Семь крестов - Николай Прокошев

Ему так и не удалось убить никакого зверя, но сам факт осквернения культовых чертогов послужил ему смертным приговором. Криве-Кривайтис произнес короткую речь о гневе богов, о заповедности всех освященных ими мест и упомянул о том, что никому, кроме него лично и еще нескольких жрецов, ни в коем случае не разрешается ни охотиться там, ни рубить деревья. Тулиссон не стал, как обычно, произносить упокойную молитву, и вайделоты накинули две веревки на туловище преступника. Концы их привязали к шеям двух быков, которые под ударами кнутов медленно разошлись в противоположных направлениях.

Затем судили женщину, которая, мало того что не предоставляла тело мужу для брачных обязанностей, так еще и запятнала свою честь, будучи уличенной в порочной связи с другим мужчиной. Пес уже не мог видеть того, как процессия, включающая в себя несчастную женщину, двух ее старших сестер, любовника, ее мужа, тулиссона и двух вайделотов отправилась к этой самой священной роще.

Гость из будущего после казни бедняка, не помня как, петляя, добрался до кровати и в бессилии на нее упал. Он уже не мог выносить бессмысленность и бесполезность таких жертв. Почти ничего не соображая, Пес лишь свернулся в клубок и с горькой улыбкой отметил, что им с Анной повезло жить в другие времена.

А потомок Бранне, рассказавший позже, что произошло дальше, тем не менее отправился с изменницей и ее сопровождающими к дубам, на которых вверх ногами уже висели многочисленные мертвецы. Тулиссон продолжал что-то бормотать о нарушении основополагающих заветных заповедей, пока вайделоты связывали женщин и любовника за ноги.

Потом веревки перебросили через крепкие ветки, подтянули, а затем из всех нарушителей обычаев выпустили кишки. Муж с ухмылкой наблюдал, как расправляются с сестрами его жены за то, что те не воспитали ее должным образом и не научили послушанию богам и своему супругу, как были обязаны.

– А ну вставай, чего разлегся!

На дворе стояла глубокая безлунная ночь, и Гектор забылся тяжелым сном, когда его разбудил скрипучий высокий голосок.

Пес приподнялся на кровати и осмотрелся – Трудевут и его племянник крепко спали. Рядом никого не было, наверное, почудилось. Но не успел он лечь обратно, как кто-то больно ущипнул его за ногу. Тогда Гектор, щурясь в темноте, посмотрел на пол. Там стоял крохотный, высотой с локоть, человечек в меховой жилетке и круглой вязаной шапочке. Протерев глаза, Пес ошалело уставился на ночного пришельца. Тот в ответ скорчил смешную рожицу и повторно щипнул дворянина.

– Чего уставился? Собирайся, с тобой хотят поговорить!

События приобретали все более необычный оборот. Спросонья Гектор не до конца поверил в существование миниатюрного человечка, но, не желая быть ущипленным еще раз, покорно за ним поплелся. Пока они блуждали в тишине ночного города, озаренного лишь несколькими кострами, Пес догадался, кто пришел по его душу.

Если верить старинным прусским сказаниям, то эти земли, помимо людей, населяли также таинственные крохотные существа. Звались они барстуками. Древние их чтили, веря в связь коротышек с богами, и старались всячески задобрить: барстукам в гумнах, в особых освященных местах, оставляли хлеб, молоко, мясо и немного серебра.

Словно запутывая следы, барстук водил Гектора по городу с добрых полчаса. Наконец они остановились перед скособочившейся хижиной, дверью в которую служила черно-белая коровья шкура. Барстук маленькими ручонками затолкнул прусса внутрь и вошел сам.

– Заходи, Гектор. – Пса поприветствовал коротко стриженный, краснолицый, худощавый немолодой человек, одетый в темно-зеленую рубашку с двумя пластинами на плечах и темные, непонятного покроя шаровары, заправленные в высокие, до блеска начищенные, черные сапоги.

– Откуда вы знаете мое имя? – разглядывая чрезвычайно странно одетого человека, Гектор мялся у входа.

– Я много чего знаю. Заходи, садись. Не робей. Нам надо кое-что обсудить.

– Э-э, спасибо. Но кто вы? И почему на вас такая чудная одежда?

– Я такой же бродяга во времени, как и ты, – мужчина с красным лицом метнул взгляд в сторону барстука, и тот незамедлительно пододвинул Псу старый сундук. – У меня есть такой же Бэзил, только зовут его Вэллах, и он так же, как и твой поводырь тебе, предложил спасти мою ничтожную жизнь.

– Но откуда вы? И что здесь делаете?

