Левая Политика. Левые в России - Александр Мережко

Наутро, после нескольких часов мучительных блужданий по городу на такси (как выяснилось впоследствии, многие таксисты неграмотны и просто не могут читать названия улиц на карте, а на домах табличек тем более нет за ненадобностью), мы прибыли на форум. И немедленно заблудились. Среди многочисленных павильонов было трудно сориентироваться, семинары переносились, к тому же мы безнадёжно отстали от графика намеченных встреч. Тогда мы выбрали другую тактику. Мы поняли, что в таком положении оказались не только мы, но вообще все. И единственное, что оставалось, — положиться на судьбу. Мы просто двинулись в толпе, переходя наугад из одного павильона в другой. Как ни странно, такая «восточная» тактика немедленно дала положительный результат — мы попали на семинар ТНИ, посвящённый демократии участия. Вела семинар Хилари Уэйнрайт, член ТНИ и редактор известного журнала «Red Pepper» (Красный перец). Хилари была для нас очень важна, потому что именно с ней мы планировали начать журнальный проект. Разговор, состоявшийся накануне, был не очень обнадёживающим: с чисто английской практичностью Хилари интересовалась: зачем ещё один журнал, в Европе их и так много? Но главный корень её сомнений показался мне в другом: кому сейчас в Европе может быть интересна Россия? Нужно ли «утяжелять» и так слабый левый европейский «дискурс» темой «провалившегося» коммунизма? К сожалению, последующий ход событий во многом подтвердил основательность моих догадок.

Но тогда мы питали иллюзии, что сможем убедить собеседников в необходимости возвращения России в европейскую левую среду. На семинаре у Хилари нам дали слово. Мы говорили о том, что при всём своеобразии разных регионов и культур задача современных левых — сохранить и отстоять общность основных принципов, среди которых главное место занимает принцип «универсальности человеческой природы». Недопустимо рассматривать лежащих на улицах людей как одно из проявлений «социальной экзотики» и «национальных особенностей» региона, продолжали мы, потому что проведение границы между людьми и внутри человеческого рода становится тенденцией всего мира. И если мы не объединимся, чтобы дать этому отпор сегодня, то завтра это придёт в Россию и в Европу. Разве не по этому пути двинулась Россия, где растёт число нищих и бездомных людей, лишённых элементарного права на человеческое существование? Разве в Европе, да и во всём мире, не происходит разделение на граждан «первого» и «второго» сорта? Что современные левые могут противопоставить этому процессу «социальной сегрегации»?

На счастье, именно во время нашего выступления включился микрофон, и поэтому оно вызвало большой отклик. Мы задели очень важную тему, которая, может быть, столь остро была видна именно из России.

Впоследствии я вновь и вновь убеждалась, как далеко зашёл внутри левых сил тщательно скрываемый процесс энтропии, взаимного отчуждения. Конечно, этому есть объяснения, и их немало, но тогда я ещё не видела весь масштаб проблемы: казалось, стоит только объяснить, как важна интеграция, — и энтропия закончится.

Наша эйфория заражала, мы были всем интересны. Возможно, и у западных левых появилась некоторая эйфория под влиянием нашего энтузиазма. Мы участвовали во многих семинарах, почти во всех, куда попадали. Встречались с такими идеологами движения, как Самир Амин, Иммануил Валлерстайн, Уолден Белло.

И, казалось, везде встречали поддержку нашему начинанию и нашим усилиям.

Итоги Бомбейского Форума были головокружительны. Не имея ни одного заранее запланированного семинара, мы выступили и приняли участие в более чем десяти. Мы договорились о начале проекта по журналу (после нашего выступления на семинаре Хилари стала более снисходительно относиться к этой идее).

Мы возвращались в Москву окрылённые. Теперь предстояло выйти на новый рубеж: организовать приезд русской делегации на Европейский Социальный Форум в Лондон и, что не менее важно, перейти от случайных выступлений на чужих семинарах к организации и проведению собственных.

