Удар шпаги - Эндрю Бальфур

Придав кое-как наручникам относительно нормальный вид, чему в немалой степени способствовали сгустившиеся сумерки, я едва дождался прихода тюремщика и наспех проглотил поздний обед или ранний ужин, как вам угодно будет его называть. Очевидно, в моем поведении было нечто необычное, так как тюремщик, уходя, несколько раз обернулся и подозрительно посмотрел на меня; тем не менее он ушел и запер за собой дверь, приписав, по-видимому, все мои странности неизбежным переживаниям смертника в ожидании казни. Я остался один.

В моем распоряжении были вечер и ночь. Одним ударом я вышиб заклепку из наручника и выломал еще пару камней, что заняло у меня всего несколько минут, расширив дыру в стене до таких размеров, чтобы иметь возможность пролезть в нее. Затем я повесил цепь с наручниками на железный прут в окне, «подсказав» таким образом, каким путем я «улетел» из тюрьмы, а сам протиснулся в нишу бывшего очага, притянув изнутри к стене табурет и кое-как снова заложив дыру камнями, чтобы не сразу можно было обнаружить истинный маршрут моего исчезновения.

«Ma foi, — пробормотал я про себя. — Надеюсь, Джереми Коротышка, на сей раз тебе повезет и дымоход не окажется слишком узким!»

Нет, дымоход был не слишком узок и не слишком широк, но — «Mon Dieu!», как сказал бы де Кьюзак, — можно ли было придумать более мучительную задачу для моих ладоней, локтей и колен, чем карабкаться вверх по этой заросшей сажей печной трубе? Не успел я подняться и на десяток футов, как едва не задохся от копоти, пыли и гари, а штаны мои на коленках протерлись до дыр, что можно было сказать и о локтях; но я тем не менее упорно продолжал свой путь, стараясь производить как можно меньше шума, срываясь, соскальзывая, цепляясь за малейший выступ, пока не уперся в неожиданное препятствие. В этом месте труба моего камина соединялась с другим дымоходом, и выше места соединения его шахта сужалась настолько, что протиснуться сквозь нее было совершенно невозможно.

Я остановился на мгновение, упершись локтями и коленями в стенки дымохода, размышляя, как мне поступить дальше, но тут мои сомнения разрешились самым неожиданным образом: руки мои соскользнули, и я провалился вниз, в новый дымоход, пролетев футов двенадцать, прежде чем сумел остановиться. Остановиться-то я наконец остановился ценою значительной потери кожи на локтях и ладонях, но не ощутил боли в обожженных трением руках, поскольку снизу до меня донеслись мужские голоса, и я похолодел от страха, испугавшись, как бы мои ноги меня не выдали. То, что я услышал в следующую минуту, успокоило меня на сей счет, но зато заставило кровь бурно закипеть в моих жилах, и я почувствовал нестерпимый зуд в пальцах, как во время стычки с де Папильоном, ибо в одном из говоривших я узнал того молодого щеголя, который пинал и оскорблял меня, когда я лежал, беспомощный, на палубе английского военного судна.

«Благодарение Богу, — сказал я себе. — Уж если я не смогу показать ему классический прием де Кьюзака, то хоть оставлю кое-что на долгую память обо мне!» Приняв такое решение, я, соблюдая все меры предосторожности, спустился немного пониже и прислушался к тому, о чем они толкуют.

— Говорю тебе, Нед Солткомб, в дымоходе ничего нет! — утверждал пьяный голос.

— Нет есть!

— Спорю на бутылку хереса, там нет ничего!

— Пари принимается: можешь идти за бутылкой!

— С какой это стати?

— Потому что там полно сажи, дурак, ха-ха!

— Верно, Нед, ты у нас голова! Считай, что ты выиграл пари, и я пошел за бутылкой. Заодно и узнаю, какой пароль на сегодня, иначе тебе придется проторчать здесь всю ночь, и старый Ворчун получит повод прочесть тебе очередную нотацию, э, Нед?