– Я не знаю, где родился, как не знаешь этого и ты. Нам сказали, что мы родились там-то, на самом деле это не так. – В руках у чудаковатого человека появился небольшой деревянный цилиндрик с прикрепленной к нему тонкой ручкой, и, не обращая внимания на пораженного Пса, он невозмутимо начал набивать его сухой коричневой травой. – Также мы не знаем, куда уйдем в конце.

– А-а… что это у вас в руках?

– Махорочка, табачок хороший. Сколько у тебя крестов?

– Пока один, а надо семь.

– Вот найдешь их все, тогда, может, и узнаешь, что такое табак, водка и молодка. Зачем тебя привели сюда, как думаешь?

– Ну-у, я точно не знаю… – Псу здесь определенно понравилось: незнакомец в странном наряде чем-то притягивал к себе, вызывая неподдельное любопытство. – Пока что кроме бессмысленных убийств я ничего не видел.

– А что, бывают убийства со смыслом? – Густой сизый дым вышел сквозь ноздри человека в смешных башмаках, и Пес сразу же закашлялся. – Существует ли оправдание убийству или рождению человека? По-моему, это одно и то же. Ведь если человек родился, он обязательно умрет. Следовательно, родители, продолжая потомство, умышленно убивают своих детей, так?

– Подождите, я совсем запутался. Нет, не так. Не может такого быть. Как это родители умышленно убивают своих детей? Что вы такое городите! Они, наоборот, хотят, чтобы дети жили гораздо дольше и счастливее их.

– Послушай, Гектор. Ты гораздо умнее, чем можешь показаться на первый взгляд. Но тебе предстоит еще многое узнать. Как, например, и мне.

– Что вы имеете в виду?

– Чтобы тебя освободить, к тебе пришел твой Бэзил. А ко мне мой Вэллах – и посадил сюда набираться ума-разума, а заодно просвещать тебе подобных.

– Так здесь был не только я? – все мысли в голове у Гектора смешались, и он не мог, как ни пытался, придать им четкий порядок. – И вы тоже кому-то помогаете?

– У меня два креста – один я уже нашел. – Барстук принес дымившему проповеднику два прозрачных сосуда: тот, что побольше, был с узким горлышком и какой-то жидкостью внутри, другой – поменьше, граненный по бокам и пустой, затем незнакомец плеснул в граненый сосуд бесцветной жидкости. – Я ведь тоже связан с Пруссией – я там воевал. Намного позже тебя. Немцы меня взяли в плен и хотели расстрелять… казнить, то есть. Вдруг ко мне заявился какой-то невидимый дух и предложил сделку: он спасет мне жизнь взамен на два испытания.

– А можно мне попробовать то, что вы пьете?

– Не дам, я, кстати, в плен из-за этого попал. Молод еще с мужиками водку пить, поживи с мое, а там посмотрим, – рассказчик залпом опустошил полстакана. – Первый крест я отрабатывал тоже на фронте… Э-э, как бы тебе объяснить, на войне, в общем, раненых выносил. Тогда я многое понял, осознал. Второй мой крест заключается в том, чтобы находиться здесь и направлять таких, как ты.

– Значит, вы тоже из будущего? – Псу показалось, что он начинает мало-помалу понимать происходящее. – Вы должны мне помочь что-то понять, и тогда я смогу отсюда уйти в мое время, так?

– Так точно. Житейская истина одна – умирать легко, а вот жить трудно, понимаешь?

– Ну да. А почему так устроено?

– А что тебе здесь показывали все это время? – внимательно наблюдая за реакцией Гектора, странный незнакомец заново набивал трубку. – Тебе показывали смерть, потому что она важнее жизни. Как думаешь, что это может значить?

– Никак не могу понять. – Все картинки происходивших событий со времени его прибытия в древнюю Пруссию четко выстроились в памяти Гектора, занявшего место Прокса, сына Трудевута. – Вы настаиваете, что смерть важнее жизни. Как же так? Рождение, жизнь, смерть… Если порядок не будет иметь значения, то рухнет наше представление обо всем этом. Подождите! Кажется, я понял. Рождение – это убийство, значит, смерть – это снова рождение. Вот это да! Смерть – это не конец!

– Молодец, Гектор. Я же говорил, что из тебя может кое-что получиться.

– Так если жизнь не заканчивается со смертью, то что нас ждет дальше?

– Вот когда я сам пойму, тогда и буду готов к переходу. Беседуя с вами, я ведь тоже учусь. Меня отправили помогать по всей Пруссии, понимаешь, брат? Сколько вас еще будет, эх…

– Так что же получается, таких, как мы, с крестами на теле, много? И не только в Пруссии? Значит, везде, в каждой стране, есть такие, как вы, учителя. Интересное дельце выходит…