II. Европейские социальные форумы

С европейскими форумами всё было иначе. Начнём с того, что это гораздо дешевле. До Бомбея или Порту-Алегри автобусом не доедешь. А традиционная для европейских левых ориентация на «третий мир» предполагает, что ВСФ неизменно должен проходить в каком-нибудь экзотическом месте, далёком крае, куда «только самолётом можно долететь». Парадоксальным образом это выявляет как раз европоцентризм западных товарищей. Ведь проведение форумов исключительно в Латинской Америке, Азии и Африке делает их недоступными не только для активистов из Восточной Европы, но и для представителей многих стран «третьего мира», которым не так легко добраться, скажем, из Египта в Венесуэлу или из Боливии в Индию. Лететь приходится через ту же Европу, что делает путешествие в два раза дороже. Зато сами европейские левые без проблем отправляются в Африку или Азию. У них есть не только средства, получаемые в значительной части от государства, но и развитая система политических организаций и неправительственных учреждений, опираясь на которые, можно организовать поездку.

Впрочем, к тому времени и у нас в Москве уже возник Институт проблем глобализации (позднее превратившийся в Институт глобализации и социальных движений). Мы провели целый ряд семинаров, форум «Будущее левых сил», начала складываться команда сотрудников. И на Европейском Социальном Форуме в Лондоне мы поставили себе задачу, во-первых, провести хотя бы несколько своих собственных семинаров, а, во-вторых, привезти из России делегацию. До Лондона можно доехать автобусом. А опыт уже был: российские делегации участвовали в протестах против встречи «Большой Восьмёрки» в Генуе в 2001 году и на первом Европейском социальном форуме во Флоренции.

Лондон

В Лондоне нам помогли две вещи — хорошие научные связи с представителями оргкомитета и сама атмосфера лондонского форума, которая, как выяснилось позднее, была уникальна. И то и другое было особенно важно, потому что мы — Россия, а значит, «не вполне Европа», что значило проблемы с визами, со стоимостью проезда, с необходимостью получения транзитных виз… Но главная трудность состояла в том, чтобы изменить уже устоявшийся стереотип участия восточных европейцев вообще и русских в частности в подобного рода мероприятиях. Нам предложили вливаться в уже организованные западноевропейскими левыми семинары. Такой стиль участия не давал возможности поставить проблемы именно в том ключе, который был интересен нам, русским и делегатам из Восточной Европы. В общих семинарах, в реальности организованных западными европейцами, которые не знакомы с нашими проблемами, мы могли в лучшем случае стать периферийной экзотикой, а в худшем вообще оказаться вне поля дискуссии. Ведь мы, левые Востока и Запада Европы, так долго развивались отдельно, нам ещё только предстояло нащупать общие точки для диалога, для дискуссии, найти поле, на котором мы могли бы сопоставлять наши проблемы и подходы. Не сразу, но всё-таки удалось убедить оргкомитет в необходимости семинара «Европейские левые: диалог Восток-Запад». Остальное время ушло на поиск партнёров. Именно в этот период и начала формироваться будущая рабочая группа левых из стран Центральной и Восточной Европы. В нашем первом семинаре принимали участие румыны, турки, поляки, англичане, итальянцы и мы от России. Уже позже в рабочую группу вошли чехи, венгры, восточные немцы, австрийцы, французы.

Проблем был миллион — начиная от языка (наши активисты плохо владели языком и не могли самостоятельно ориентироваться в водовороте семинаров, а в Лондоне русские переводчики были редкостью) и кончая финансово-организационными трудностями. Но мы справились. Все работали очень слаженно, солидарно.

В целом же Лондон был для нас удачей. Семинар прошёл отлично. Выступления были интересными, и, что самое главное, это был разговор, а не сумма монологов. Народу пришло много. Неожиданно выяснилось, что наибольший интерес вызвали российские активисты, приехавшие из провинции. Их выступления вызвали множество вопросов. Выяснилось, кстати, что многие восточноевропейские коллеги русский язык по-прежнему понимают лучше, чем английский. Через полгода это открытие подвигло их к тому, чтобы сделать русский язык ещё одним официальным языком Европейского Социального Форума.

Именно к лондонскому форуму вышел первый номер «Евротопии», того самого общеевропейского журнала, который мы задумывали ещё в Бомбее. Он вышел как приложение к журналу Хилари Уэйнрайт «Red Pepper». Увы, это был первый и последний раз, когда журнал действительно мог быть журналом диалога левых Востока и Запада. Но это стало ясно позднее. А тогда успешно прошла презентация журнала, вызвавшего неподдельный интерес, казалось, что «Берлинская стена» между левыми тоже пала вслед за «Берлинской стеной», разделявшей наши элиты. Ничто не предвещало тех трудностей, с которыми мы столкнулись при подготовке к следующему Европейскому Социальному Форуму в Афинах.