— Черт бы побрал старого Ворчуна, вот что я тебе скажу!

— Охотно повторю это вслед за тобой, парень, хоть он и твой дядя! Но посмей только прикончить бургундское, пока меня не будет, и я раскрою тебе башку!

С этими словами владелец пьяного голоса удалился, бессвязно напевая веселую песенку.

«Джереми, — сказал я себе, — сам Господь посылает тебе этого подлого негодяя, так что не подкачай!»— после чего я спрыгнул вниз так бесшумно, как только мог. Опустившись на колени на плоскую каменную плиту очага, я осторожно выглянул из камина и осмотрелся по сторонам. Я увидал перед собой стол, освещенный масляной лампой, уставленный бутылками и бокалами, позади него — открытую дверь, а у стола — сидевшего спиной ко мне человека, который наливал себе вина, что я определил по звуку струи, льющейся в бокал. В одно мгновение я очутился за спинкой его стула, и он, услышав мое дыхание, обернулся и увидел меня. Он не произнес ни слова, но, выпучив глаза на посеревшем, как пепел, лице, некоторое время в безмолвном ужасе глядел на кошмарное видение, неожиданно возникшее за его спиной. В следующее мгновение рот его раскрылся, готовый издать пронзительный вопль, но я уже схватил его за глотку и сполна расквитался за все причиненные мне обиды. Я сжимал ему шею до тех пор, пока лицо его не почернело и глаза не налились кровью, и затем, не обращая внимания на его судороги и конвульсии — вскоре, правда, прекратившиеся, — снял с его шеи платок и затолкал ему в рот. Наконец я свалил его со стула на пол, закрепил кляп своим ремнем, и тут мой взгляд упал на его шпагу: по крестообразной рукоятке со змеиной головкой на ней я узнал собственную рапиру! Обрадовавшись, я снял ее с моего обидчика вместе с поясом и перевязью, надел на себя, затолкал неподвижное тело подальше под стол, завернулся в щегольский плащ, небрежно перекинутый через спинку стула, нахлобучил на голову лежавшую тут же широкополую шляпу с пером и почувствовал себя готовым к любым испытаниям, уготованным мне судьбой. Поэтому я даже усмехнулся, услышав звук приближающихся шагов, и, поспешно задув лампу, от чего комната погрузилась во мрак, притаился за дверью в ожидании дальнейших событий.

— Хелло, Нед! — послышался пьяный голос. — Угадай, какой сегодня пароль, а? Не больше и не меньше, как «Блуждающий огонек», по названию того проклятого пиратского корыта, которое старый Ворчун отправил чертям на закуску, чем он очень гордится! Но что это с лампой? Эй, Нед!

Говоривший был уже в дверях, и я затаил дыхание, когда он проходил мимо меня, шаря по карманам в поисках трута и огнива, бормоча про себя проклятия, многие из которых были для меня в новинку. Оставив его за этим занятием, я потихоньку выскользнул из комнаты и очутился в коридоре, освещенном единственным фонарем, висевшим на железном крюке под потолком.

Я прокрался вдоль коридора, спустился по лестнице вниз, затем повернул налево и остановился перед небольшой дверцей; она открылась без труда, и я очутился в просторном дворе тюремного замка. Не без умысла оставив дверцу открытой, я прижался к стене и осмотрелся: шел дождь, и ночь, благодарение Господу, была темная, хоть глаз выколи, что придало мне новые силы и уверенность. Придерживаясь тюремной стены, я ощупью стал пробираться вдоль нее и, свернув за угол, нырнул под арку в узкий сводчатый проход, перегороженный решетчатыми коваными воротами; рядом с ними в стене виднелась маленькая дверь, ведущая, очевидно, в караульное помещение, а над ней висел тусклый фонарь, не столько освещая проход, сколько порождая в нем густые тени.