13 дней января - Варис Елчиев

Это тоже из его стихотворения.

Под сухими листьями тень моя,Снова весь двор пропах той листвой.Желтые-желтые письма твоиПеречел я осенней ночной порой.

Солнца желток и долька луныВместе с листвой улетели прочь.Пожелтели и пальцы мои —Столько я выкурил в эту ночь.

А это строки из стихотворения Аждара Ола, поэта, который, живя в наши дни, одной ногой стоит в будущем. В его стихах удачно переплетаются минорные и мажорные нотки, беспокойство и грусть с оптимизмом.

Радость и горе, боль и любовь —Вот все земное бытие.В жилах пока не застыла кровь,Пой же, люби же, сердце мое!

Это тоже его строчки!

* * *

Сегодня я решил дописать «Эмигрант любви». И все. Ничего кроме этого писать не буду!..

На улице опять сильный ветер. Безветренного дня на Апшероне не бывает…

Я стою на мансарде и тоскливо наблюдаю за серым январским днем в сопровождении сильного ветра. А мысли с Наилей – моей героиней.

Черно-белые фотографии

С собой я взяла только две фотокарточки, обе они черно-белые. И на обоих снимках я одна. Еще чистая, не запачканная грязью, брошенной в меня временем. На первом снимке мне лет 5. На мне белая майка с надписью на груди «Москва-1980». В столице нашей бывшей Родины, именуемой СССР, в тот год впервые проводились Олимпийские игры. Талисманом той Олимпиады был симпатичный мишка, милую мордашку которого я помню до сих пор. Я настолько насмотрелась на того мишку, что загорелась желанием иметь такую же игрушку с пятью олимпийскими колечками на груди.

Родители были вынуждены купить мне мишку, но не такого большого, а совсем малюсенького.

А второе фото – память о первом классе. В руке у меня портфель. Одета в белую блузку и черную юбку. На косичках два бантика. Я возвращалась из школы домой. Старший сын соседки – тетушки Гызбес (звали его Турал или Тофик, точно не помню) – приехал из России и привез большой фотоаппарат. Он фотографировал соседей всех подряд, обещая: «Завтра проявлю и дам». Я тоже охотно позировала перед его фотокамерой. На следующий день, когда не получила свою фотокарточку, подняла шум. Послала маму к тетушке Гызбес за фотокарточкой…

По приезде в Стамбул я сожгла все свои последующие фотокарточки вместе с дневником.

Здесь же – в Стамбуле – начала фотографироваться лишь за эти 2–3 года.

Первый раз это было в холодный зимний день. Вдруг дома мне стало так тоскливо, что я наспех надела пальто и выбежала на улицу. Озлем вышла вслед за мной. Мы направились к заливу. В этот серый зимний день откуда-то появился клоун в ярком разноцветном наряде и заставил меня улыбнуться. Он настоял на том, чтобы сфотографироваться с нами. Уверял, что обладает позитивной энергетикой и что после общения с ним все у нас сегодня будут о'кей. Он сказал: «Сфотографируйтесь со мной, чтобы я всегда был рядом с вами и чтобы дела у вас всегда шли как надо…»

Озлем и дальше заставляла меня сниматься, однако эти цветные фотки меня не интересуют. Сейчас я и не помню, где они валяются. Даже если понадобятся, не смогу их найти.

Но эти два снимка для меня очень дороги. Они вызывают во мне ностальгические чувства, как сегодня. Успокаивают душу. Вспоминаю свое детство, когда жизнь была непорочной.

Цветные фото я не люблю так, как черно-белые. Разница между ними не только в цветах, как это может казаться на первый взгляд. На цветных фото ты – есть отражение реального образа, запечатленного на бумаге, но как бы не замечающего границ между жизнью и обыкновенной бумагой. Здесь сохранены цвет фона, твоей одежды, цвет лица. Все – как есть, ничего не изменено…

На черно-белых же снимках ты как бы оторван от приукрашиваний мира, лишен цвета фона, одежды, цвета глаз, губ и вправлен в черно-белый квадратик.

На цветных фото – ты сам.

