Семь крестов - Николай Прокошев

Гектор хорошо понимал Анну, потому что сам рано потерял родителей. Людям так жалко терять близких, поскольку они считают, что больше никогда с ними не встретятся. А древние пруссы, наоборот, почитали смерть за праздник, ибо верили, что в загробном мире человеку будет намного лучше. Там ему помогут боги, и там он обретет вечную сытость и покой. Вот почему они так радуются. Но что из этого следует?

Вернулся он далеко за полночь и нашел своего отца в задумчивости сидящим на пороге. За время отсутствия Пса семью усопшего посетил первый помощник верховного жреца Криве-Кривайтиса – Эварт-Криве. У них состоялся неприятный разговор, в подробности которого король вдаваться не стал.

Тем не менее следующим утром бесстрашный предок Гектора опять принял улыбчивый и беззаботный вид, но пить стал еще больше. К завершению поминок Гектор уже не мог различать лица людей – так много он еще никогда не пил в своей жизни и так плохо ему еще не было. Холодную воду он поглощал квартами[47], не переставая удивляться, как Трудевут по утрам голый по пояс выходит на крыльцо и разминает мышцы с суставами.

Выносливости у Пса было поменьше, и они вместе с Крукше последние дни просто отлеживались, находясь в полузабытьи. Наконец на сорок пятый день траурных торжеств и гуляний отец поднял Прокса вместе со слугой, которые уже немного окрепли и набрались сил.

Урок

– Сейчас начинается самая интересная часть похорон, сынок, – самбийский король ласково потрепал сына по волосам. – Все имущество Денга разделили на шесть частей и закопали на равном расстоянии друг от друга. Клады помечены палками с флажками. Самая маленькая часть находится близко от города, самая большая – намного дальше. Ясно?

– Э-э, вроде, да, – Пес уже более-менее пришел в себя, только все равно не мог понять, чего от него хотят.

– Сюда приехали еще четыре человека на лучших конях с других дворов. Все будут бороться за наследство Денга, понял? Каждому достанется по части. Я хочу, чтобы ты взял самую большую, ту, что закопана дальше всех, понимаешь?

– То есть я должен скакать на лошади по лесу, искать флажки, найти самый дальний, спешиться там и застолбить свое место, так? – Особого опыта скоростных скачек по лесам Гектор не имел, и он смутно представлял себе, как справится с этой задачей.

– Точно так. Крукше, а ты возьми предпоследнюю. Поверь мне, у братца был очень хороший скарб, сколько можно в слугах ходить – может, и откупишься.

– А кто прибыл? Дружинники, верно? – Крукше старался принять как можно более важный вид, изо всех сил пряча свои опасения.

– Да уж, грозные молодцы. Их задача схожа с вашей – им всем нужна дальняя точка. Биться будут до последнего, учтите. Так что берегитесь и оденьтесь поудобнее. На лошадей надевать ничего не будем – потеряем в скорости, лучше без седел.

Гектор представил, что значит скакать без седла – придется находиться, все время приподнявшись на стременах. Но когда нужна скорость, то все так и ездят, да и, как успокоил Трудевут, расстояние не такое уж большое. Через минуту в комнату вошли Скало и Ульга, в руках они держали две легкие стеганки, подбитые конским волосом, и два бронзовых шлема. Из оружия каждому всаднику предложили по дротику и короткому мечу, похожему больше на кацбальгер[48]. Пес немного дрогнул, надевая на себя броню и цепляя оружие, – по сути, это был его первый боевой выезд, не считая расправы над Гзандой.

На худеньком Крукше панцирь смотрелся как на ребенке, и четверо здоровенных пруссов, приехавших вообще без защиты, подняли слугу Прокса на смех. Тот в ответ тоже ухмыльнулся и невозмутимо возразил, что еще предстоит посмотреть, кто будет смеяться в конце, когда они с господином заберут два последних клада.

Все четверо разом заткнулись и лишь продолжали посылать откровенно злобные взгляды в сторону пары участников опасного заезда. Около вала собрался весь город, предвкушая захватывающее зрелище. Последний раз собирались на похоронах отца Денга почти десять лет назад, и мало кто уже помнил то событие в подробностях.

Старший сын усопшего – Ляйгелло – отдавал последние напутствия собравшимся у полукруглой ограды из идолов всем шестерым претендентам на богатое наследство. Дети принимать участие в скачках права не имели, поскольку и так располагали значительным имуществом. А уж старший отпрыск тем более – он должен был занять место отца.

