Рыночному люду, падкому на зрелища, пришелся по душе русобородый чужеземец, смелый и острый на язык. Никитина похлопывали по плечам, по животу, улыбались ему.

Довольный тезик предложил:

- Зайди в лавку. У меня не только ковры.

Никитин развел руками:

- Друг! Если б у меня были деньги, я не уступил бы этого ковра! Откуда он?

- Из Бухары. Э, жаль, что ты без денег. Я бы продал тебе одну вещь... Ну, выпей со мной кумыса.

- Спасибо. А что за вещь?

- У тебя нет денег.

- Значит, ты не рискуешь прогадать на продаже!

- Это верно! - засмеялся тезик. - Но ты огорчишься. Вещь красивая.

- Разве красота огорчает?

- Конечно, если ею не можешь владеть.

- Можно радоваться и тому, что она существует.

- Хм! - ответил тезик. - Что пользы дервишу от юной наложницы шаха? Он может лишь воспевать ее красоту и сожалеть, что не родился повелителем вселенной.

- Или постараться стать им.

- Дервишей - тысячи, шах - один, - вздохнул тезик. - Кто-то всегда несчастен... Ну ладно, я покажу тебе эту вещь.

В лавке, куда они вошли, тезик не стал ни в чем рыться, а достал из нагрудного мешочка обычный грецкий орех, каких тысячи росли по Дербенту, и подкинул его на ладони.

- Видал ты когда-нибудь что-нибудь подобное? - с лукавой усмешкой спросил тезик. - Такую красоту, такое дивное совершенство, такую редкость? М-м? Приглядись! Это же сокровище!

- Ну, ну! - осторожно сказал Никитин. - Дай в руки...

- Держи.

Никитин ничего не мог понять. Простой орех. Без подвоха. Но, видно, все же не простой, иначе тезик бы так не улыбался. В чем же секрет? Может быть, внутри ореха что-нибудь? Да что же? Он легкий.

- Ничего не вижу! - признался Никитин. - Шутишь, купец!

- Его красота просто ослепила тебя! - наслаждался тезик. - Свет померк в твоих глазах. Напряги зрение!

- Возьми орех, - сказал Никитин, - не обманывай.

Тезик взял орех, еще раз подкинул на ладони.

- Ой, ой! Разве я похож на обманщика?.. Ну, смотри лучше. Хорошо смотри... Раз, два... Видишь?

В руках тезика орех раскололся на половинки, а вместо сердцевины в нем показался нежный, фисташкового цвета комочек шелка.

- Эко баловство! - разочарованно усмехнулся Никитин. - К чему это?

- Не нравится? - с деланным огорчением спросил тезик. - А я-то хотел порадовать тебя! Ай, какая беда! Правда, кому это нужно, а? Бросить надо... Вот так... Вот так...

Говоря, тезик вскидывал рукой с комочком шелка, и с каждым взмахом в воздухе вытягивалась и начинала медленно оседать нежная фисташковая дымка. Одна дымка, извиваясь, плыла над другой. И не прошло минуты, как всю лавку словно заволокло зеленоватым туманом.

Афанасий остолбенело поводил глазами. Сколько ж это локтей материи в орех влезло? Кто такую, тоньше паутины, соткал?

- Возьми в руки! - разрешил тезик. - Тяни, тяни! Не бойся! Можешь дернуть. - Никитин с опаской натянул туманную, нежную полоску ткани. Она была прочна. Потянул сильнее - не поддалась. Дернул - хоть бы что ей!

- Хочешь смерить? - спросил тезик. - Прикинь.

- Дела-а-а! - протянул Никитин, намерив двадцать локтей. - Вот это, верно, чудо... Скажи кто - не поверил бы. Эта материя для чего?

- Богач может сделать чалму, красавица - платье.

- И почем?

- Весь орех? Сто тамга.

- Сто-о-о?..

- Сто. Это редкость. Орех из Индии.

У Никитина в мыслях пронеслось: сто тамга - пятьдесят рублей. Это здесь. В Москве - в десять раз... пятьсот... За орех, зажатый в кулак!..

- Ты из Индии?

- О нет! Я купил орех в Кермане.

Скатывая нежный шелк, тезик говорил еще что-то, шутил, но Никитин ничего не слышал. "А что, если..." - подумалось ему. Он отогнал эту мысль прочь, но она вернулась еще более заманчивой и убедительной: "Ведь ты же собрался в Индию? - поддразнивало сознание. - Ведь тянуло тебя всегда в чужие края? Хотелось повидать их? Что ж ты?"

"Но то было в другое время! - мгновенно возражал он себе. - И я хотел пойти не с пустыми руками! А нынче я нищ!"

"Эка! - тут же возникал ответ. - Ну, а пошел бы с товаром, да так же пограбили бы? Что тогда? Вернулся бы? А куда? Зачем?.. Нет, пошел бы дальше!.. Да, пожалуй, тебе, Афанасий, только в этой самой Индии и можно теперь дела поправить!"

Никитин покинул тезика в смятении. "Индия! Индия!" - бродила в нем неотступная мысль. Сама жизнь, казалось, толкает его на отчаянную попытку, заставляя забыть об осторожности и холодном расчете.

Ответ ширваншаха положил конец последним колебаниям. Но еще до этого незаметно, исподволь выспросил Афанасий о пути в сказочную страну. Знакомые купцы, тот же Али, торговавший коврами тезик и другие рассказали: путь лежит за Хвалынь, в мазендаранские города Чапакур и Амоль, а там через хорасанские* земли в Керман, Тарум и Гурмыз, на берег Индийского моря. Дальше надо было плыть кораблем. Рассказали и то, что в Индии, по слухам, много товару, какой годится и на Русь.

______________ * Хорасан - северо-восточная часть Ирана.

- Ну что ж? - сказал себе Афанасий. - Верно, никто из наших там не бывал. Значит, первым буду... Дерзай, Никитин! Глядишь, за тобой и другие потянутся! Увидит Русь и индийскую землю.

И, вернувшись из Койтула в Дербент, Афанасий первым делом разыскал Али.

- С тобой иду! - объявил он мазендаранцу. - Не раздумал взять-то меня?

Али в восторге погладил ему руку.

- Только чур - уговор! - предупредил Никитин. - Даром от тебя ничего не возьму. Хочешь - нанимай на работу.