На черно-белых же – твое фото…

Синий, красный, зеленый, желтый, коричневый, оранжевый, фиолетовый…

А еще черный, черноватый, жгуче-черный, сероватый, темно-серый, белый, ослепительно-белый…

В первом нет надобности в вариациях и импровизациях. Со всем справляются природа и техника. Во втором же, наоборот, все во власти оттенков…

Зимой в сумеречное время Стамбул напоминает черно-белые фотографии. Черные дома, черноватые деревья, серое небо, сероватые облака, машины – черные, серые… Люди черноватые и сероватые…

Мечети: те, что подальше – черные, те, что поблизости – серые…

Море – сероватое…

Но ты утешаешься тем, что в одно весеннее утро этому городу городов предстоит возвращение в цветное фото…

Ожидается изумительная красота от смешивания голубизны неба и лазури залива, зелени деревьев, а также цветов автомобилей, одежды людей и цветов…

В одно весеннее утро этот город-красавец вырвется из рамки фотокадра и оживет…

И с этой надеждой разбрасываешь на пол кипу фотографий, что держишь в руке, пересиливаешь себя, чтобы спокойно созерцать, как гость по имени Время топчет их своими запыленными ботинками…

Странное ощущение. Живя в цветном мире и находясь среди цветных фотокарточек, человек, который никогда не может видеть свое нутро, думает, что нутро у него тоже цветное. Кровь – красная, сердце – розовое, печень – вишневого цвета… Клетки – белые, сухожилия – желтоватые…

Когда же ты находишься в плену у черно-белых фотографий, то с твоего грустного лица, с твоих стонов и каждого внутреннего органа просачиваются серо-черно-белые цвета…

Человек, который видит свое сердце в черном цвете, не может радоваться, так же и человек, который видит свое сердце в красном цвете, не может грустить.

Когда бродишь по улицам наедине со своим черно-белым внутренним миром и с каждым морганием глаз словно фотографируешь черно-белые снимки вокруг, тогда ты не в состоянии ориентироваться ни во времени, ни в пространстве…

Я задумывалась также над тем, что звуки молитвы с минарета, которые раздаются над сумеречным Стамбулом, белого цвета. Музыка имеет белый цвет. Сомнения и тревога бывают темно-серого цвета, волнения и беспокойство – серого, а мечты и чаяния – сероватого цвета.

Страх здесь имеет черный цвет, а разлука – жгуче-черный…

Сегодня я жду. Жду, когда придет конец быстротечности времени, уносящего меня в неизвестном направлении, жду, чтобы потом снова ждать его возвращения.

Жду возвращения в себя…

Эти два фотоснимка я прижала к груди…

Черно-белые снимки имеют еще одно преимущество над цветными, о котором я забыла сказать. Они никогда не изнашиваются. Желтеют, но не изнашиваются…

* * *

Я свою орхидею вот уже пять лет как купила. Она стоит на подоконнике, куда падает солнце. Ее темно-зеленые листья с красноватым оттенком говорят о том, что моя чувствительная орхидея недостатка в солнечном свете не испытывает.

В настоящее время на ней 3 цветочка: боковые четыре больших лепестка белого, средние прямые мелкие лепестки розового, а пестик желтого цвета…

Это очень необыкновенный и в то же время капризный цветок. Его нельзя поливать часто, а также редко.

Это растение поливают четко по графику, как только почва начинает высыхать. Притом поливают его мягкой фильтрованной водой исключительно в первой половине дня. Листья его тоже надо забрызгивать водой, чтобы одновременно со стеблем они тоже могли впитывать влагу. Через час после этого лепестки следует хорошенько протирать. Это растение надо держать в специальных горшках, на него должны падать солнечные лучи, но не прямые. Его следует оберегать от холода. Орхидея также не переносит пыли. Помещение, в котором стоит горшок с этим растением, надо держать в чистоте.

Когда я впервые увидела орхидею, была потрясена. Мелкие причудливые узоры на лепестках словно вышли из-под кисти художника. Больше всего меня удивило то, что это растение держалось не в земле, а в смеси из торфа, сухих листьев и корней. Почва напоминала измельченные камушки.

Продавщица, заметившая, как завороженно я смотрю, стала рассказывать об особенностях орхидеи. Из ее рассказа я узнала, что это растение имеет очень много сортов. Ни одно другое растение на земле не имеет такого огромного количества разновидностей. Подумайте только, 35 тысяч сортов.

Я не могла скрыть своего восторга.

– Если за ним будет хороший уход, то на протяжении многих лет оно может радовать своего владельца прекрасными неувядающими цветками. Оно словно чувствует, когда хозяин грустит, и развеивает его грусть. Когда хозяину холодно, согревает его душевно.

После этих слов миловидной продавщицы я без колебаний решила купить растение, которое, должна заметить, недешево стоит…

Те, кто по каким-то причинам не могли обзавестись семьей, кто не имеет детей, кто живет в одиночестве, обычно держат у себя дома либо собак и кошек, либо рыбок и попугаев. Общение с этими животными помогает людям спасаться от тоски и одиночества. Домашние животные становятся их собеседниками и родными. Для меня же родной человек – это моя орхидея.