Когда Ляйгелло закончил говорить, староста сбивчиво пробормотал, что боги задобрены и непогоды не предвидится. Видно, жертву богам принесли действительно недурную – на высоком голубом небе не плыло ни единой тучки. Приятный свежий ветерок шутливо трепал лошадиные гривы и волосы жителей Иезекамприса. День выдался настолько благодатный, что даже куры и свиньи заулыбались бы, если могли.

– Как только я махну рукой – шпорьте лошадей, а дальше вас рассудит только великий Потримпо, – новый старшина волости заметно волновался: все-таки не каждый день на него возлагалась такая обязанность. – Я надеюсь, что по его воле с добычей вернутся все, ну а если нет, тех, кому не суждено, мы похороним со всеми почестями.

– Ройте могилы для этих двух сопляков, назад они не вернутся, – самый рослый прусс с длинными усами и противной волосатой бородавкой на шее, захохотав, показал пальцем на Прокса и Крукше.

– Не успеете допить кувшин, как мы приедем все в золоте и серебре, – лысый всадник в полосатых шароварах, вложив два пальца в рот, оглушительно свистнул.

– Начинайте копать ямы и скажите, чтоб взяли два первых флажка, иначе им не сдобровать, – крепче сжав поводья, беззубый толстяк, свирепо зыркнул на Гектора и его слугу.

– Готовьте костры, сегодня мы сожжем двух знатных и одного задохлого поганца, а-ха! – гогот последнего наездника, старика с рыжей бородой, распугал всех собак, мельтешивших под ногами горожан.

Недоуменно подняв брови, Пес переглянулся с Крукше и заметил, что у того слегка дрожат руки. Сам Гектор тоже волновался, но весь его вид назло наглой четверке прусских всадников распространял абсолютное спокойствие. Наконец, старший сын Денга встал перед участниками и поднял руку. Все шестеро наездников привстали на стременах и после взмаха что было сил стеганули своих лошадей.

Самым быстрым скакуном обладал усатый прусс, который сразу же оторвался от остальных с гиканьем и улюлюканьем. Первый флажок был виден со стартовой площадки на открытой местности до въезда в лес. Насмехаясь над отставшими, вырвавшийся вперед всадник рубанул по древку первого флажка и тот, подлетев в воздух, вскоре оказался в пыли, взбитой копытами лошадей, уже на полном скаку влетевших в лес.

Пятерка участников соревнования при въезде в лес рассредоточилась вширь на расстояние тридцати шагов. Гектор почти не управлял лошадью, изредка отклоняя поводья в ту или иную сторону, если лошадь неслась на дерево с низко растущими ветками. Промелькнул второй флажок, а наглый наездник уже скрылся из виду.

Еще один прусс, тот толстяк, что предлагал копать ямы, безнадежно отстал и спешился около третьего флажка, ибо скакать ему дальше было бессмысленно. Промчавшись галопом, Пес краем глаза заметил, что лошадь лысого всадника, мечтавшего вернуться в золоте и серебре, запнулась о здоровенное грабовое бревно, валявшееся неподалеку от четвертой отметки. Его скакун кубарем покатился по устланной мхом и листьями земле, пока вместе с конником не впечатался в многовековой дуб, щедро осыпавший их желудями.

Самый дерзкий, с противной бородавкой под затылком прусс, выбившийся в лидеры, по-прежнему впереди так и не появлялся. Мысленно поддерживая Крукше, Гектор еще сильней хлестнул лошадь и понесся вперед с удвоенной скоростью. В то время у пятого флажка развернулась ожесточенная борьба – Крукше едва успел увернуться от дротика, который лихо метнул ехидно предвещавший костер низкорослый и кривоногий рыжебородый старик.

Слуга первым подобрался к предпоследнему рубежу, однако следовавший позади соперник с такой точностью швырнул короткое копье, что оно прошло в пальце от шеи парня, но боковая часть острия все же рассекла ему кожу. От неожиданности Крукше дернул поводья, его лошадь встала на дыбы и сбросила всадника. Что происходило дальше, Пес уже не видел – он спешил нагнать первого скакуна. Последний флажок был самым заметным и стоял, возвышаясь на дюне, устланной белым песком, поэтому найти его никакого труда не составляло.

Никого рядом не виднелось, поэтому названый сын Трудевута, подражая в ухмылке Бэзилу, вмиг направил коня в сторону самого ценного клада. Не успел он доскакать и до конца лесного массива, как почувствовал, что его вместе с лошадью с силой повело в сторону. Перед самым падением Пес понял, что же стало его причиной.